Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера
Всякий раз, когда я оказывался в суде на очередном слушании, я замечал, что заместители маршалов, если оказывались рядом со мной, всегда поворачивали тыльной стороной свои бейджики. Я и мой адвокат удивлялись, в чем же дело. Позже, когда адвокат посещал меня в арестантской комнате здания суда, он заметил текст, который попытались замазать на бланке для посетителей. Этот бланк адвокат должен был подписать. Подержав бумагу на свету, он смог разобрать текст. Покачал головой и сказал: «Ты не поверишь», и прочитал мне следующее.
...«При взятии Митника под стражу необходимо учитывать, что он обладает поразительной способностью разрушать чужие судьбы, пользуясь своими исключительными навыками в области компьютерных технологий и телекоммуникаций. Требуется проявлять крайнюю бдительность и оставлять при себе любые вещи, которые могут нести ваши персональные данные».
Немыслимо! Они и вправду полагали, что я обладаю какими-то магическими способностями.
Миф о Кевине Митнике вот-вот должен был претерпеть еще одну уродливую метаморфозу. До того как мое дело успело дойти до суда, Маркофф и Шимми стали наживаться на этой истории. Они уже вместе написали книгу, вышедшую в 1996 году, а теперь продали права на эту книгу кинематографистам, которые готовились снимать фильм «Взлом» [178] .
К счастью, один из костюмеров, работавших над фильмом, слил копию сценария журналу «2600». Когда я прочитал сценарий, меня стало мутить. Сценаристы изобразили меня каким-то архизлодеем и приписали деяния, которых я никогда не совершал. Например, киношники выдумали, что я взламывал больничные системы и ставил под угрозу жизни пациентов, изменяя их истории болезни. Словом, тихий ужас.
В одной особенно надуманной сцене даже показали, как я грубо нападаю на Шимми. Я схватил железную крышку от мусорного бака и огрел его по голове. Честно, до сих пор не могу представить ни меня, ни его участвующими в таком клоунском поединке.
Эрик Корли, когда ознакомился со сценарием, написал в Интернете, что сюжет «гораздо хуже, чем можно себе вообразить». Эрик отметил, что если этот сценарий превратится в фильм, то «Кевин навсегда будет демонизирован в глазах общественности».
В своей статье для ZDTV Кевин Поулсен написал:
...«Никто не мог подумать, что сценарий, основанный, предположительно, на сухой, но неагрессивной одноименной книге, будет переполнен такой массой вульгарных измышлений. Никто не ожидал, что Кевин Митник может превратиться в ненавидимого всеми экранного злодея, самого великого и ужасного со времен Ганнибала Лектера».
Мои сторонники, возмущенные таким лживым образом, который вылепили из меня в сценарии этого фильма, устроили пикет перед студией Miramax в Нью-Йорке 16 июля 1998 года. Эрик Корли привлек внимание международных СМИ к тому факту, что сценарий переполняло неприкрытое вранье. Кроме того, именно благодаря Эрику я смог высказаться о проблемах с моими гражданскими правами и о возможных осложнениях моего дела, которые могут возникнуть, если фильм выйдет в прокат. Все мы беспокоились, что фильм может предопределить ход всего моего процесса.
В то время, когда я все еще был в предварительном заключении, я как-то говорил по телефону с Алексом Касперавичусом. Алекс сообщил, что Брэд Уэстон, один из продюсеров «Взлома», очень хочет со мной поговорить. Я согласился, чтобы Алекс организовал нам беседу по телефону. Брэд предложил мне поучаствовать в создании фильма. Кроме того, он сказал, что со мной хочет побеседовать и Скит Ульрих – актер, которому предстоит меня сыграть.
Я ответил Брэду, что читал сценарий и нахожу его лживым и клеветническим. Сказал, что планирую нанять адвоката и разобраться с этим делом. Брэд же ответил, что компания с удовольствием погасит мои расходы на адвоката. Он хотел бы решить со мной данный вопрос как можно скорее. Действительно, ему не стоило рисковать: если бы фильм оказался втянут в судебное расследование, это задержало бы его выход на экран.
Два знаменитых лос-анджелесских адвоката, которые специализировались на исках о клевете, Барри Ландберг и Дебби Друз, убедились, что некоторые абсурдные и лживые эпизоды были удалены из сценария. Кроме того, они помогли мне составить выгодное соглашение с киношниками, но здесь я не могу разглашать его детали.
Поскольку соглашение заключалось до окончания судебного процесса надо мной, были определенные опасения, что судья может изъять у меня деньги в счет реституционных выплат. Мой адвокат объявил об этих доходах при закрытых дверях, то есть тет-а-тет с судьей. Судья разрешила мне оставить эти средства. Итак, сторона обвинения не узнала, что я получал деньги от продюсеров фильма.
В конце концов телевизионный сериал «Взлом» подвергся такой жесткой и совершенно справедливой критике, что в США так и не распространился. Насколько я понимаю, во Франции было сделано несколько несмелых попыток поставить его на театральной сцене. После этого фильм выходил только на DVD.
...Тем временем мой адвокат опротестовал отказ судьи в проведении слушания о залоге, подав ходатайство в девятый федеральный окружной суд.
Тем временем мой адвокат опротестовал отказ судьи в проведении слушания о залоге, подав ходатайство в девятый федеральный окружной суд. Эта инстанция выдала неопубликованный вердикт о том, что я склонен к побегу и представляю опасность для общества. Она уклонилась от вопроса о том, должна ли сторона обвинения доказать эту опасность в суде. Затем мы дошли до Верховного суда США, мой адвокат направил специальное письмо судье Джону Полу Стивенсу, который работал в этой инстанции. Он проявил интерес к проблеме и рекомендовал заслушать мое дело. Однако, когда эта рекомендация была направлена на пленарное заседание суда для принятия решения о постановке вопроса на повестку дня, коллеги Стивенса этот запрос не удовлетворили.
Вскоре до меня дошли тревожные слухи о том, что государственные обвинители подозревают меня в причинении ущерба на умопомрачительную сумму в 300 миллионов долларов. Разумеется, эта цифра взята с потолка. Мой адвокат сразу же указал, что Комиссия по ценным бумагам и биржам обязывает корпорации сообщать акционерам о возникающих материальных убытках. Однако ни одна из компаний ни в одном из своих ежеквартальных отчетов не заявила ни о едином центе убытков, которые были бы спровоцированы моими хакерскими атаками.
...Всего через несколько дней после моего ареста особый агент ФБР Кэтлин Карсон позаботилась о том, чтобы появились эти страшно раздутые масштабы ущерба.
Всего через несколько дней после моего ареста особый агент ФБР Кэтлин Карсон позаботилась о том, чтобы появились эти страшно раздутые масштабы ущерба. Служебная записка, распространенная в компании Sun Microsystems, свидетельствует, что Кэтлин сказала Ли Патчу, вице-президенту юридического отдела Sun, что скопированный мной исходный код операционной системы Solaris можно оценить в 80 миллионов долларов, а мошенничество на такую сумму позволяло, в соответствии с Федеральным руководством по вынесению приговоров, вынести мне максимально суровый приговор. Поэтому не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда взялась такая цифра. Когда Карсон попросила компанию Sun выразить в денежном эквиваленте цену убытков, связанных со взломом, она посоветовала выводить стоимость на основе цены исходного кода.
Все равно что поймать кого-то, кто украл баночку Coca-Cola, и требовать, чтобы он возместил всю стоимость разработки секретной формулы этого напитка!
Кто-то в ФБР решил, что наилучший способ раздуть мнимую стоимость ущерба – заставить их сообщить, сколько стоила сама разработка того программного обеспечения, которое я скопировал. Однако у них остались их программы! Им не пришлось бы изобретать их заново, поэтому не было никаких оснований заявлять об убытках, сравнимых по стоимости с разработкой исходного кода. Справедливая стоимость ущерба должна была равняться цене лицензии на этот код, и скорее всего ущерб не превышал десяти тысяч долларов.
Как бы они ни хотели меня наказать, и они, и я точно знали, что фактические убытки компаний были гораздо меньше предполагаемых. Если такие убытки и существовали, то они сводились к стоимости человеко-часов, затраченных на исследование моих проникновений, переустановку операционной системы и приложений в какой-либо взломанной сети, а также всевозможные лицензионные взносы, уплачиваемые клиентами за приобретение исходного кода.
Предъявленная мне сумма ущерба в 300 миллионов долларов была настолько возмутительной, что именно это и подвигло моих сторонников развернуть протестное движение «Свободу Кевину».
Всякий раз, когда власти совершали нечто, что отдавало несправедливостью, число моих сторонников только росло. Движение «Свободу Кевину» охватило всю страну. Оно добралось даже до России!