Синтия Хэррод-Иглз - Флёр
Вскоре им стало понятно, почему в армии неприятеля оказалось так мало лошадей и повозок. Они привезли их с собой совсем немного, рассчитывая реквизировать и то и другое после высадки на берег. Но хитроумные татары умели надежно припрятать свое имущество. Отряды разведчиков, рыскающие повсюду, ничего не нашли, кроме пустых амбаров, конюшен и умирающих с виду от голода деревенских жителей.
Для графа Карева и его дам повозка, однако, нашлась. Если бы местные жители были уверены, что британская армия как всегда готова платить за все реквизированное валютой, то они несомненно продали бы ей все необходимое.
— Мой дом к вашим услугам, барышня, — с надеждой в голосе предложил владелец повозки, — там вы сможете выходить своего больного. Какой ужас! Отмахать столько верст по такой жаре! Почему бы не оставить его здесь, пока ему не станет легче? Мои домочадцы временно поживут у родственников, весь дом будет целиком в вашем распоряжении.
Людмила вопросительно посмотрела на Флер.
— Может быть, так будет лучше? Вдруг его вообще нельзя передвигать?
Флер задумалась лишь на мгновение.
— На стадии ремиссии самое главное — уход за больным. Думаю, лучше отвезти его домой, где у нас будет под рукой все необходимое. И сделать это надо сейчас.
— Я согласен, — сказал Карев. — До дома всего десять верст. Мы можем доехать туда за три часа, и если нам удастся укрыть его от палящего солнца…
Татарин, пожав плечами, отдал им крытую кибитку, запряженную парой сильных лошадей. Сам забрался на облучок, заверяя их, что никто не сможет так управиться с его лошадьми, как он, заставить их показать, на что они способны.
— Потом я могу пригнать кибитку назад, и вам не о чем будет беспокоиться.
— Очень хорошо, — согласился Карев. — Тогда в путь.
Граф ехал верхом за кибиткой, держа за поводья еще двух лошадей. Женщины устроились в кибитке, не спуская глаз с больного.
— Что мы можем сделать для него? — то и дело спрашивала Людмила Флер.
— Ничего. Только то, что мы делаем, — ответила она. — Все зависит от того, справится ли он с кризисом или хватить ли у него на эту борьбу сил.
Людмила со скорбным видом снова склонилась над Ричардом.
— Какой у него болезненный вид. Как ты думаешь, ему станет полегче?
— Он был всегда сильным, — ответила Флер. — И у него есть неплохой шанс выкарабкаться. — Но Людмила почувствовала в ее голосе нотку сомнения. Она помнила, что сказал Пэджет. До этого Ричард несколько дней маялся дизентерией. И такое состояние, по-видимому, подорвало все его силы.
Снова и снова Флер щупала его пульс, протирала мокрым носовым платком лицо, смачивала губы водой, которой снабдил их татарин, моля Бога сохранить Ричарду жизнь, пощадить ее брата. Теперь он остался у нее один, по сути дела, кроме него, ближе родственников у Флер не было. Истинная глубина ее чувств к брату открылась ей только сейчас, когда возникла опасность потерять его навсегда!
Когда они подъехали к дому, Карев поскакал легким галопом вперед, чтобы предупредить всех домочадцев и приказать Нюшке приготовить для Ричарда постель на прохладной половине. Он все еще не приходил в создание, когда они внесли его в дом. Увидев его, нянька что-то процедила сквозь зубы, осенив себя крестом. Потом она решительно прогнала Милочку из комнаты.
— Нечего со мной спорить, графиня. Мы с барышней сейчас его обмоем, ну а какой от тебя прок? Ступай, ступай, не серди меня. Позже придешь и все увидишь и посидишь рядом с ним — я гляжу, тебе этого очень хочется.
Они вдвоем сняли грязную одежду, вымыли его и смазали болячки целебной мазью. Он был легким, как перышко. Ричард и так никогда не отличался особой упитанностью, но теперь, казалось, превратился в кожу и кости — ребра у него выпирали, по ласковым словам Нюшки, как у «старого мерина».
Надев на него свежую полотняную ночную рубашку, они положили его на кровать и накрыли простыней. Флер стояла перед ним, поддерживая его нижнюю челюсть, и с мрачным выражением лица смотрела на него.
Нюшка остановилась рядом с ней с ворохом грязной одежды.
— Теперь он, барышня, в руках Божиих. Он видит, как вы о нем заботитесь, точно говорю вам.
Флер, не разобрав до конца ее слов, что-то пробормотала в ответ. Нюшка мягко прикоснулась к ее руке.
— Сейчас поставлю икону Святого Севостьяна в углу — он заступник всех солдат, — сообщила она. А завтра день Святого Евстафия. Он тоже был солдатом, так что не бойтесь, они как следует присмотрят за ним.
Флер, поглядев на нее, рассеянно улыбнулась.
— Благодарю вас, я знаю.
— Вот так, барышня, — кивнула Нюшка. — Сейчас отнесу его вещи и все выстираю. Они ему еще пригодятся.
Прохладным вечером сознание вернулось к Ричарду. Открыв глаза, он увидел склоненное над собой лицо Людмилы, обрамленное мягкими золотистыми локонами. Он подумал, что она ему приснилась. Потом он увидел белые стены, бледный вечерний свет, глубоко втянул в грудь легкий, душистый воздух. Ричард чувствовал, какое у него невесомое тело, словно пена на гребне волны. Нет, это не сон. Скорее всего он уже умер.
— Милочка?
Из его рта вырвался лишь шепот, но в ушах Людмилы он превратился в симфонию.
— Ах, Ричард, — воскликнула она, наклонившись еще ниже, чтобы поцеловать его влажную щеку. Слезы окропили его сухие губы. Он благодарно облизал соленые капельки. — Нюшка говорит, что ты не умрешь! Она говорит, что об этом ей сообщил Николай-угодник, а этот святой всегда прав. Как ты себя чувствуешь, дорогой Ричард?
Дорогой Ричард не мог говорить, но голос Милочки разбудил Флер, прикорнувшую на несколько минут в соседней комнате. Она быстро вошла к ним. Положила холодную руку на лоб Ричарда, придерживая пальцем его нижнюю челюсть. Заметив удивленный взгляд брата, она улыбнулась, понимая, о чем он сейчас думает.
— Нет, ты не спишь, — сказала она. — Ты все еще в Крыму, в летнем поместье графа Карева в Курном. Я тебе об этом рассказывала в своем письме, ты не помнишь? Ты заболел на марше, и лорд Джордж Пэджет передал нам тебя, чтобы мы выходили тебя. А теперь я принесу тебе что-нибудь попить холодного. Ты хочешь пить?
Ричард лишь чуть заметно кивнул головой, но по его глазам она поняла, что его мучает жажда. Один из симптомов холеры — постоянная мучительная жажда, а брат провел целых пять дней на этой раскаленной солнцем равнине, получая только ежедневную походную норму воды, а до этого он проделал весь долгий путь от Варны на палубе корабля, где воды всегда очень мало… Этот кошмар от постоянной нехватки воды все еще не покидал его, — 1 подумала Флер. Она это ясно видела.
