Кейт Ноубл - Если я полюблю
— Мне очень жаль, Джек, — ответил Уигби, от смущения покусывая ногти на руках. — В оправдание могу лишь сказать, что дядя сделал все это без моего ведома.
— Дружище, не надо извиняться, — ответил Джек, лицо Уигби сразу посветлело. — Разве ты виноват, что твой дядя — настоящий боевой адмирал, у которого на груди столько железок, что из них можно выплавить восьмидюймовую пушку.
Уигби рассмеялся:
— От этого пострадало бы дядино самолюбие. Он лишился бы своего самого большого удовольствия — надевать при любом удобном случае мундир с регалиями. Подозреваю, что ради этого он и ходит каждое воскресенье в церковь.
Джек похлопал приятеля по плечу. Друзья помолчали, прислушиваясь к тому, как один из матросов, Дингэм, свистит и кричит задорные слова группе женщин на берегу. Джек шагнул было в его сторону, чтобы сделать предупреждение, но Уигби остановил его.
— Позвольте мне, мистер Флетчер, приструнить этого шалопая. Немного командирской практики мне не помешает, ведь на «Дрездене» у меня будет намного больше подчиненных, чем здесь.
Вдруг Уигби хлопнул себя по лбу и зашарил по карманам.
— Погоди, дружище. Для тебя тоже есть письмо.
Удивленный Джек взял небольшое письмо. Он редко получал письма. После того как в тринадцать лет он поступил в королевское военно-морское училище в Портсмуте, а отец с матерью остались жить в глухом провинциальном Линкольншире, он писал им так часто, как мог. Но морская служба с ее трудностями и дальними плаваниями не способствовала активной переписке. Получать письма было не менее трудно, чем отсылать их.
На сердце у него приятно защемило, как только он разглядел знакомый почерк. Этот почерк запал ему в сердце еще двенадцать лет тому назад, когда он, тринадцатилетний подросток, учился в Портсмуте. Последние — девять лет, когда он плавал, подолгу находясь вдалеке от родины, письма, написанные этим почерком, доставляли ему новости из Англии, в том числе и самую грустную — о кончине его родителей. С тех пор этот почерк стал незримой нитью, соединявшей его с родиной.
— Леди Форрестер, — прошептал он, ломая печать.
Письмо было отправлено месяц назад, по морским меркам — почти вчера.
В самом начале письма стояло: «Дорогой Джексон». В ушах Джека как будто зазвучал голос леди Форрестер, приторно любезный и чопорный.
«Мой дорогой лорд Форрестер и я приглашаем вас к нам. Сейчас мы вместе с нашими девочками находимся в Лондоне…»
В таком же спокойном и мерном ритме письмо продолжалось и дальше, в нем скупо рассказывалось об их семье, о городских слухах, о скуке светской жизни. Читать письмо было так же приятно, как разговаривать со старинным другом, и только под конец речь зашла о главном, о том, ради чего оно и было написано.
«Мы прочитали в «Таймс» о тяжелом положении, в котором очутилась «Амората». Понятно, что судно будет стоять в доках до тех пор, пока не решится его судьба».
Сердце Джека болезненно сжалось от этого напоминания, все-таки он не терял надежды на благополучный исход. Военно-морское министерство, судя по ссылке на «Таймс», отнюдь не торопилось сбрасывать корабль со счетов.
«Пока мы в Лондоне, я приглашаю вас пожить вместе с нами. Мне мало что известно о вкусах и предпочтениях молодых морских офицеров, но я более чем уверена, что вы останетесь довольны кухней в нашем доме, она не в пример лучше кухонь лондонских пансионов. Кроме того, скажу вам по секрету, лорд Форрестер немного страдает от того, что на его языке называется «феминофобия», проще говоря, он боится быть подавленным женским окружением. Так что он будет рад вам так же, как и я, если не больше.
Кроме того, это будет крайне любезно с вашей стороны. Мне не хотелось говорить об этом, но шила в мешке не утаишь, вы все равно обо всем узнаете.
Дело в том, что наша Сара недавно пережила страшное разочарование, и теперь я просто ума не приложу, как ее отвлечь от мрачных мыслей. Я случайно увидела название вашего корабля в газете и подумала, что это перст судьбы. Раньше, когда вы были детьми, ей нравилось играть вместе с вами, это было заметно по ее оживленному и веселому настроению. Надеюсь, ваши рассказы о плаваниях в далеких морях помогут ей преодолеть меланхолию. Приходите к нам при первой же возможности. Это позволит нам сдержать обещание, данное вашему отцу, ведь мы поклялись ему заботиться о вас, и вы окажете всем нам большую услугу.
Искренне ваша, леди Форрестер».
Джека охватило недоумение. Минуту или две он стоял, рассеянно смотря на письмо в своих руках. Невольно его охватили далекие воспоминания о тех чудесных каникулах, которые он когда-то провел в семействе Форрестер в их поместье Примроуз.
Очнувшись, он стал задавать себе вопросы — их было много, и все не из простых. Как быть, ведь с тех пор много воды утекло? Насколько это удобно? Что за беда случилась с Сарой? И самый главный, самый мучительный вопрос…
Что они думают о нем? О том положении, в котором он очутился?
Давала о себе знать гордость. Как и всякий военный, Джек был честолюбив. Один из лучших кадетов в военно-морском училище. Многообещающий офицер, на которого возлагались большие надежды, которые он, по-видимому, оправдывал. Перед ним открывалось блестящее будущее, он до сих пор помнил светящиеся от радости глаза лорда Форрестера и леди Форрестер, он помнил их даже лучше, чем глаза своих родителей, когда получил назначение на «Аморату». В то время Форрестеры стали для него второй семьей, и вот теперь…
Теперь он был первым лейтенантом судна, которое собирались списать, как и его самого.
Слишком много офицеров. Слишком мало кораблей.
Позволить, чтобы на него смотрели с жалостью и состраданием, — ни за что на свете. Он не примет их предложения — вот так!
Но как только спала волна охватившего его раздражения и злости, Джек серьезно призадумался. Впереди его поджидали многие недели праздного времяпрепровождения и томительного ожидания на берегу. И тут возникал вопрос — где жить, чем заняться?
Предложение леди Форрестер сразу снимало многие неудобства и трудности, явственно маячившие на горизонте.
Джек раздумывал, хотя в глубине души решение принять предложение Форрестеров уже почти созрело. Оно не только вызволяло его из неловкого положения, но и давало прекрасную возможность — пускай хоть на время — отвлечься от мучительных вопросов, в том числе и от самого главного — что будет с ним дальше?
Глава 3
— Вот черт! — возмущенно пропыхтел Уигби, когда их нагруженная доверху коляска подъехала к дому, адрес которого был указан в письме леди Форрестер. — Ты уверен, что это то, что нам нужно?
