Слёзы любви (СИ) - Майская Мира

Насмотревшись, убегаю в избушку к бабуле и усаживаюсь за рукоделие. Вышивка красными нитями по белому холщовому полотну, то рубаху вышиваю верхнюю. Мастерица я в этом деле, вышиваю и соседям, коль просят. Как рубаху свою закончу, примусь за набор к ней из очелья и пояс, да за поневу[3].

Мне нестерпимо хотелось расспросить, о чём Дорте говорила с конунгом, какое слово он ей дал, и кого он посадит на колени. Но решиться я так и не смогла, чтила традицию уважения старших. Если бабушка захочет, сама всё расскажет.

[1]Сени — это входная часть традиционного русского дома. Это нежилое тёмное помещение, которое служило тепловым барьером между улицей и жилой частью.

[2] Посадить на колени (из традиций викингов) — в знак того, что кто-то принимал все отцовские обязанности, сажал ребенка к себе на колени, почему взятые на воспитание дети и назывались в старину сидящими на коленях. Если у детей не было родных отцов, воспитатели должны были награждать их имуществом и устраивать их счастье. Погубить приемыша или причинить ему какой-нибудь вред почиталось низким делом.

[3]Понева — (панёва, понява, поня, понька — вероятно от «понять» значении «обнять») — элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких кусков ткани (как правило, темно-синей клетчатой или чёрной, реже красной) с богато украшенным подолом. Ещё в конце XIX — начале XX веков была распространена в южно-великорусских и белорусских областях.

Глава 7 Надлом судьбы

Мои тринадцатые лета (осень — зима — весна- лето), поселение варягов.

Осень в этом году выдалась очень теплой. Гёты прибывшие вместе с Ангаром вскоре ушли, осталась одна семья, с двумя маленькими детьми, поселились они во времянке. Дом им начали ставить, но думаю до морозов, не успеют. Конунг вновь приходил к Дорте, я не знаю, о чём он с ней говорил, видела только его уходящим.

Эльрик притащил мне звериных шкур, попросил сшить ему не длинную олпу[1] и биулфи с меховой подкладкой[2], для его будущих походов, да фалдон[3] для самого конунга. Работой я была обеспеченна на всю предстоящую зиму, но мне было в радость, я любила рукоделие и оно мне удавалось. По срокам меня не торопили, а потому я отобрала лучшие шкуры, схожие по цвету, и раскроила фалдон. Почему я решила начать с него? Мне захотелось порадовать, и может немного смягчить сурового великана.

Когда всё было готово, я задумалась о длине, мне трудно было понять какой её делать. Ничего лучшее мне в голову не пришло, как пойти и замерить размеры Эльрика. Я сняла замеры, с его плеч, померила длину споннами [4], как научила меня мерить Дорте. Делая замеры, поняла на сколько в последнее время он вытянулся и раздался в плечах, шестнадцать исполнилось братцу, и он почти сравнялся со взрослыми мужчинами.

Из-под опущенных ресниц и немного с улыбкой наблюдаю за рыжеволосым красавцем. Девицы от него глаз не отрывают, но он видит только меня. А на остальных и не смотрит, только усмехается и шепчется с Кнутом, посмеиваясь над ними.

Чуть помедлив, я отхожу и присаживаюсь на лавку, что стоит под берёзкой, напротив дома конунга. Эльрик стоит рядом с лавкой и о чём-то разговаривает с Кнутом. Я не прислушиваюсь, жмурю глаза, греюсь на теплом осеннем солнышке.

— Эльрик, хватит бездельничать, — раздаётся совсем рядом, рычание Сверра, отчего я мгновенно распахиваю глаза от испуга.

Как я не вскочила с лавки и сразу же не убежала, не знаю, но мне этого очень хотелось. А Эльрик, услышав отца, направился к нему. Посмотрев ему в спину, я решила зрительно сравнить братца с его отцом, чтоб понять какой же пошить фалдон. Очень мне не хотелось ошибиться с размером, и не угодить Свирепому.

А потому открыв рот наблюдала за движениями конунга, он двигался невероятно плавно, для своего роста. Меня это удивило, и потому даже не понимая, что смотрю на него неотрывно, долго наблюдала за ним. Он в этот миг разговаривал с сыном, на меня не обращая никакого внимания.

Почему вдруг так долго смотрю, я и сама не знаю, вижу только насколько он мощнее Эльрика, выше на две головы. Да уж, никого в поселении нет, равного ему в росте и стати. Длинные светлые волосы, усы и борода короткая, в отличии от других мужиков поселения, он не носил длинной бороды.

Эльрик рыжеволосый и зеленоглазый, совсем на отца не похож. Думается мне он в мать, жену конунга. Спрашивала до этого братца, про маму его, получается она умерла родами, потому он и растёт без матери.

А сколько же лет Свирепому, задумалась? Получается, если его сыну шестнадцать, то конунгу около тридцати пяти, а возможно и больше сорока, это смотря когда он женился.

Осознав, что слишком долго наблюдаю за Сверром Свирепым, я отвернулась, смутившись.

Мотнула головой, как будто отгоняя наваждение. Подскочила на ноги и бежать, до самой избушки Дорте не оглядывалась. А вот на крыльце остановилась, и развернувшись, посмотрела на миг в сторону дома конунга. Он стоял у ворот, смотрел в мою сторону.

Всю осень я занималась пошивом меховой одежы, первым я пошила фалдон конунга, долго рассматривала итог своего труда, проверяя всё ли ровно и гладко. А затем аккуратно сложив принялась за олпу для Эльрика и к первому снегопаду, и эту работу закончила.

Так стараюсь и спешу, что пальцы все в кровь исколола. Заворачиваю готовые работы в холстину и собираюсь пойти и отдать Эльрику, а уж он пусть отцу передаст. Только к порогу подхожу, Дорте голос подаёт.

— Неси сама фалдон Сверру.

— Но…

Мямлю я, даже не представляя, как решусь пойти в его дом и встретиться с ним.

— Сама, иди не бойся, он не обидит, — настаивает.

Опустив голову выхожу из дома, плетусь в сторону двора конунга. Бабушку ослушаться я не решаюсь, но и в дом пойти к Свирепому, даже не представляю как. С трудом приоткрыла ворота, тут же мне вход перекрыли два воина, знаю их, из местных гётов они. Один заговорил:

— Тебе чего, Ясина?

— Мне вот отдать надо, — протянула холстину с одежой.

— Ааа, проходи, — приоткрыл мне ворота пошире.

Войдя, я слегка покосила глазами на этих двоих. Они при мечах, значит в охране, ну так наверно и должно быть, у конунга и должна быть охрана.

Иду потихоньку, чуть перебирая ногами. Всё ещё надеюсь встретить Эльрика и отдать одежду ему, но я уже у дверей, но так никого и не встретила. Открываю потихоньку дверь, глубоко вздохнув, заглядываю внутрь, никого.

Захожу, внутрь, осматриваюсь.

Нет, до этого я была в доме конунга, с Эльриком, но тогда я была не одна. Да и братец вел меня за руку, показывая дорогу.

Иду по длинным сеням, в доме тишина. Где все? Девки где, что при доме его?

Нет, никого.

Мне не по себе, а потому развернувшись, собираюсь выйти из дома. Вдруг где-то сбоку слышу негромкий, но странный шум. Что издаёт такой шум, мне интересно, а потому с любопытством заглядываю за угол, шум идёт оттуда.

За углом стоит конунг, присматриваюсь и вижу он точит небольшой меч, и это звук точильного камня по металлу. Я смотрю на его руки, рукава рубахи он закатал выше локтя. Руки у него большие и сильные, а еще невероятно ловкие, он управляется с этим мечом, невероятно красиво.

В тот же миг удивляюсь, почему в его руках этот меч, ведь его громадный. От удивления я вдруг теряю осторожность, и задеваю, что-то ногой на полу. На пол с грохотом падает громадный меч, тот самый, меч конунга. От неожиданности я подскакиваю и чуть ли не роняю, принесённую с собой одежу.

Конунг разворачивается и удивлённо смотрит на меня, отчего я совсем теряюсь, стою моргаю ресницами.

— Ты чего тут Ясина? — произносит хрипловатым голосом.

— Я…

Вновь мой голос дрожит, и все слова из памяти выветрились. Поднять на него глаза у меня нет сил, я силюсь, что-то сказать, но не могу.

А Свирепый, как будто издевается, делает шаг мне навстречу, отчего я разу же отпрянув упираюсь в стену.

— Одежу принесла, вот — протягиваю ему, завернутые в холстины фалдон и олпу.