Синтия Хэррод-Иглз - Флёр
Она принесла ему бокал ледяного шампанского.
— Можешь пить сколько хочешь, любовь моя, — сказала она. — Не нужно экономить, у нас его здесь много. Но не торопись, не то снова потеряешь сознание.
— Позволь мне, Флер, позволь, — запричитала Милочка, и Флер была вынуждена передать ей бокал. Она внимательно следила за действиями Людмилы, чтобы она как следует поддерживала Ричарда за голову, чтобы он не захлебнулся. Но эта нетерпеливая, беззаботная Милочка вдруг, словно по мановению волшебной палочки, превратилась в опытную, нежную сиделку и все делала так, как нужно.
Когда голова Ричарда снова оказалась на подушке, усилия, которые ему понадобились, чтобы осушить бокал, кажется, изнурили его окончательно. Он лежал, вытянувшись на постели, и под простыней, казалось, вообще не было никакого тела. Но, судя по всему, брату хотелось что-то сказать, и Флер, пододвинув к кровати маленькую табуреточку, села на нее рядом с ним, взяв его руки.
— Ты теперь в полной безопасности, Дик. Ты выздоровеешь. Мы с Милочкой выходим тебя, тебе необходимо как следует отдохнуть, расслабиться и не перетруждать себя ничем. Сейчас я накапаю тебе настойки опия, и ты сразу заснешь. Тебе ничего не нужно?
Флер видела, как он пытается составить слова в предложение, собирая для этого последние силы.
— Как армия? — наконец прошептал он.
— Мы видели, как она отправилась по берегу к Севастополю. Больше у нас известий о ней нет. Как только что-нибудь прояснится, я сразу тебе обо всем сообщу, обещаю. Вести нам привозят казаки, они знают, что происходит вокруг.
Ричард озадаченно смотрел на нее, стараясь осмыслить то, что она сказала.
— У меня холера?
— Да, любовь моя. Но я имею большой опыт по борьбе с этой болезнью. Помнишь, как я боролась с ней дома, когда возник ее очаг в Айлуорте? Я знаю, что нужно делать. Не бойся.
Он скосил глаза, пытаясь найти Людмилу. Когда ему это удалось, Ричард прошептал:
— Я думал, что она явилась мне во сне.
— Не во сне, дорогой, дорогой Ричард, — возразила Милочка, и на глазах у нее вновь навернулись слезы. Она взяла его вторую руку и крепко сжала в своей.
— Я на самом деле здесь, рядом с тобой!
Флер бросила на нее предупредительный взгляд.
— А теперь оставим его, Милочка, пусть поспит. Его нельзя волновать.
— А я его и не волную, — возмутилась она. Заметив, как нахмурилась Флер, как с негодованием покачала головой, она закусила губу.
Но Ричард по-прежнему не спускал с нее глаз.
— Останься! — вдруг прошептал он.
Лицо у нее просветлело.
— Да, конечно, я останусь. Я посижу рядом с тобой тихо, словно мышка, пока ты поспишь. А когда ты проснешься, то первым увидишь мое лицо.
На лице Ричарда появилась слабая улыбка. Шампанское оказало на него свое воздействие, и его тяжелые веки неудержимо закрывались. Флер решила, что ему настойка опия сейчас не понадобится. Она подождала, пока глаза его не закрылись совсем, а дыхание не стало ровным.
Потом, предупредила Людмилу, чтобы она его не беспокоила, Флер оставила ее одну — пусть продолжит свое добровольное бдение.
На веранде давно ожидавший ее Карев поднялся ей навстречу.
— Ричард пришел в себя, — сообщила Флер. — Он был в полном рассудке и узнал нас. Сейчас он уснул, а Милочка присматривает за ним. Думаю, что он…
Флер осеклась. У нее внезапно перехватило дыхание, сдавило горло, и на глазах выступили слезы. Карев, быстро преодолев небольшое пространство, отделяющее их, заключил ее в свои объятия, и она с большим удовольствием прильнула к его широкой груди, чтобы выплакаться на ней, чувствуя тепло его руки у себя на затылке.
— Это не только из-за Ричарда! — отрывисто приговаривала она сквозь слезы. — Это из-за них всех! Из-за всех умерших и тех, которые ушли туда…
Флер вспомнила, как двигалась по равнине внизу эта небольшая армия в таких веселых мундирах, словно детский набор для игр. Как печально зрелище этого великолепия, когда людской поток марширует под барабанный бой и звуки флейты, под развевающимся разноцветными знаменами, навстречу своей смерти. Как ему это объяснить? Его не было рядом с ней, когда тот солдат из далекого детства сказал ей: «Я когда-то был конюхом». Граф тоже был мужчиной, но ему не понять, какими хрупкими кажутся мужчины женщинам, какими хрупкими, глупыми и в то же время смелыми и отважными.
— Для чего они это делают? — спросила она, не отрывая голову от его груди. — Для чего мужчины это делают? Он погладил ее по волосам.
— Для того чтобы сделать жизнь чем-то большим, чем она есть на самом деле.
На следующий день Ричард выглядел немного лучше. Хотя он был еще очень слаб, кожа у него потемнела, а пульс стал гораздо отчетливее. Гигиена и забота близких оказали свое воздействие, они позволили ему самому лучше справиться с болезнью. Кризис миновал, и сдержанный оптимизм Флер вдохнул в Людмилу безотчетную радость. Флер даже пару раз пришлось сурово ее упрекнуть, чтобы она не беспокоила больного.
Казалось, Ричард вступил в третью стадию болезни, в стадию ремиссии, а с этого этапа при надлежащем уходе у крепкого человека дела должны пойти быстро на поправку, если только не произойдет рецидива. Самое главное — хороший уход, и Флер это прекрасно знала.
Теперь они с Нюшкой подменяли друг друга, так как каждая из них убедилась в сноровистости другой. Нужно было постоянно следить за пульсом Ричарда, держать его тело в тепле и не беспокоить. Ему требовалось много жидкости — ячменная настойка для желудка и шампанское для стимулирования работы сердца и питания крови. Мел и калиевые соли сдерживали диарею. Нюшка же настояла на том, чтобы давать ему еще и обычную соль, для восстановления в организме баланса, который постоянно у него нарушался из-за обильного потоотделения. Флер прежде об этом не слыхала и отнеслась к такой идее с подозрением, но Нюшка, судя по ее виду, была настолько уверена в своей правоте, что Флер уступила и разрешила ей добавлять соль в ячменную настойку. Большую часть дня Ричард спал, просыпаясь только на короткое время, чтобы попить воды или настойки, а также опорожнить кишечник. Он ничего не говорил и, казалось, плохо понимал, где находится. Однако однажды, когда от его губ отняли бокал с шампанским, он слабо улыбнулся. Вечерами, с наступлением прохлады, он просыпался и чувствовал себя значительно лучше. Несмотря на сохранявшуюся слабость, изможденность, впалость на его лице исчезли. Нюшка сказала, что все это результат воздействия на него поваренной соли.
Флер думала, что рвение Людмилы к выхаживанию больного скоро иссякнет, но она упрямо оставалась на своем посту. Казалось, ей больше ничего не нужно — только позвольте посидеть рядом с Ричардом, когда он спал, или передать ему бокал с шампанским или стакан воды, когда он проснется.
