Кейт Ноубл - Если я полюблю
— Может быть, ты предпочла бы выйти замуж за морского офицера, а не за служащего секретного отдела военного ведомства? Хотя, если говорить о предпочтениях, — тут Джек нервно рассмеялся, — когда-то ты собиралась выйти за герцога.
— Не хочу слушать…
— Нет, я не герцог, мы никогда не будем жить так, как живут герцоги. Но я обещаю всегда заботиться о тебе. Будь уверена, я всегда буду рядом с тобой. Вот только я хочу, чтобы это приключение продолжалось для нас обоих. Итак, — он улыбнулся, явно скрывая под улыбкой волнение, — вот о чем я хотел тебя спросить. Не согласишься ли ты вместе со мной и дальше разделять опасности и тревоги выбранного мной пути?
Это происходило не посреди блестящего бала на глазах блестящих дам и кавалеров. В том, что он сказал, не было ничего возвышенного, утонченного или изысканного. Их разговор проходил на фоне причала, рабочих доков, на глазах ее родных, — он как бы ставил Сару перед свершившимся фактом. И ей понравилось его предложение. Ведь оно было сделано горячо любящим и горячо любимым мужчиной, за которого она только вчера вышла замуж.
Путь к счастью был долгим и извилистым. Но другим этот путь не мог быть. Для них обоих он стал единственно правильным и единственно возможным.
Это был золотой миг их жизни, освещенный золотистыми лучами восходящего солнца, свершившийся под радостные крики родных, в будничной атмосфере, среди спешащего по своим делам рабочего люда лондонских доков. Сара Форрестер приняла предложенные Джеком руку и сердце. Да иначе и быть не могло. Будучи близкой ему по духу, она была готова разделить с ним любовь к приключениям.
Эпилог
На юге Франции стояла осень. Солнце уже почти село, освещая все вокруг, но уже не грея. Джорджина обожала закат, тем более в ее любимой Франции. После стольких месяцев, проведенных в холодной и сырой Англии, после столь беспокойного лета в Лондоне она наслаждалась теплым и мягким климатом, отдыхая у себя на родине после небезуспешной деятельности в Англии.
Месяц назад бирманские войска захватили остров, принадлежащий Англии. Проделанная Джорджиной огромная работа принесла хорошие плоды. Война стояла на пороге. Война между Англией и Бирмой. Такая желанная. Сулившая столько прибыли тем, на кого работала Джорджина.
Впрочем, смазанный конец немного подпортил ее репутацию. Ей было до смерти обидно, что она не сумела довести дело до желанного завершения. Она едва не пробудила в англичанах их слепое пуританское бешенство, которое, несомненно, вовлекло бы Англию в масштабную войну на Востоке. Увы, дело выгорело не совсем. Хотя работодатели оценили ее старания, учли сложность обстановки, в которой ей пришлось работать, и заплатили всю сумму, которая ей полагалась.
Но если бы они не сдержали своего слова, Джорджина мрачно улыбнулась, о, тогда бы им пришлось горько пожалеть об этом. Она сумела бы найти средства убедить их в собственной неправоте.
Воспоминания о постигшей ее неудаче в Англии омрачали настроение. Даже чудесная осенняя красота окрестностей Монпелье не отвлекала Джорджину от мрачных мыслей. Усилием воли она придала своему лицу приятное выражение, скрывать ото всех свои подлинные переживания стало для нее второй натурой. Все, о чем она думает, что ее волнует, должно быть тайной для всех. Хотя сейчас рядом с ней никого не было, никто не мог проникнуть в ее чувства и мысли. Впрочем, на нее вряд ли кто-нибудь стал бы заглядываться. С поломанной рукой на перевязи — напоминание о лондонском происшествии — Джорджина вообще выглядела дурнушкой. По красоте она никак не могла тягаться со своей новой помощницей — девятнадцатилетней Хлоей, очаровательной француженкой, обладавшей не только обаянием графа де Лебона, но и гибкой моралью миссис Хилл. Хлоя обладала всеми задатками для той работы, к которой ее подготавливала Джорджина. Хлоя была еще очень юна, но в будущем обещала стать достойной помощницей. Она еще была строптивой и непокорной, но Джорджина была уверена, что со временем сумеет взять над ней власть. А власть над людьми приносила Джорджине невыразимое наслаждение.
Она посмотрела в сторону, туда, где Хлоя пробовала свои чары на портье гостиницы, в которой они остановились. Окна гостиницы выходили на Средиземное море. Комнаты, которые они занимали, были просторными и светлыми, и Хлоя надеялась, что обольщенный портье не станет просить с них слишком высокую плату. Джорджина улыбнулась, пусть это было немного наивно, тем не менее надежды Хлои имели под собой разумное основание.
Перед мысленным взором Джорджины мелькнули зеленые глаза и золотистое платье Сары Форрестер. Какие она подавала надежды! Очень многообещающая дама. Как жаль, что ей надоело играть роль Золотой Леди. Она была очень способной ученицей. В ее душе очень удачно, в нужных пропорциях совместились злость, хитрость и озорство — все качества, столь необходимые для того, чтобы карабкаться вверх по социальной лестнице. И надо же было так глупо влюбиться в заурядного морского офицера, даже если на деле он оказался не совсем простым и не совсем заурядным.
Лейтенант Джексон Флетчер. Сколько бед он доставил Джорджине. Не столько сломанная рука, которая почти уже срослась, сколько уязвленное самолюбие мучило Джорджину. Но она была не из тех, кто глупо предается пустым мечтам о мести, незачем напрасно тратить время. В конце концов, она ведь деловой человек и знает себе цену. Когда влиятельным людям нужно тихо и гладко провернуть кое-какие дела, они зовут на помощь ее. Выполняя поручения, она не руководствуется личной неприязнью, хотя само существование кое-кого иногда вызывает у нее раздражение.
Впрочем, она невольно залюбовалась красным диском солнца, садившимся в море, Лондон, как и английские дела, отошли в сторону, сейчас интересы ее заказчиков сосредоточились на ситуации, сложившейся в Европе. Но если на ее пути вдруг опять окажется Джексон Флетчер — она злобно усмехнулась, — то пусть пеняет на себя.
Джорджина взмахнула рукой, словно перерезая ему горло.
Но всему свое время.
Нож у нее всегда наготове. И твердая рука, чтобы вонзить его. И терпение…
