Николь Фосселер - По ту сторону Нила
Аббас положил руки ей на плечи и надавил так, что она опустилась на корточки.
– Вот так и сиди до моего возвращения, – приказал он. – Никуда не уходи и ни с кем не заговаривай. Стереги верблюдов и наше добро. Стреляй только при крайней необходимости. Ясно?
Грейс кивнула. Она чувствовала себя несправедливо наказанной школьницей. Однако обида вскоре улеглась, уступив место смешанному с тревогой чувству благодарности, а где-то в глубине души с новой силой затеплился лучик надежды.
Не прекращая бормотать арабские фразы, Аббас заложил руку за оружейный ремень и зашагал в направлении охваченного волнениями Омдурмана.
Грейс уселась на землю и смотрела ему вслед, пока у нее не заболела шея. Потом она завернулась в шаль и приготовилась ждать. Колени ее задрожали, и ей пришлось обхватить их руками и еще больше сжаться в комок. «Пожалуйста, дорогой Боже, – мысленно повторяла Грейс, – сделай так, чтобы Джереми нашелся! Верни его домой живым и невредимым! Если он еще жив, если он вообще в Омдурмане…» Она молилась о том, что составляло единственный смысл ее путешествия, что помогало ей вынести все его тяготы. Сама мысль о том, что она изначально гналась за химерой, была невыносима. Грейс не знала, как ей выдержать обратный путь, не имея в сердце надежды. А если в ближайшие несколько часов с Аббасом в Омдурмане что-нибудь случится, все будет потеряно окончательно.
Я прошу тебя, дорогой Боже, чтобы наши усилия не пропали даром! Я умоляю, верни его мне… Пожалей меня… К Тебе, к Тебе взываю я из бездны…Взываю… Взываю…
Аббасу не удалось как следует углубиться в город. Сновавшие вокруг испуганные люди то и дело толкали и задирали его. Дервиши с копьями и саблями наголо призывали народ к порядку. Он шел, не обращая на них внимания. Хотя Аббас приезжал в Омдурман не в первый раз, в лицо его здесь знали немногие. Любому с первого взгляда было ясно, что он араб, а следовательно, чужак. А к чужакам в Омдурмане всегда относились с подозрением. За себя он не боялся. Слишком часто приходилось ему смотреть в лицо смерти, полагаясь на волю Всевышнего. Но там, на въезде в город, осталась мисс Грейс, которая доверилась ему, и теперь для него стало делом чести вернуть ее в Каир живой и невредимой. А потому, вот уже во второй раз почувствовав на себе настороженный взгляд дервиша, Аббас развернулся и, не торопясь, двинулся в обратном направлении. Хотя прекрасно знал, с каким разочарованием в глазах встретит его юная спутница.
Джереми брел дальше, прочь из города, чтобы провести ночь где-нибудь на берегу Нила, в котором воды больше, чем он когда-либо сможет выпить, и, уж конечно, хватит на то, чтобы смыть с себя грязь Омдурмана и Сайера. А утром он вернется в город и попробует раздобыть себе еды и какое-нибудь ездовое животное. Не исключено, что Слатин прав и Джереми не сможет вырваться из Омдурмана. Он не знал, какое расстояние ему предстоит преодолеть, и имел в голове лишь самое общее представление о той части Судана, в которой находился, основанное на картах и личном опыте. Быть может, Слатин прав, и Джереми погибнет где-нибудь в пустыне. Но, по крайней мере, он умрет свободным человеком.
Он потер глаза костяшками пальцев, потом краешком джиббы. В дрожащем, как желе, воздухе нарисовались силуэты трех верблюдов на голой земле. Они выглядели истощенными и грязными, вероятно, им пришлось преодолеть неблизкий путь. Джереми медленно пошел по направлению к животным, уверенный, что со следующим его шагом они рассеятся в воздухе, как плод его больного воображения или обычная для пустыни фата-моргана.
Но верблюды не исчезали. Они моргали мохнатыми веками и скучающим взглядом озирали местность. Джереми решил обойти их с другой стороны, чтобы увидеть того, кто прячется за их спинами, и не попасть в ловушку. Под его ногой хрустнула толстая сухая ветка. Джереми поднял ее, взвесил в руке и сделал следующий шаг.
За верблюдами, скорчившись на земле, сидела женщина. Лицо и волосы она укрыла платком и выглядела изможденной и жалкой. Должно быть, это была старуха, одолеть которую Джереми не составило бы труда. Женщина ритмично раскачивалась то в одну, то в другую сторону и что-то бормотала при этом. Джереми подумал, что ее могли оставить здесь, потому что она безумна. Он ведь тоже блуждал в царстве демонов, пожирающих рассудок, но, в отличие от таких, как она, сумел найти дорогу назад.
Пожалей меня… К Тебе, к Тебе взываю я из бездны… Взываю… Взываю…
Джереми почувствовал, как в нем поднимается волна жалости. Он тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, поднял ветку и сделал следующий шаг.
Позади раздался сухой щелчок. Пальцы Джереми разжались, и он медленно повернулся. За его спиной стоял огромный, как медведь, мужчина, кожа которого имела цвет кофе с большим количеством молока. Безбородое лицо с будто высеченными из камня чертами выглядело решительным и сосредоточенным. Мужчина целился в него из ружья.
Джереми презрительно усмехнулся.
– Стреляй! – сказал он по-английски. Лицо мужчины разгладилось, однако ружья он не опустил. – Стреляй! – громче повторил Джереми. – Чего ты ждешь?
В этот миг с другой стороны раздался сдавленный крик, и Джереми невольно пригнулся, потому что женщина налетела на него, как птица, и обвила руками его шею. Он почувствовал ее слезы на своей груди и запах мокрой травы, смешанный с пряным, древесным ароматом, напоминавшим корицу. Не успел Джереми и глазом моргнуть, как с головы женщины упал платок и по плечам рассыпались пшеничного цвета волосы.
– Я нашла тебя. – Голос женщины звучал хрипло, как будто ей в горло попали пыль или песок. – Я нашла тебя.
47
Веки Грейс затрепетали под первыми лучами бледного утреннего солнца. Она поежилась, открыла глаза и вдохнула в себя воздух пустыни с его вечным пыльным привкусом. Потом повернула голову и улыбнулась. Джереми лежал рядом, подперев голову руками, и внимательно смотрел на нее.
– Доброе утро, – сказала Грейс. – Неужели это не сон?
Она заметила, как приподнялись уголки его губ под жесткой, косматой бородой. Он собрался было ей ответить, но тут взгляд Грейс скользнул по его запястьям, оголившимся под рукавами джиббы, и Джереми почувствовал, как угасла улыбка на ее лице.
– Джереми… – прошептала Грейс, касаясь шрама пальцами.
Он сел, а потом поднялся, коротко кивнул Аббасу, который уже грузил поклажу на верблюдов, и пошел прочь от их ночной стоянки.
Грейс съежилась под одеялом и закрыла глаза.
Это повторялось каждое утро, с того самого дня, как они нашли друг друга в Омдурмане.
Первые дни и ночи они двигались лишь с короткими перерывами, стараясь как можно быстрей отдалиться от города и опасаясь погони. Ехали берегом Нила, где были вода и свежий корм для верблюдов, а сами питались зерном и хлебом, за который дорого просили в рыбацких деревнях. Только потом путники стали позволять себе несколько часов ночного отдыха. В седле Джереми обнимал Грейс за талию, помогая держаться. А если у нее, убаюканной ритмичным покачиванием верблюжьей спины, закрывались глаза, она могла положить ему на грудь голову.
