Эмма Уайлдс - Непристойное пари

Дерек усмехнулся:

– Думаю, достаточно сильно. Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня.

– Она весьма привлекательна, разве не так?

– Это правда, но и раньше тебе попадались красивые женщины.

– Пожалуйста, не употребляй слово «попадались», а то у меня возникает ассоциация с ловушкой браконьера и раненым животным.

По мнению Дерека, это было вполне подходящее слово. Он сам однажды попался в любовные сети и до сих пор не мог выбраться из них. Стараясь сохранять спокойный тон, он спросил:

– Тогда как, по-твоему, следует называть эти связи?

– Лукавые проделки, – улыбнулся Николас.

– Полагаю, это подходящее определение. Однако наша очаровательная судья явно не намерена поймать тебя в ловушку, так что не беспокойся. Можешь расслабиться и удовлетворить свой интерес.

– Пожалуй. – Николас сделал глоток вина и вкрадчиво взглянул на друга. – А тебя она не заинтересовала?

Проклятие, теперь Аннабел и Хайатт оказались среди танцующих пар, кружась под звуки популярной музыки. Ее лицо раскраснелось, светлые волосы блестели, и в розовом шелковом платье она выглядела... восхитительной, пленительной, такой красивой, что Дерек ощутил боль в груди. Ее жених тоже казался счастливым, и хотя Дерек не пытался оценивать внешность других мужчин, он знал, что Хайатт в женском обществе считался привлекательным.

Никогда в жизни Дерек не чувствовал себя таким обескураженным.

– Дерек?

О, черт, кажется, к нему обращаются? Придя в себя, он повернулся.

– Извини.

Николас, должно быть, заметил нечто странное в его поведении, однако, слава Богу, ничего не сказал по этому поводу.

– Я спросил, заинтересовала ли тебя леди Уинн, добровольно предложившая свою помощь.

– Да, конечно, – поспешно ответил Дерек и сделал большой глоток шампанского, чтобы скрыть свое замешательство.

Однако он знал, что Николаса не так-то просто обмануть. Тот слегка прищурился, пристально глядя на него.

Единственным утешением служило то, что между ними существовало негласное правило – не задавать лишних вопросов. Это была джентльменская договоренность между двумя мужчинами, уважавшими личную жизнь друг друга.

Через мгновение Николас просто сказал:

– Тем не менее, надеюсь, ты не станешь возражать, если я первым возьму ее.

«Взять ее» – весьма подходящее выражение. Дерек едва не рассмеялся.

Ему необходимо вновь обрести хладнокровие. Он сделал еще глоток и попытался улыбнуться.

– Нет, конечно. Я уверен, ты сделаешь все наилучшим образом. Однако имей в виду: последним она будет помнить меня.

– Посмотрим, Мэндервилл. Теперь, когда мы все трое пришли к соглашению, я намерен оставить у нее неизгладимое впечатление. Я сомневаюсь, что когда-либо выбрал бы эту леди в качестве любовницы, но поскольку она сама проявила инициативу, мне не терпится поближе узнать ее.

Любопытное признание, поскольку герцог Роудей обычно относился к соблазнению женщин как к не слишком обременительному занятию.

– Ситуация приняла неожиданный поворот, не так ли? – предложил Дерек. Он сознавал, что его желание выиграть пари существенно поубавилось в связи с личным несчастьем. К тому же он чувствовал, что Николас в большей степени заинтересовался леди Уинн.

Правда, если он не способен разобраться в собственных чувствах, возможно, не следует пытаться понять чувства другого человека.

Если Николас горит желанием уединиться с леди Уинн в загородном поместье, пусть забирает ее немедленно и проявит свое обаяние, чтобы соблазнить эту женщину. В данный момент все помыслы Дерека были заняты другим.

– Дай мне знать, когда вы вернетесь в город, – сказал он небрежным тоном.

Миссис Харолдсон наклонилась вперед с заговорщическим видом, и, казалось, внушительная грудь вот-вот утянет ее на пол.

– Полагаю, – зашептала она с шипением, – кое-что здесь вызывает удивление.

Кэролайн старалась выглядеть холодной и сдержанной в этом душном, переполненном людьми бальном зале.

– Что именно?

– То, как его светлость и граф стоят там и о чем-то болтают с самоуверенным видом.

Может быть, они обсуждали свое пари? Было видно, что мужчины чрезвычайно увлечены беседой, и, поскольку не прошло и двух часов после встречи в гостинице, можно догадаться, о чем они могли говорить. Разумеется, о ней.

Она предложила себя двум пользующимся дурной репутацией повесам, вступив с ними в сомнительное соглашение, которое может погубить ее в глазах общества, если это дело раскроется.

Однако внутренний голос убеждал ее, что все будет хорошо.

– Я замечала, они часто беседуют, – сказала Кэролайн спокойным тоном, бросив невозмутимый взгляд на двух высоких мужчин. – Ведь они друзья.

– Вы, конечно, слышали, леди Уинн, об их последней выходке?

– Вы имеете в виду их пресловутое пари?

Боже, как здесь жарко и нет спасения от окружающих ее матрон! Она вынуждена была подавлять желание вскочить и выбежать из комнаты, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Кэролайн наблюдала за мужчинами сквозь слегка опущенные ресницы. Николас Мэннинг выглядел невероятно привлекательным. Его темные блестящие волосы были слегка взъерошены, что наряду с элегантным вечерним костюмом придавало особый шарм его мужской красоте. Мэндервилл был также красив, словно греческий бог. Казалось, его присутствие освещало эту комнату дополнительным светом. Оба, как обычно, привлекали всеобщее внимание – из-за своей дурной славы.

– Да, конечно, их пари. Это из ряда вон выходящий случай, вы согласны?

Восемь пар глаз устремились на Кэролайн. Окружение вдов, большинство из которых были, по крайней мере, на два десятка лет старше ее, являлось бастионом, защищавшим Кэролайн от возможного приближения мужчин. Устроившись вместе с этими женщинами в углу, она тем самым избегала намерений ухажеров потанцевать и пофлиртовать с ней.

– Их дерзость всем известна, – тихо сказала Кэролайн. – Я нахожу все это крайне неприятным.

– Верно, сказано. – Вдовствующая графиня Лэнгтри одобрительно кивнула. – Их поведение действительно переходит все границы приличия.

Остальные женщины дружно поддержали ее. Однако, несмотря на то, что они осуждали поведение двух упомянутых джентльменов, это не мешало им издалека бросать на них нежные взгляды.

Кэролайн оставалась холодной, сдержанной леди Уинн. Казалось, она считала ниже своего достоинства даже говорить о том, что противоречило ее мирному, затворническому существованию.

Если бы эти женщины знали правду!

«Не дай Бог», – подумала она, содрогнувшись.