Элизабет Чедвик - Сокровища короля
Перекатывая в ладони янтарь, Роберт наткнулся взглядом на сундук с деньгами – именно его Мириэл везла своему любовнику. Крепкий и удобный, он не отличался изяществом, которое особенно ценила в любой вещи Мириэл. Роберт сердито смотрел на сундук. Он не мог понять, зачем она потащила его с собой. Ведь куда проще и практичнее везти серебро в мешке или сумке. Разве что…
Положив янтарь на место, он подошел к сундуку и откинул крышку. Его внутренние стенки были цельные и гладкие. Он провел рукой по дну, но не нащупал искусно спрятанного потайного отделения: поверхность была идеально ровная. Его труды увенчались занозой в пальце. Выругавшись, он отдернул руку и, злобно поглядывая на сундук, зубами вытащил из кожи тонкую щепку.
– Стерва, – тихо повторил он, – потаскуха и стерва. – Затем посмотрел на кровоточащий палец.
Напоследок у него мелькнула мысль, что надо бы проверить наружную часть днища. Он опустился на колени и сунул здоровую руку под сундук. Он ничего не ожидал найти там, и потому, когда его пальцы наткнулись на деревянный колышек, сердце от волнения едва не выскочило из груди. С колышком он возился так же неуклюже, как Уолтер с пряжей. Наконец ему на ладонь вывалилась часть деревянной стенки, за которой прятался тайник. Внутри на полочке лежал какой-то предмет – какая-то фигурная вещица из металла, завернутая в шелк.
Облизывая пересохшие губы, Роберт вынул из тайника свою находку и поднес ее к свету. Пурпурная ткань замерцала; на ее краях переливались странные знаки, в которых он смутно признал письмена народов, обитавших где-то за Константинополем. Прерывисто дыша, он развернул шелковую ткань и на мгновение замер.
– Боже милостивый, – пробормотал он, наконец, и жадно втянул воздух в свои измученные легкие. – Откуда взялась такая красота? – Он стал вертеть корону в руках, восхищаясь искусной работой, игрой света на ярких драгоценных камнях и мягким блеском жемчужин. Неудивительно, что Мириэл решила забрать с собой этот сундук. С таким сокровищем она могла бы купить весь мир.
Сознавая, что в нескольких шагах от него, за дверью, находятся ткачи, Роберт убрал корону в тайник и, выпрямившись, задумался над тем, что сулит ему эта находка. Ладони вспотели, и он отер их о тунику. Потом глотнул из бутыли медового напитка и присел на стол Мириэл: у него тряслись ноги. Короны принадлежат королевским семьям, рассуждал он, а всем известно, что регалии короля Иоанна пропали в дельте Уэлстрима. Юный принц Генрих предстал на собственной коронации почти нищим, потому что большая часть королевского богатства исчезла без следа.
Роберт почесал подбородок. Если у Мириэл есть корова, возможно, она знает, где находятся остальные сокровища. Она скажет ему, где искать, или хотя бы объяснит, как к ней попала эта драгоценность. Впрочем, и так у него есть средства, чтобы из богатого уважаемого торговца превратиться в богатого и влиятельного вельможу.
Пожалуй, пора нанести жене визит вежливости и посмотреть, как она поживает под покровительством великодушной матери Юфимии.
Глава 35
Мириэл сидела в своей келье в компании масляного светильника и распятия со страдающим Христом на стене. Из удобств в келье были кровать с веревочной сеткой, на которой лежал соломенный тюфяк, застеленный грубой простыней, еще более грубое одеяло и большой глиняный горшок для отравления нужды. Маленькое квадратное окошко почти не пропускало свет, а вот холод и дождевые брызги – пожалуйста, особенно когда ветер дул не в том направлении. Как в этот вечер.
Стуча зубами, Мириэл куталась в плащ и одеяло. Она подозревала, что Роберт запер ее здесь не столько для того, чтобы убрать ее с глаз долой и забыть, сколько в надежде, что долго она не протянет. Если она умрет, винить будет некого. Скажут, причины тому – плохое здоровье, подорванное тяжелыми родами, и расстройство ума. Мириэл злобно глянула на распятие. Нет уж, она не доставит ему такого удовольствия. Она намерена жить и торчать у него как бельмо на глазу до самой его смерти.
Ее держали отдельно от остальных постоялиц. Даже в церковь на молитву она шла в сопровождении двух приспешниц Юфимии, наделенных правом пресекать самым строжайшим образом любые проявления безумия или непослушания. Поэтому Мириэл не позволяла себе терять самообладание. Если ей удастся убедить их в том, что ее дух усмирен, они утратят бдительность, и тогда, возможно, у нее появится шанс на побег.
Ветер свирепствовал, словно разъяренный дикий зверь; кусок промасленного полотна на окне ходил ходуном. В одном месте ткань неплотно прилегала к проему, и в образовавшуюся дыру хлестал дождь. На беленой стене сверкали брызги. Одно утешало Мириэл: она знала, что мать Юфимия ненавидит плохую погоду, а буря бушевала уже третий день. Только ненастье могло удержать настоятельницу от рыскания по монастырю с мерзким хлыстом в руке в поисках нарушителей порядка. Обратив взор на распятие на стене, Мириэл молила Бога о сильном урагане.
Ужасно, конечно, что Юфимию назначили настоятельницей монастыря Святой Екатерины, думала она, но этого стоило ожидать. У семьи Юфимии большие связи, а сама она обладает непомерным честолюбием, почти столь же огромным, как ее необъятная фигура. В сравнении с духовностью это куда более весомые преимущества.
Интересно, что стало с матерью Хиллари? Неужели ее неукротимая воля и острый ум не совладали со старостью? Или она отошла от дел и предпочла доживать свой век рядовой монахиней? Вряд ли, решила Мириэл и от всего сердца помолилась перед распятием за мать Хиллари.
Опять взвыл ветер, и на побелке засверкали свежие брызги. Мириэл почудились голоса, и она повернула голову к двери. Время близилось к ночи, и скудный ужин, состоявший из горохового пудинга и ржаного хлеба, уже давно был съеден. За те три недели, что Мириэл провела в монастырском заточении, заведенный порядок ни разу не нарушался. Трапеза в сумерках, затем уединение в темноте до утрени.
Заслышав глухой стук отодвигающегося засова, Мириэл встала, сжимая у горла края одеяла. Дверь отворилась, впуская двух потрепанных ветром монахинь. Одна из них была ее постоянная надзирательница – угрюмая подружка Юфимии по имени сестра Игнатия. Ее сопровождала сестра Адела, которую Мириэл последний раз видела робкой послушницей шесть лет назад. С тех пор белый апостольник она сменила на черный – атрибут посвященной монахини. В руке она держала чадящий светильник.
– В гостевом доме тебя ждет посетитель, – сообщила Игнатия, неодобрительно хмурясь. Она выдернула из платка расстегнувшуюся булавку и решительно вонзила ее на место. – Мать настоятельница прислала нас за тобой.
