Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы - Виктория Анатольевна Воронина
- Я не мог совокупиться с Дживой… - сын Рюрика так тесно сжал в волнении кулаки, что его ногти глубоко впились в его кожу, но он не замечал производимой им же боли, - душа у него болела гораздо сильнее: - Моя любая ведунья посмотрела на меня с таким презрением, с каким не смотрят даже на последнего раба, и прогнала меня! Эта проклятая немощь преследует меня с отрочества. Матушка время от времени подлечивала своими травами, но полностью не могла избавить от нее мой уд. Встреча с Дживой сотворила чудо – я стал настоящим мужчиной, способным удовлетворить ненасытную в ласках женщину. Но сегодня что-то пошло наперекосяк, словно кто-то накрыл мою Долю черной тенью.
Вещий Олег застыл – признание любимого племянника потрясло его. Мужская немощь Игоря была не только его личным несчастьем – она грозила стать подлинной катастрофой также для Руси. Если сын Рюрика не способен дать потомство, то русская держава распадется, так как слава первого собирателя восточных земель побуждала славянских людей объединяться вокруг него. Затем мысли Олега быстро обратились к дочери. Бедная Ольга, неужели ей суждено всю жизнь прожить с мужем, который ни на что не годен в постели?! Теперь Олегу стало понятно, почему Игоря не привлекли псковские красавицы, которые на Масленице азартно соблазняли его – он опасался, что его сил на них не хватит, и он опозорится, ища их любви.
- Дядя, ответь, в чем моя вина, за что боги так жестоко покарали меня? – Игорь жалобно посмотрел на брата матери и на его глазах показались долго сдерживаемые слезы. – Я всегда старался вести праведную жизнь, воздавал богам должное, не причинял людям умышленного зла – за что они тогда так поразили меня? – плач Игоря перешел в рыдания, и он снова закрыл лицо ладонями, тесно прижимая к нему руки: - Лучше бы они послали мне раннюю смерть, чем такое поношение.
- Игорь, не кори и не изводи себя. Это не на тебе лежит вина за твою мужскую немощь, а на мне, - глухо произнес Олег.
- Вуй, а ты тут причем? – удивился юный князь.
Олег неровной походкой прошелся по одрине, мучительно раздумывая с чего начать объяснение.
- Твоя несчастливая судьба, Игорь, определилась еще до твоего рождения, - с невольным вздохом сказал он. – Твоя мать не хотела выходить замуж за твоего отца, а моя жена Дарина покидать Рюрика, который был ее первым мужем. Но я так сильно желал видеть Дарину на своем ложе, что настоял на поспешном заключении двойного брака, не дожидаясь, когда невесты сами захотят стать нашими женами. А женская обида, да еще в день свадьбы, очень плохо влияет на судьбу потомства и благополучие рода. Дети, рожденные от насильственного супружества, появляются на свет под злосчастной звездой, род чахнет и беднеет. Не только ты страдаешь от Новгородской свадьбы, Олежек – мой сын, тоже зачатый в ночь той роковой свадьбы, также не будет знать удачи на протяжении всей жизни. Еще к твоей горькой Недоле добавилось злое действие проклятия годи Рагнара, разгневавшегося на меня и твою мать за то, что мы отказались от служения кровавой богине преисподней Хель и покинули священный остров Рамстад, сбежали из него в Великий Новгород. В отместку Хель забрала у меня мою жену Дарину, и смерть неоднократно грозила тебе еще в младенчестве. Мне и твоей матери удалось спасти тебе жизнь, но полностью устранить действие проклятия, направленного на тебя мы не смогли. Поэтому помни, Игорь, нет твоей вины в твоем недуге, - это действие проклятия служителя Хель – и никогда не упрекай себя в мужской слабости. То, что ты жив – уже есть великое чудо и благотворная помощь наших светлых богов.
- Но как мне жить с моей немощью, вуй? – с горечью спросил его Игорь. - Какой из меня великий князь? Моя собственная дружина откажется повиноваться мне, если узнает, что я не способен удовлетворить женщину. Всем известно – на хилом мужчине лежит проклятие Рода, и народ должен убить такого правителя, чтобы избежать нескончаемых бедствий.
- Ничего, мальчик мой, мы еще поборемся со злой Недолей, - стал утешать его Олег. – Руки, ноги, голова у тебя на месте, а остальное приложится. Я буду ворожить, чтобы силу мужскую тебе вернуть, а когда встретишь ты свою суженую, самой богиней Ладой тебе предназначенную взыграет эта силушка в тебе словно широкое море.
На лице Игоря в первый раз за долгое время появилась радостная улыбка; дяде удалось подарить ему надежду на желанное избавление от мужской немощи.
- Тебе, вуй, открыто будущее. Не скажешь ли мне, кто моя суженая, где мне искать ее? – не удержался он от вопроса.
- Знаю, но не скажу, чтобы ты не обвинил меня в предвзятости, - уклонился от ответа Вещий Олег. – Как я сказал, вернется к тебе мужская сила, когда встретишь свою истинную ладу, а до тех пор терпи. Теперь нам нужно думать о другом, - благополучие Руси выше наших личных горестей и неурядиц. Готовься, Игорь, к священнодействию. Как минует седьмица, воззову я к богам Ирия, чтобы сделали они нашу державу непобедимой.
Игорь недаром был воспитанником Вещего; слова дяди, сказанные торжественным тоном, должным образом подействовали на него и настроили на серьезный лад. Даже горечь разрыва с Дживой поутихла перед наступлением того важного момента, когда он должен привлечь к себе внимание высших богов, сотворивших Небо, Землю и Звезды. Он начал поститься и употреблять только растительную пищу. Свои приготовления сделал и Олег. Как велела ему Лыбедь, он изгнал из своих владений волхвов, требующих кровавых человеческих жертвоприношений и под страхом смертной казни запретил охоту на священных птиц Матери Сва – лебедей.
Великий обряд Вещий Олег намеревался провести на холме Самватас, возвышающийся в северной стороне от Киева. В назначенный день великие князья, их приближенные и простой люд потянулись к избранной возвышенности, где находились величественные идолы. Утро было хмурым, неприветливым. Моросил мелкий дождь, деревья стояли наполовину голые как в пору Полузимника – последнего осеннего месяца. Не обращая внимания на хлюпающую под сапогами грязь и гнетущую непогоду, Олег стремительным шагом легко поднялся на верхушку холма. Он облачился в женское платье и приступил к церемонии, которая у древних
