Вирджиния Браун - Изумрудные ночи. Книга вторая
Брэсфилд раздраженно посмотрел на него и двинулся по направлению к увитому плющом строению.
— Это храм, — наконец прошептал он, с благоговением ощупывая гранитные блоки. Потом выпрямился и окинул здание оценивающим взглядом. — Да, — решительно объявил он, — определенно, это храм. И он отдаленно напоминает Храм Солнца в Куско. Бетани, как ты считаешь?
— Я не ходила с тобой и с синьором Бертолли, папа. — Она пожала плечами.
— Ах да, правильно.
Броди нетерпеливо вмешался:
— Итак, это храм; не тот ли, где инки хранили свои золотые безделушки?
— Временами я начинаю мечтать о том, чтобы это и в самом деле были безделушки, мистер Броди, — гневно ответил Брэсфилд. — Инки, между прочим, называли их церемониальными сосудами, утварью, статуями и так далее.
— Какая разница. Идем, Риган.
Броди и Риган начали пробираться к массивным стенам храма, прокладывая себе путь при помощи мачете. Бетани посмотрела на Трейса. Он в небрежной позе восседал на огромном валуне, шляпа была сдвинута на лоб, руки скрещены на груди.
— Ты не собираешься вмешаться? — поинтересовалась она.
Трейс лишь пожал плечами.
— Я привел вас сюда, и тем самым выполнил свою работу. Все, что теперь от меня требуется, это доставить вас обратно. Копать я не собираюсь.
Бетани взглянула на него с раздражением.
— Ясно! Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы этим займемся?
Трейс развел руками.
— На здоровье. Здесь достаточно грязи, чтобы не скучать некоторое время.
Бетани не могла понять, почему он упрямится. Из-за того, что его мнение не совпадает с мнением ее отца? Конечно же, он понимает, что она чувствует. И она решительно направилась к нему, желая снять возникшее напряжение.
— Ты не будешь возражать, если я сделаю с тебя набросок? — спросила она и заметила вспышку удивления, на мгновение сменившую его обычную маску безразличия.
— Зачем это тебе?
Беспечно пожав плечами, Бетани ответила:
— А, просто так. Просто я подумала, что здорово будет иметь портрет человека, на которого возложена ответственность быть нашим проводником. Я уверена, папа будет настаивать на том, чтобы сфотографировать тебя, но мне хотелось бы выразить собственное восприятие, с твоего позволения, конечно.
Трейс усмехнулся.
— Это должно быть очень интересно. Почему-то мне кажется, что с моего позволения к твоему восприятию добавятся рога и раздвоенные копыта?
— На воре и шапка горит, — быстро проговорила Бетани и, прежде чем Трейс успел передумать, направилась за мелками, которые он подарил ей. Устанавливая деревянную коробку на небольшом валуне и пристраивая на коленях чистый лист бумаги, Бетани, пряча улыбку, наблюдала за беспокойно ерзающим Трейсом. Так непохоже на него — чувствовать себя не в своей тарелке, но ей это нравилось.
— Сиди спокойно, — приказала она, — и постарайся не менять позу по отношению к солнцу. Мне нравится игра теней на твоем лице.
— Я чувствую себя чертовски глупо, — проворчал он, глядя на нее из-под полей.
— И сними, пожалуйста, шляпу. Просто положи ее рядом. Было бы очень любезно с твоей стороны, если бы ты снял также кобуру.
— Нет, — сказал он, словно отрезал, и она сразу же отступилась.
— Отлично. Теперь, почему бы тебе не расслабиться? Сядь, как тебе удобно.
Она быстро рисовала. Сделала один набросок, на котором он сидел очень прямо, пристально вглядываясь в нее и всем своим видом излучая настороженность, потом другой, со смягчившимися линиями фигуры, когда он, расслабившись, лениво развалился на камнях. Только лицо не соответствовало позе, сохраняя выражение настороженной обеспокоенности.
Трейс никогда еще не казался ей таким привлекательным, как сейчас.
— Раздвоенные копыта не выходят? — спросил он, и Бетани, улыбнувшись, подняла глаза.
— Рога. Никак не могу сделать их острыми.
— Скверно. Все равно, я думаю, не слишком похоже, а? Я сижу здесь уже столько времени, что чувствую притяжение этой скалы.
— Рада слышать, что ты способен на чувства, — проговорила Бетани, пытаясь скрыть смущение, неожиданно охватившее ее от собственных слов. Кончиками пальцев она принялась растушевывать рисунок. Наконец она подняла голову. — Готово.
Лениво потянувшись, Трейс слез с камня.
— Можно посмотреть?
— Если хочешь. — Она протянула ему блокнот, испытывая одновременно смущение и любопытство.
— Все это я, и ни разу не похож на святого… или хотя бы на почтенного человека, — после небольшой паузы произнес он.
— Прошу прощения. Я сторонница реализма.
— В таком случае, вынужден признать, что это очень недурно, Бетани Брэсфилд. — Он улыбнулся, и что-то переменилось в его насмешливом тоне. — Я вправду произвожу впечатление такого прожженного типа?
— Только на тех, кто тебя знает, — прошептала она, почувствовав, как у нее перехватило дыхание. — Может быть, виной тому борода.
Он потрогал рукой темную щетину у себя на подбородке и кивнул.
— Да. Без бороды я воплощение благочестивой респектабельности.
— Ни за что не поверю, что когда-нибудь настанет такой день, — воскликнула Бетани. — А теперь ты меня нарисуй. — Она протянула ему блокнот.
Трейс с усмешкой взял у нее мелок и начал быстро рисовать.
Закончив, он отдал рисунок ей, и Бетани громко расхохоталась. Он нарисовал похожую на жердь женщину с длинными волосами и огромной грудью, одетую в штаны и вооруженную вилами.
— Подружка дьявола, — пояснил он. — Ты не будешь возражать против того, чтобы стать моей подружкой?
— Нет, если ты сам не будешь, — прошептала она в ответ, не осмеливаясь поверить, что он говорит серьезно.
Трейс поднялся с камня, взял у нее блокнот и положил его рядом, не сводя с нее потемневшего напряженного взгляда. Солнце освещало ее лицо и широко распахнутые, светившиеся надеждой глаза. Прочитав эту надежду в ее глазах, он чуть было не отступил. Он не был уверен, что сможет оправдать ее ожидания, что способен на это. Бетани заслуживала большего, чем просто занять место в его постели.
— Бетани, — начал было он, но его прервал взволнованный крик, и, обернувшись вполоборота, он увидел бегущего к ним с непокрытой головой и горящими от возбуждения глазами Броди. Потом Трейс заметил в его руках тускло поблескивающие предметы, которые он терял на ходу.
— Золото! Кучи золота! До потолка…
Трейс немедленно выпустил Бетани из объятий и направился к нему.
— Прежде чем ты начнешь набивать свои карманы, Броди, — ровным голосом заговорил он, — ты дашь возможность профессору переписать все.
