Николь Фосселер - По ту сторону Нила
– Не смотри, Грейс, – прошептал он. – Не надо!
Ей захотелось извиниться и уйти, но тело словно парализовало. Не в силах оторвать взгляд от Джереми, Грейс нащупала ногой мокрый камень, а потом протянула руку, чтобы ухватиться за скалу, но на некоторое время рука повисла в воздухе, и Грейс вскрикнула, зажав ладонью рот.
– Что они с тобой сделали… – прошептала она хриплым от слез голосом.
– Грейс, – сказал Джереми, глядя в ее побледневшее от ужаса лицо. – Я не был верен тебе там, в Омдурмане. Одна девушка… – Две глубокие морщинки пролегли между его бровями, и Грейс увидела, как разошлись и снова сошлись его ребра, когда он глубоко вздохнул. – Она обещала мне свободу. Я не хотел, но… и не сопротивлялся. Я дорого заплатил за это. Она – еще дороже.
Джереми ждал ответа, Грейс чувствовала на себе его взгляд. Ей было больно это слышать, но еще больней – сделать ответное признание. Она подняла на Джереми полные слез глаза.
– Я тоже чуть было не изменила тебе, Джереми. В Каире.
Несколько мгновений он молчал.
– Лен?
Она кивнула.
– Мне жаль, что так получилось.
Он протянул руку и взял ее за подбородок, а потом утер большим пальцем щеки. Однако слезы продолжали литься, теперь они стекали по его ладони. Джереми обнял Грейс и погладил ее по мокрым волосам, целуя в лоб и виски. Она закрыла глаза и, положив голову ему на грудь, принялась осторожно водить рукой по его спине. Грейс хотелось бы стереть эти ужасные отметины с его тела и еще больше – уничтожить память о том, как они появились. Но того, что уже случилось, исправить нельзя, и она это знала. То же касалось и ее любви, и всего того, чем она ради нее пожертвовала.
49
Полуденное солнце золотило строгие очертания барханов, заставляя их переливаться всевозможными оттенками, от ярко-оранжевого до насыщенно-желтого, цвета шафрана. Местами их волны походили на кожуру померанца или айвы, а когда с Нила дул ветерок, вздымающиеся фонтанчики песка полыхали, как язычки пламени. Кроны деревьев колыхались, как огромные опахала, а в просветах зарослей под ними мелькало лазурное полотно воды. По нему скользили лодки под белыми парусами, на него садились и снова взлетали птицы. Немногие путники ездили дорогой, которую выбрал Аббас. Большинство предпочитало двигаться вдоль Нила по противоположному берегу.
Наконец в дрожащем воздухе среди пышных пальмовых рощ обозначились очертания первых хижин Асуана. Здесь начинался Египет и кончалась власть кровавого Халифы. Здесь они были в безопасности.
Аббас остановил своего верблюда и повернулся:
– Дальше вы поедете одни.
Грейс и Джереми удивленно переглянулись.
– Ты не доставишь нас в Каир? – спросила Грейс.
Аббас поставил своего верблюда на колени и спешился.
– В Асуане на вашем языке говорит почти каждый. По крайней мере, те, чей путь лежит на север, через реку.
Джереми и Грейс тоже опустили свое животное на землю и выбрались из седла.
– Это ваша дорога, не моя, – торжественно пробасил драгоман.
Грейс взяла сумку и вытащила из-под револьвера, который убрала туда сегодня утром, кошелек.
– Сколько мы тебе должны?
Но Аббас покачал головой.
– Не деньги. – Он ласково потрепал по шее верблюда, на котором ехали Джереми и Грейс, а потом кивнул в сторону двух других. – За них в Асуане вам много не дадут.
Грейс стало грустно. После всего того, что они пережили вместе с Аббасом, она все еще не знала ни сколько ему лет, ни есть ли у него семья. И все же прощанье давалось ей нелегко. Она повесила сумку на луку седла и робко посмотрела на драгомана, который сдвинул висевшее через плечо ружье за спину и шагнул ей навстречу с распростертыми объятьями.
– Спасибо, Аббас, – прошептала Грейс, падая на его грудь. – Спасибо за все. Я никогда тебя не забуду.
Она поцеловала его в обе щеки.
– Счастливо добраться до Каира. – Аббас пару раз хлопнул ее по спине, как будто выбивал ковер, и чуть слышно добавил: – Сердце воина.
Потом отодвинул ее в сторону и протянул огромную руку Джереми.
– Хорошо смотри за мисс Грейс.
– Я стараюсь, – кивнул тот.
Устроившись в седле, Аббас поднял обоих своих животных с колен и коснулся пальцами правой руки груди, губ и лба.
– Аллах да пребудет с вами на этой дороге и на той, что будет за ней.
С этим напутствием на устах он дал верблюду шпоры, и тот зашагал меж барханов по едва заметной тропке, уходящей в сторону от берега и в глубь пустыни. Потом животные Аббаса медленно потащились в гору, по направлению к маячившей в отдалении скале из слоистого камня цвета охры, в расщелинах которой, словно язычки пламени, извивались под ветром яркие песчаные змейки.
Джереми обнял Грейс, и оба долго смотрели вслед удаляющемуся драгоману, который так на них ни разу и не оглянулся.
– Мы обязаны ему всем, – прошептала Грейс и, помолчав, вздохнула: – Ну, и что теперь?
Она вопросительно взглянула снизу вверх на Джереми. До сих пор их задачей было выбраться живыми из Судана, дальнейших планов они не строили.
Джереми молчал. Он растроганно посмотрел на Грейс и прикоснулся ртом к ее губам. Первый поцелуй после памятного грозового дня в Эстрехэме.
Оба вздрогнули, заслышав глухие удары копыт, слишком сбивчивые и медленные для галопирующей лошади. К Джереми и Гейс приближался всадник на верблюде. Уже издали он махал рукой.
– Это Лен, – вырвалось у Грейс.
– Ты так думаешь? – Между бровями Джереми образовались две складки.
– Да, – кивнула Грейс. – Я уверена.
Она уже различала его лицо, светлый костюм с белой рубашкой и сверкающие на солнце золотые кудри. Радость от предвкушения встречи сменилась неловкостью.
– Ууууу! – закричал Лен. – Вы уже здесь?
Он поставил верблюда на колени, кряхтя, выбрался из седла и, улыбаясь во весь рот, направился к Грейс.
– Слава богу, ты невредима! – Лен прижал ее к себе, и его улыбка стала еще шире. – Дай же мне посмотреть на тебя! Ты почти не изменилась даже в этом ужасном Судане.
Выпустив Грейс, Лен двинулся навстречу Джереми. Тот протянул ему руку.
– Привет, Лен.
Лицо Леонарда вспыхнуло, и улыбка на мгновенье побледнела, словно замерцала. «Что так сухо?» – пробурчал он себе под нос. Но тут же снова засиял и крепко сжал ладонь Джереми, хлопая его другой рукой по плечу.
– Рад тебя видеть, дружище! Вот уж не думал… Но без обид: выглядишь ты довольно потрепанным.
Джереми помрачнел еще больше:
– Омдурман – не лучшее место для отдыха.
– Так ты был в Омдурмане? Боже мой! Боже мой!..
Леонард отпустил руку Джереми, отошел к своему верблюду и, подбоченившись, огляделся по сторонам:
– А где вы оставили Аббаса?
