Кейт Ноубл - Если я полюблю
Глава 3
— Вот черт! — возмущенно пропыхтел Уигби, когда их нагруженная доверху коляска подъехала к дому, адрес которого был указан в письме леди Форрестер. — Ты уверен, что это то, что нам нужно?
Дом на Аппер-Гросвенор-стрит был похож на другие, как один близнец на другого. Аккуратное высокое здание с колоннами на фронтоне и железной оградой, отделяющей его от улицы, — все говорило о богатстве владельцев и их высоком положении в обществе. Вдоль всей дорожки, ведущей к главному входу, выстроились в ряд широкие древнегреческие вазы с цветами — фиалками и тюльпанами, — словно воины-телохранители.
Основным признаком, благодаря которому этот особняк отличался от других, было сборище джентльменов в черном, толпившихся возле крыльца.
— Это номер шестнадцать? — спросил Джек, бросая машинальный взгляд на письмо, где был указан адрес.
— Может быть, адрес написан неразборчиво? — спросил Уигби, на что Джек решительно замотал головой. У него не было никаких сомнений в точности указанного адреса.
— Может быть, кто-то умер, и они пришли выразить свои соболезнования? — шепотом спросил Уигби.
Джек строго посмотрел на приятеля.
— Извини, сболтнул, не подумав. — Уигби тут же пошел на попятный.
— Сейчас все выясним, не переживай, — сказал Джек, решительно вылезая из коляски и делая знак кучеру выгружать его сундук с вещами. Следом за другом на землю сошел и Уигби.
— Может, мне стоит пойти вместе с тобой? Как знать… вдруг все-таки придется выразить соболезнования?
— Уигби, поверь мне, никто здесь не умер, — ответил Джек, не будучи в душе уверенным в обратном. — Поезжай к дяде и не волнуйся. Ничего со мной не случится.
— Ну что ж, у тебя есть мой адрес. Если что, я весь к твоим услугам, — отозвался Уигби, протягивая руку.
Джек пожал ее, но тут Уигби, охваченный дружеским порывом, обнял приятеля так, что у того затрещали ребра.
— Мне так жаль, что мы расстаемся.
— Эй, потише, ты так мне все кости поломаешь, дружище, — шутливо ответил растроганный Джек. — В конце концов, мы же расстаемся не навсегда.
— Что верно, то верно, — согласился Уигби, выпуская друга из своих объятий. — Будем надеяться на лучшее.
Забравшись в коляску, Уигби велел кучеру трогать, — дом его дяди находился недалеко, в нескольких кварталах от особняка лорда Форрестера.
Решительно тряхнув головой, Джек направился ко входу. Путь по-прежнему загораживали джентльмены в черном одеянии, явно не собиравшиеся уступать ему дорогу.
Они были самых разных возрастов — от юнцов до седовласых мужчин. Судя по их виду, все они неплохо зарабатывали, Джек заметил на трех галстуках золотые булавки, и почти у всех из кармана свисала позолоченная цепочка для часов. Кое-кто из толпившихся возле дверей, не скрывая презрительной ухмылки, поглядывал на потертую морскую форму.
Не глядя по сторонам, Джексон начал продвигаться сквозь собрание надменных джентльменов.
— По всему видать, прямо с корабля, — буркнул один из них другому. — Интересно, читают ли они светские газеты во время плаваний?
— Интереснее другое. У него такой вид, словно он уверен, что его примут, — посмеиваясь, отозвался его приятель.
Делая вид, что это его не касается, Джексон шел дальше. Больно ранили не столько слова, сколько само отношение. Было очевидно, что его они ни в грош не ставят. Ну что ж, он испытывал к ним такое же презрение.
Наконец Джек добрался до крыльца, на котором стоял дворецкий, рядом с ним возвышался огромный слуга в ливрее. Обычно дворецкий встречал гостей внутри дома, в прихожей, но здесь все было необычно.
И дворецкий, и слуга, как стражи, стояли при входе в дом.
— Прошу прощения, сэр, но сегодня Форрестеры не принимают, — не дожидаясь вопроса, произнес дворецкий, надменно вскидывая нос.
— Тогда почему здесь столько народу? — растерянно спросил Джек и тут же прикусил язык, поняв всю наивность вопроса.
— Между прочим, у нас тут очередь! — крикнул один из совсем юных джентльменов.
— Будьте уверены, мы здесь уже да-авно, — протяжно произнес другой.
— Кроме того, кое-кто отошел по своим делам, — заметил тот, кто посмеивался над Джеком, и, положив руку ему на плечо, попытался направить в самый конец очереди.
Джек так на него посмотрел, что тот сразу снял руку с плеча.
— Меня пригласил сам лорд Форрестер.
— Нас тоже, — послышался целый хор голосов.
Джек полез в карман и вынул оттуда письмо, за его спиной сразу наступила тишина.
Дворецкий с утомленным видом взял протянутое письмо и начал читать. По его виду было заметно, как ему все это надоело, что он тяготится и данной ему властью, и обязанностями. Кивнув громадному лакею, он отдал письмо Джеку.
— Следуйте за мной, сэр. — Дверь позади дворецкого тут же бесшумно распахнулась.
В ответ раздался взрыв возмущенных криков.
— Как это так? Почему?
— Вы собираетесь принять его? А я, виконт, должен ждать!
И наконец совсем отчаянная попытка:
— Эй, я с ним! Мы вместе!
Но крики возмущения и робкие попытки протиснуться вслед за Джеком, тащившим свой сундучок, разбились о каменные плечи громадного лакея, словно волны о скалу.
— Обождите здесь, — внушительно сказал дворецкий, оставляя гостя в холле.
Джек снял треуголку, откинул назад светлые волосы, придав им более аккуратный вид. Затем поправил манжеты, одернул мундир, словно волнующийся от страха школьник.
Он был один в холле особняка Форрестеров, и его охватили воспоминания. Нет, он ни разу не был здесь, дело в том, что он опять, как и много лет тому назад, очутился в незавидном положении.
Хотя тринадцатилетнему мальчику, оторванному от семьи, от родного дома, было намного страшнее. Даже когда он просил отца позволить ему быть моряком, было не так боязно. Одинокий тринадцатилетний мальчик в тот момент стал тринадцатилетним мужчиной, хотя в его распоряжении не было ни средств, ни возможностей, которыми обладает взрослый человек.
К счастью, отец Джека хорошо понимал, как трудно в одиночку прокладывать себе дорогу в жизни. Вот поэтому он и обратился с просьбой к другу.
Джек тогда тоже нервно одернул манжеты. Они были чуть-чуть коротковаты, хотя мать всего лишь три месяца назад перешила ему морскую форму, которую он носил в военном училище. В последнее время он сильно вытянулся. Попав на первый курс, он оказался выше не только своих однокурсников, но и большинства кадетов, обучающихся второй год, и даже кое-кого из кадетов-третьекурсников. Он не стеснялся своего высокого роста, напротив, он стоял, выпрямившись, поскольку ему, как будущему военному моряку, часто напоминали о том, как должен держать себя офицер.