Графиня на арене - Минерва Спенсер

Минерва Спенсер

Графиня на арене

Посвящается Брэнтли,

моему самому дорогому человеку

Часть I Франция

Глава 1

Март 1815 года

Эллиот потерял счет ударам. Его избивали втроем.

Всякий раз, как он проваливался в забытье, один из мучителей окатывал его ледяной водой из ведра и тряс, пока не придет в себя, потом его опять принимались бить, задавая один и тот же вопрос:

— A qui rapportez-vous[1]?

На это у Эллиота было три ответа, все на безупречном французском:

— Не понимаю, о чем вы… Я никому не служу… Вы меня принимаете за кого-то другого.

Так продолжалось уже несколько дней. Сегодня его палачи были отчего-то особенно злы.

— Мы теряем терпение, англичанишка!

Кулак врезался в челюсть с такой силой, что Эллиот пошатнулся и в глазах потемнело.

Грубые руки трясли его за плечи до тех пор, пока не застучали зубы.

— А ну просыпайся, свинья!

Эллиот возблагодарил судьбу, что веки у него словно налились свинцом и глаза не открывались: не хотелось видеть, что с ним будет дальше.

Чей-то голос донесся сквозь густой туман:

— Ему еще раз врезать?

— Еще пару таких ударов, и он вообще ничего не сможет сказать, — донесся другой голос.

Его слова были встречены хохотом, последовал очередной удар в челюсть, а потом раздался хруст, и в голове Эллиота расцвели ослепительные белые вспышки вроде смертоносных хризантем.

И темнота…

— Смити?

Этот голос — женский, тихий и спокойный — прокрался сквозь туман мягко, словно первые лучи рассвета, разгоняющие тьму.

Это был первый голос за многие дни, за которым не последовало удара и боли.

— Смити, просыпайся.

Эллиоту едва удалось открыть один глаз.

Перед ним возникло чумазое лицо в обрамлении нечесаных седых патл, незнакомое, и он прищурился, пытаясь разглядеть его, но тут же задохнулся от боли, а открывшийся глаз наполнился слезами.

— Это я, Джо, — прошипела незнакомка.

Джо?

Ее выдали глаза, потому что их невозможно было замаскировать: эти светлые глаза с голубоватым отливом он узнал бы где угодно.

— Вот те на: да это же Джозефина Браун собственной персоной, — попытался пошутить Эллиот, но раздался лишь надтреснутый хрип — челюсть распухла так, что отчетливо говорить не получалось.

— Идти сможешь? — спросила Джо ровно и без всякого выражения на лице.

Эллиот хрипло рассмеялся.

— Да уж отсюда, черт возьми, я как-нибудь уковыляю.

Джо — или Блейд[2], как все ее называли в Фантастическом женском цирке Фарнема — где они оба работали, — помогла Эллиоту сесть и, закинув его руку себе на плечи, все еще придерживая за запястье, пробормотала:

— На счет «три» мы встанем. Раз… Два… Три!

Они поднялись на ноги одновременно, хотя приходилось признать, что заслуга эта по большей части принадлежала Джо.

Возникло ощущение, словно его голова — это полная миска воды, в которой мешают поварешкой, плещут ее и раскачивают из стороны в сторону с такой яростью, что у него чудом не текло из ушей.

— Стоять прямо можешь? — спросила Джо шепотом.

«Еле-еле», — но вслух сказал:

— Да, все в порядке.

Джо шевельнула плечом и покрепче ухватила его запястье.

— Готов?

«Вряд ли».

— Да, — опять солгал Эллиот. — Но у меня что-то с глазами — мало что вижу.

Вместо ответа Джо сделала шаг вперед.

С желудком у Эллиота творилось то же, что с головой: и там и там что-то плескалось и билось о стенки, но в противоположных направлениях. Ему вспомнилось неприятное путешествие через Ла-Манш по дороге во Францию, хоть он и предпочел бы его не вспоминать.

Первый шаг дался тяжелее всего, хотя и следующий был не намного легче. Сделав с десяток шагов, Эллиот затрясся всем телом, пот стекал с него ручьем, а мышцы скрутило судорогой так, что ноги не слушались. Он пошатнулся и упал на Джо, чуть не сбив ее с ног.

К тошноте добавился стыд за собственную беспомощность: она пытается удержать их обоих на ногах и идти вперед.

— Прости, Джо, — пробормотал Эллиот. — Лучше оставь меня: я буду только обузой.

Она не ответила и вообще никак не отреагировала на его слова, продолжая идти, и с каждым шагом он все сильнее опирался на ее стройное сильное тело.

«Еще пять шагов», — приказал себе Эллиот, но уже через четыре шага Джо остановилась открыть дверь.

На земле лежал труп. Сперва Эллиот заметил истоптанные подошвы сапог, а уж потом мертвеца, которому они принадлежали. Это был один из его похитителей: тот, что все время улыбался, когда наносил удары. Теперь он не улыбался, а казался удивленным, выпученные глаза смотрели в никуда, а на горле зияла отвратительная красная рана.

Джо сказала просто:

— Перешагнуть сможешь?

Эллиот кивнул и, собрав все силы, последовал ее примеру, чтобы поскорее убраться от мертвеца. Он ненавидел своего мучителя, но не мог заставить себя ликовать при виде изуродованного тела.

— Почти пришли, — сообщила Джо.

Эллиот собрал все силы в комок и приказал ногам слушаться, чтобы облегчить ее ношу, но при попытке поднять ногу колено другой подкосилось.

Джо хрипло простонала и согнулась под его тяжестью, но устояла.

— Еще совсем чуть-чуть, Эллиот, потерпи.

Он растерянно моргнул, услышав от нее имя, данное ему при крещении. Откуда она узнала? Он никому не открывал своего настоящего имени, и вся труппа звала его Смити.

Эллиота так озадачило это обстоятельство, что он сделал несколько шагов самостоятельно, даже не осознав этого.

— До двери еще шагов пятнадцать, — сказала Джо. — У тебя получится. Всего пятнадцать.

Эллиот закрыл глаза и начал считать про себя. «Раз, два, три, четыре…»

Похоже, потом он потерял сознание. Из забытья его вырвал ее голос:

— Держись, Эллиот: осталось всего четыре.

«Раз, два, три, четыре!»

Он с трудом открыл глаза, когда понял, что они все еще идут.

— Это был четвертый. Почему мы?…

— Я соврала, — сказала Джо. — Идем. Ты сможешь.

Эллиот тихонько фыркнул и попытался идти, но отрывать ноги от земли больше не получалось.

— Возьми другую руку, — предложила Джо.

Эллиот разлепил веки, услышав ее тихий отрывистый приказ.

— Я не понимаю, что ты…

Рука — слишком большая, чтобы принадлежать Джо, — ухватила его свободный локоть, и чужие плечи скользнули ему под мышку. Человек был явно выше и шире в плечах, чем Джо.

Эллиоту едва хватило сознания ужаснуться, что он не услышал приближения второго человека.

— Дальше будут ступеньки, так что придется поднимать ноги.

«Ступеньки?»

Эллиот быстро