Элизабет Чедвик - Сокровища короля
Николас сел и, держа головку сына на сгибе локтя, положил его на колени. Когда неф «Сент-Фуа» вышел в открытое море и взял курс на Англию, Стивен Трейб, обрабатывая его рану, длинную, но неглубокую, поведал ему о смерти Магдалены. Изложил только факты. Сказал, что Магдалена умерла, но ребенок жив и здоров. Хоть на этом спасибо, с горечью думал Николас.
Трейб также сообщил, что убийц к нему подослал Роберт Уиллоби.
– Если хочешь убрать его, это можно устроить, – предложил Трейб, когда наложил на рану повязку и отошел от него.
Николас с отвращением отказался. Злом зло не исправишь. Он, конечно, не святой, но марать в крови руки, которые держат его сына, не станет.
Трейб в ответ лишь молча пожал плечами, но было ясно, что Николаса он считает глупцом. По крайней мере, он у Трейба не в долгу, и тот ему тоже ничего не должен. За совершенное в прошлом злодеяние Трейб расплатился, придя к нему на помощь на пристани в порту Святого Петра. Душа его отца, если и не утешилась, спит, во всяком случае, спокойнее. Что касается его собственной… Николас вздохнул и поудобнее взял малыша. Кто бы мог подумать, что несколько мгновений удовольствия будут иметь столь далеко идущие последствия. Магдалена, Мириэл. Упаси бог, чтобы его сын повторил ошибки отца.
Элисон повернулась к нему. Глаза у нее были красные, но она уже овладела собой.
– Хочешь сходить на ее могилу? – спросила она. Николас кивнул:
– Не знаю, услышит ли она меня, но я хотел бы сказать ей еще раз, что любил ее, а не просто жил с ней, потому что она заменила мне женщину, которой я не мог обладать.
Когда они вернулись из церкви, кормилица сидела у очага и кормила грудью младенца. Мартин тоже был дома и ждал их. Николас пожал руку своему первому помощнику, но потом, не совладав с волнением, крепко обнял его.
– Рад видеть тебя живым и здоровым, – грубовато произнес Мартин. Его глаза увлажнились.
– Я и сам с трудом в это верю. – Николас отступил на шаг. – У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя за помощь. Я у тебя в вечном долгу.
– Ничего ты мне не должен. Для меня ты сделал бы то же самое. – Мартин прокашлялся и обеими руками пригладил волосы, приводя в порядок мысли и чувства. – Мне очень жаль, что Магдалена умерла. Мы пытались ее спасти, но болезнь оказалась сильнее.
Николас угрюмо кивнул:
– Я знаю, ты сделал для нее все, что мог. – Он бросил взгляд на младенца. Тот продолжал с наслаждением сосать грудь. – И для сына тоже.
В комнату вошла служанка с бутылью горячего вина и блюдом оладий, смазанных сливочным маслом. Рядом с ней семенил, то и дело подпрыгивая в тщетной попытке добраться до блюда, черно-белый песик с огромными навостренными ушами и большим пушистым хвостом.
Николас глянул один раз, второй.
– Элфвен, Уилл? – удивленно воскликнул он.
Песик, услышав, что его окликают, оставил попытки добраться до оладий и, радостно виляя хвостом, с лаем кинулся к Николасу.
– Я как раз собирался поговорить с тобой, хотя обстоятельства к тому и не располагали, – сказал Мартин и невольно заулыбался, видя, как Николас безуспешно защищается от наскоков восторженного Уилла. – Трейбу, когда он отправлялся за тобой, было известно, что тебя приказал убить Роберт Уиллоби, но всех подробностей он не знал. Их нам позже поведала Элфвен. – Он поманил служанку. – Иди сюда, расскажи господину Николасу все, что ты сообщила мне.
Девушка убрала бутыль и оладьи подальше от Уилла, затем отерла ладони о платье и подошла к мужчинам. Невысокая, с большими темными глазами под широким лбом, она больше была похожа на девушку-подростка, чем на молодую женщину.
– Когда госпожа Мириэл узнала о злодеяниях господина Роберта, она ушла от него, – стала рассказывать Элфвен. – Но ей нужно было вернуться в Линкольн за деньгами для выкупа, которые она обещала господину Мартину.
Николас заморгал:
– Она собиралась выкупить меня?
– Сказала, что даст четыреста марок, – ровным голосом подтвердил Мартин. – Я не мог поверить, что она в состоянии достать такую сумму.
Николас пожевал губу и кивнул:
– В состоянии, ты уж мне поверь. Она могла бы заплатить выкуп даже за короля.
Мартин вопросительно вскинул брови, но Николас, не вдаваясь в объяснения, вновь сосредоточил внимание на Элфвен.
– Что же произошло?
– Господин Роберт настиг ее на барже у причала, когда она уже собиралась отплывать. Он взял с собой стражников из гарнизона замка. Людей господина Мартина арестовали и бросили в тюрьму на всю ночь, а мою госпожу связали, словно рабыню, и привели домой. – Элфвен замолчала, ломая руки.
– А потом? – В голосе Николаса слышались угрожающие нотки.
Элфвен в отвращении скривила губы.
– Потом он насильно овладел ею, даже рук ей не развязал. Мы все слышали внизу, моя госпожа кричала. А после… после он сказал, что отвезет ее в монастырь Святой Екатерины и оставит там на попечении монахинь. Свое решение объяснил тем, что якобы она тронулась умом после того, как у нее умер ребенок.
От такого обилия новостей у Николаса голова пошла кругом. Он нахмурился, потирая лоб.
– Ребенок? Я думал, она бесплодна.
– У нее должен был родиться ребенок за месяц до того, как освободилась от бремени Магдалена, – сказал Мартин деревянным голосом. – Как оказалось, бесплоден Роберт, а не она.
– Боже всемогущий. – У Николаса на затылке зашевелились волосы. – Что значит «должен был»? – хрипло спросил он.
– Она не смогла разродиться, оказалось, что у нее слишком узкий таз. Повитухи окрестили ребенка прямо в ее чреве и затем умертвили, чтобы спасти Мириэл. – У Мартина под челюстью вздулись желваки. – Ее муж сказал, чтобы младенца нарекли Николасом.
Николаса бросило в жар, и воздух в комнате словно уплотнился, ему нечем стало дышать. Чтобы не упасть в обморок, он вскочил на ноги и выбежал на улицу. Стоя во дворе, он ловил ртом мягкий весенний воздух, насыщенный ароматами зелени и новой жизни. Живот подвело, и, согнувшись пополам, Николаса стало рвать.
Появился Мартин.
– Прости меня, – сказал он, усаживаясь на деревянную лавку у беленой стены. – Я сначала не хотел говорить тебе, но не смог бы жить с таким гнетом на сердце. – Морщины на его лбу прорезались глубже, – Это твое бремя, я должен был переложить его на твои плечи.
Николас медленно выпрямился. Мышцы живота болели, ощущение тошноты не проходило, душу тоже выворачивало наизнанку.
– Ты поступил правильно, – произнес он, – но я не могу благодарить тебя за это. – Словно дряхлый старик, он осторожно опустился на скамью подле Мартина. – Я просил ее уйти со мной, но она отказалась… сказала, слишком многое поставлено на карту. Как мне было тяжело без нее! Если бы я знал, что ждет ее впереди, уплыл бы с ней на край света. – Он уронил голову в ладони.
