Джо Гудмэн - Полуночная принцесса
– Мне кажется, она будет ревновать к маленькому, – сказала Сьюзен Кристиану, – она привыкла считать тебя своим.
– Я буду полностью в ее распоряжении еще целых четыре месяца, – сказал он, – думаю, к тому времени, когда родится ребенок, мы с Эми сможем прийти к какому-нибудь взаимовыгодному соглашению.
Дженни кивнула:
– Ей понравилось в детском саду, и она обещала иногда оставаться у нас помогать мне с ребенком. Да, Эми?
Эми весело захихикала, засияв ямочками на щеках, и приложила руку к животу своей мамы.
– У тебя там есть ребенок?
Естественный румянец на щеках Сьюзен стал ярче.
– Нет, там нет ребенка.
Она подняла глаза на мужа, который внимательно смотрел на нее поверх края рюмки. В глазах его плясали озорные огоньки. Сьюзен быстро отвернулась и принялась с нарочитой сосредоточенностью приглаживать кудряшки дочери.
Дженни положила руку на свой округлившийся живот.
– Когда мы были наверху, я разрешила Эми послушать, как шевелится ребенок.
Кристиан сбросил ноги с оттоманки и, нагнувшись, приложил руку к животу Дженни рядом с ее рукой, но был разочарован, не почувствовав никакого движения.
– Я скажу тебе когда, – пообещала Дженни.
Сьюзен спустила Эми с колен и встала.
– Нет, нет, не вставайте! – обратилась она к Кристиану и Дженни. – После того что мы пережили, нам с вами ни к чему церемониться. Свадьба была замечательная. Мы вам очень признательны, что вы выбрали нас в свидетели.
– А какой был свадебный ужин! – заметил Скотт, похлопывая себя по плоскому животу. Сьюзен ткнула его локтем в бок. – Да, ужин был хорош, – упрямо заявил он.
Дженни с Кристианом тихо засмеялись, а Сьюзен подняла глаза кверху. Наконец ей удалось вывести мужа и дочку в коридор.
Когда Тернеры ушли, Дженни стала подниматься с оттоманки. Кристиан остановил ее. Он придвинул обитую тканью скамеечку для ног ближе к своему креслу.
– Вот, так-то лучше, – сказал он, – а то ты была слишком далеко.
Дженни села вполоборота, чтобы видеть лицо мужа. Муж! Это казалось почти невероятным.
– Я тоже так думаю, – проговорила она и склонила голову.
Пальцы Кристиана прошлись по ее волосам и помассировали сзади шею. От его прикосновений по спине Дженни прокатилась волна жара.
– Я думаю, Скотт и Сьюзен поняли, что мы хотим побыть одни.
– Ну да, мы же с тобой молодожены, – напомнил Кристиан, повторив слова Сьюзен, – уже целых пять часов как женаты. И все-таки, думаю, они заторопились домой по другой причине. Мы подбросили им хорошую мысль. Сегодня им не удастся быстро уложить Эми, но мне кажется, они подумывают над тем, чтобы увеличить семью Тернеров.
Дженни тихо засмеялась:
– Ты так думаешь? Наверное, ты прав.
Кристиан не подхватил се смех. Опять посерьезнев, он медленно обвел взглядом лицо Дженни.
– Я люблю тебя, Дженни Холланд.
Он приложил руку к ее щеке, и Дженни, повернув голову, поцеловала его ладонь.
– Приятно слышать, что ты еще не утратил этого чувства, – сказала она.
– Еще? Через пять часов? Нет, женитьба никогда не изменит моих чувств, – он убрал руку с лица Дженни и опять взялся нежно перебирать ее густые волосы, – в этом смысле я тревожился только за тебя. Вы о чем-нибудь жалеете, миссис Маршалл?
Она улыбнулась. Понадобится время, чтобы привыкнуть к этой фамилии. Домашней прислуге тоже нелегко будет запомнить это новое обращение. До свадьбы ее звали Дженни, мисс Холланд, мисс Ван Дайк, а иногда – когда думали, что она не слышит, – Принцессой. Только для одного Кристиана она была Дженни Холланд. Никто не называл ее так, как он.
– Нет, я ни о чем не жалею, мистер Маршалл.
«Кроме одного: что у нас нет родных, которые порадовались бы вместе с нами», – добавила она мысленно, но оставила это при себе.
– Я ждала, пока Скотт тебя прооперирует и избавит тем самым от хромоты.
Кристиан усмехнулся. На самом-то деле именно он откладывал свадьбу, чтобы сначала сделать операцию. Он говорил Дженни, что ей ни к чему выходить замуж за калеку, но втайне боялся оставить ее вдовой. Он знал от Скотта, что операция предстоит очень серьезная, но мужество Дженни придало ему храбрости.
– А я ждал, пока ты избавишься от двадцати пяти миллионов. Теперь никто не упрекнет меня, что я женился на тебе из-за денег.
– И тебя не волнует, что я пришла к тебе, не имея ни цента за душой?
– Нисколько. Фонд Ван Дайка – блестящая идея. Во-первых, он удовлетворяет условиям завещания твоего отца, во-вторых, со временем от него будет большая польза людям. Посмотри, сколько уже сделано хорошего. Моргана и Гленна уволили из клиники Дженнингсов, и новое руководство больницы назначило Скотта главным хирургом. Полностью пересмотрены средства и методы лечения в отделении для душевнобольных. Врачам вменяется в обязанность уважать человеческое достоинство пациентов. И это все твоя заслуга, Дженни. Ты открыла людям глаза на то, что творилось в этом заведении.
Дженни покачала головой:
– Нет, это твоя заслуга. Я не смогла бы так хорошо описать жизнь больных в клинике. У меня не было таких слов, чтобы рассказать обо всех страданиях. Это сделали твои фотографии и рисунки, это сделала твоя газета.
Кристиан знал, куда она клонит, но не хотел сейчас говорить об этом.
– Я еще не принял решение продавать «Кроникл». И не буду ничего решать, пока не вынесут приговор Стивену и его отцу. Я пойду на любые средства, кроме подкупа суда, лишь бы они получили свой срок сполна.
Дженни пришлось довольствоваться этим. Она знала, что Кристиан склоняется к мысли о том, чтобы совсем отказаться от руководства газетой, и понимала, что потом он пожалеет об этом решении. В последнее время Кристиан как никогда много работал в «Кроникл», воодушевленный стремлением разоблачить страшные методы лечения душевнобольных. Его рисунки, сделанные в основном по фотографиям, были хороши сами по себе, но широкая публика никогда не увидела бы эти работы, оставь он их художественным галереям и частным коллекциям. «Кроникл» вдохнула жизнь в работу Кристиана. Люди не могли равнодушно смотреть на портреты Элис Вандерстелл, скрючившейся на тонком матрасе в своей палате, – стеклянные глаза, спутанные волосы, засунутые в рот пальцы… Рисунки Кристиана показывали, что безумие – это великий уравнитель и оно не делает снисхождения к высокому происхождению, богатству и благородному воспитанию. Если подобным образом обращались с Элис Вандерстелл, говорили люди, то какой же тогда ужас переживали неимущие?
Кристиан показал и это. С помощью Скотта он красочно и едко описал в редакционных статьях методы лечения душевнобольных в клинике Дженнингсов. Тираж «Кроникл» повысился на десять процентов, и, что было для Кристиана более важно, реформы, к которым он призывал, начали претворяться в жизнь. Волна негодования в обществе заставила сенаторов, которые всегда чуть отставали от нужд своих избирателей, наконец-то подготовить законы, ставящие частные клиники в один ряд с государственными.
