Розмари Роджерс - Темные огни
Услышав эти слова, Джинни разразилась истерическим смехом, который внезапно сменился горькими рыданиями. Она пробормотала что-то невнятное.
— Отец! Отец! Неужели ты и в самом деле думаешь, что я… О Боже! Если даже ты так думаешь, то неужели надеешься, что Стив когда-нибудь поверит, будто это его ребенок? Да сейчас ему наплевать на все это! Он занят своими делами.
Джинни презирала себя за слабость, но ничего не могла с собой поделать. Она была слишком утомлена, проделав долгий и утомительный путь из Испании. Ее преследовали сомнения, и она раскаивалась в случившемся.
Раньше она всеми силами старалась скрыть беременность от окружающих, притворялась счастливой и беззаботной. Все это время она тщетно надеялась, что судьба поможет ей избавиться от этого бремени. А потом… потом Джинни решила вернуться домой, если прежде Стив сам не заставит ее сделать это.
Но ее надеждам не суждено было сбыться. И вот теперь она здесь, в ловушке. Но это еще полбеды. Главное, что она стала нежеланной женой.
Через некоторое время рыдания стихли, а последние силы иссякли. Соня подошла к Джинни и обняла ее, пытаясь успокоить и обнадежить падчерицу, говоря, что они непременно что-нибудь придумают.
— Жаль, что я уже сообщила твоему отцу о своем намерении вернуться домой в этом месяце, — тихо сказала она. — Но я полагаю…
— Зачем тебе усложнять жизнь из-за того, что я… я оказалась в такой дурацкой ситуации? Вообще-то я уже сделала попытку все уладить, сказав об этом Пьеру. Я должна была хоть с кем-нибудь поделиться! А Пьер… Мы всегда были близкими друзьями. Он хорошо понимает меня, и я могу быть с ним вполне откровенна.
Джинни немного помолчала, как бы раздумывая, стоит ли продолжать. Потом добавила:
— Я собираюсь уехать с ним на праздник, а тетушка Селина будет сопровождать нас. У него небольшой домик далеко от Парижа, в уединенном месте, где, надеюсь, меня никто не найдет. Там я рожу ребенка, а потом подумаю, что делать дальше.
Соню поразило, что после слез и истерики Джинни так хладнокровно и разумно изложила свой план действий. «Я никогда не смогу до конца понять эту девушку», — подумала Соня, размышляя о том, что она скажет Уильяму. А может, вообще не стоит ему ничего говорить?
Джинни молча смотрела на Соню своими огромными зелеными глазами, блестящими от недавних слез.
— Но… Но что будет потом? — спросила Соня. — Ведь ты замужняя женщина, а ребенку нужно имя. Да и что ты скажешь Стиву? Ты собираешься рассказать ему об этом или решила развестись с ним и спрятать концы в воду?
— Развестись с ним? — возмущенно переспросила Джинни. — О нет, я не доставлю мистеру Стиву Моргану такого удовольствия. Почему я должна облегчать ему жизнь? Да будь я проклята, если так легко уступлю его этой женщине! Черта с два она получит его! Я ношу под сердцем его ребенка, и он должен чувствовать ответственность за него. Я докажу ему, что это его ребенок, и никогда не позволю ему уйти.
Подумать только, все это время она казнила себя, отчаивалась, почти возненавидела своего ребенка, опасаясь, что он встанет между нею и Стивом. А он в это время открыто и беззастенчиво встречался с другой женщиной, дарил ей дорогие подарки!
Сначала Джинни пыталась возбудить в нем ревность. Она радовалась, узнав, что до него доходят слухи о ее развлечениях и многочисленных поклонниках. Когда она, почти обнаженная, позировала скульптору, ее не оставляла мысль о Стиве. Ей очень хотелось узнать, как он отреагирует на это. И что же? Все напрасно! Как бессмысленно она потратила время на все эти уловки.
«Теперь мне остается только одно, — подумала со злостью Джинни, — завести столько любовников, сколько мне приписывают. Может, еще не поздно». — Но тут же она поймала себя на мысли о том, как это глупо. Ведь она уже на восьмом месяце беременности. Недавно, раздевшись и подойдя к зеркалу, она ужаснулась своему виду.
— Джинни, дорогая, — мягко сказала Соня. — Мне очень жаль, если я обидела тебя. Но неужели ты не понимаешь, как нелепо ты себя вела? Если тебе нужно было поделиться с кем-то, прежде всего следовало написать Стиву. И сделать это немедленно!
— Ты ничего не понимаешь, — разочарованно сказала Джинни. — Я вовсе не хотела уезжать в Европу. Когда-то я сказала это, чтобы разозлить его и заставить выполнить обещание, данное мне. Я хотела отомстить ему. А потом… Не знаю, как это случилось, но мы стали чужими. — Она призадумалась, а потом продолжала: — Если бы Стив хоть раз сказал мне, что не желает отпускать меня… Но какой смысл говорить об этом сейчас? Все это уже в прошлом.
— Скажи мне откровенно, ты все еще любишь его? — спросила Соня.
— Конечно, люблю! — Этот вопрос возмутил Джинни. — Кроме тех случаев, когда он делает или говорит то, что я ненавижу! Но я не позволю этой итальянской сучке заполучить его!
«Пусть лучше она злится, чем впадает в отчаяние», — подумала Соня, однако мысль о финале этой истории была так невыносима, что она невольно вздрогнула. Что же произойдет, когда об этом узнают Уильям и Стив?
Она не представляла себе, как объяснит все это мужу… А как отнесется к этому Стив? Если бы Джинни не была так упряма и глупа! И вот сейчас она в Европе, далеко от дома и мужа, на восьмом месяце беременности. А ее муж разъезжает по Техасу с итальянской певицей!
Глава 40
— Значит, ты не поедешь со мной в Новый Орлеан? — Голос Франчески срывался от гнева и досады. Она бросила на Стива укоризненный взгляд и перешла на итальянский: — Скажи мне откровенно, Стефано, кто эта женщина, к которой ты так рвешься? И не убеждай меня, что все дело в бизнесе! Я ненавижу бизнес, из-за которого ты относишься ко мне, как к уличной девке, подобранной для удовольствия на короткое время. — Она приблизилась к Стиву и повысила голос: — Кто она? Ты уже встречался с ней в этом мерзком городишке? Здесь нет никакого тифа, не сомневаюсь! Ты просто решил напугать меня. Ты… Ты сукин сын! Дикий американец! Ты заблуждаешься, думая, что со мной можно обращаться, как со шлюхами, с которыми ты привык иметь дело.
В порыве гнева она разбросала все вещи по комнате, и сейчас ее рука потянулась к щетке с серебряным ободком, лежащей на кровати. Другой рукой Франческа пыталась вцепиться в лицо Стива, но тот успел перехватить ее и сжал так сильно, что она завизжала от боли. Больше всего ее бесило спокойствие Стива. Его лицо напоминало маску.
— С меня хватит, — резко сказал он. — Если ты будешь вести себя как уличная девка, я буду относиться к тебе, как ты того заслуживаешь. Моему терпению пришел конец. Поняла? Я не твоя собственность, Франческа, как, впрочем, и ты не моя. Запомни, мы не давали друг другу никаких обещании. Я ухожу через несколько часов, а ты можешь делать все, что хочешь, если не намерена отправиться в Новый Орлеан. Только имей в виду, что меня здесь не будет и тебе придется самой заботиться о себе.
