Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера
Шерман быстро заверил меня, что Рон не имел доступа к материалам моего дела, но суть была не в этом. Эти люди определенно играли не на моей стороне. Когда я все осознал, я просто вызверился на Шермана за его пустые обещания какой-то активной защиты. Я также не меньше злился на себя за то, что доверился ему.
Действия Шермана никак нельзя было назвать тактикой вменяемого адвоката. Он ратовал не за освобождение меня из-под стражи, а прямо требовал, чтобы власти предъявили мне обвинение. «Если у вас есть что-то против моего клиента, просто обвините его и давайте переходить к процессу», – настаивал он. Для представителя защиты такие действия были просто вопиющими. Однако его послушали и предъявили мне обвинения.
26 сентября 1996 года, когда я уже провел в заключении почти полтора года, расширенная коллегия присяжных (Большое жюри) Лос-Анджелеса предъявила мне обвинения по 25 эпизодам, в том числе в незаконном использовании компьютера и мошенничестве в телефонных сетях (копирование патентованного исходного кода), в захвате средств доступа (компьютерных паролей), повреждении компьютеров (установка бэкдоров). Разумеется, весь этот материал добавили к первоначальным обвинениям в клонировании сотовых телефонов, выдвинутым мне в Рейли.
Для такого стесненного в средствах обвиняемого, как я, судья мог либо назначить федерального государственного защитника, либо обратиться к когорте так называемых наемных адвокатов. Это адвокаты, которые занимаются частной практикой и берутся защищать неимущего клиента за небольшую долю того гонорара, который потребовал бы любой серьезный профессиональный адвокат. На тот момент услуги наемного адвоката стоили 60 долларов в час. Моим защитником стал наемный адвокат Дональд Рэндольф, а новые обвинения должен был заслушивать судья Уильям Келлер. В судейском сообществе его звали киллером Келлером, так как, по словам завсегдатаев судебных заседаний, тот обвиняемый, которому выпадало горе получать приговор от Келлера, просто признавал себя виновным и нес максимально суровое наказание. Киллер Келлер был главным вешателем в Центральной Калифорнии, то есть он чаще других выносил смертные приговоры. Для любого обвиняемого он был сущим кошмаром.
Мне же крупно повезло. Другие дела, по которым я проходил, должна была заслушать судья Марианна Пфельцер, та самая, из-за которой я загремел в карцер на восемь месяцев. Пусть так, но у нее хотя бы не было такой ужасной репутации, как у Келлера. В тот раз я чудом избежал катастрофы.
...Адвокат Рэндольф попросил у судьи Пфельцер разрешения передать ей новое дело. Он сослался на правило наименьшего номера.
Адвокат Рэндольф попросил у судьи Пфельцер разрешения передать ей новое дело. Он сослался на правило наименьшего номера. Это правило допускает объединение нескольких дел и слушание их тем судьей, который отвечает за ведение дела с наименьшим регистрационным номером в книге записей, то есть того, что проходит под наиболее ранней датой. Поскольку эти эпизоды были связаны, она согласилась. Через девять месяцев меня осудили по 25 сравнительно мелким эпизодам. Наконец-то удалось принять решение по делам, совершенным в Рейли, и по нарушению предписаний условно-досрочного освобождения. Меня приговорили к 22 месяцам тюрьмы. Я уже провел за решеткой на четыре месяца больше этого срока. Адвокат Рэндольф немедленно подал прошение о слушании по вопросу того, чтобы удержать меня под стражей, ведь теперь я мог рассчитывать на освобождение под залог. Верховный суд предоставляет каждому обвиняемому право на проведение слушания о залоге.
Когда мой адвокат сообщил судье Пфельцер, что подал документы на проведение слушания о залоге на следующей неделе, прокурор возразил. Он отметил, что я склонен к побегу и представляю опасность для общества. Ее Честь сказала: «Я не отпущу его под залог, поэтому нет никакой необходимости в таком слушании. Снимите его с повестки дня».
Этот эпизод получил широкую огласку как грубое нарушение моих конституционных прав. Мой адвокат сказал, что еще никому в истории американской судебной системы не отказывалось в залоговом слушании. Такое право было предоставлено знаменитому мошеннику и мастеру побегов Фрэнку Абигнейлу– младшему, серийному убийце и каннибалу Джеффри Дамеру, даже сумасшедшему маньяку Джону Хинкли-младшему, который чуть не убил президента Рейгана [176] .
Оказалось, ситуация может стать еще тяжелее. Обвиняемый имеет право ознакомиться с уликами, которые сторона обвинения планирует использовать против него в ходе процесса. Однако государственные юристы постоянно находили какие-то причины, по которым суд соглашался не предоставлять имеющихся улик моему адвокату Большинство материалов обвинения было в электронном виде, например, файлы, взятые с моих компьютеров, дискеты, незашифрованные резервные копии на магнитной ленте.
...В 1998 году еще не существовало беспроводного Интернета, поэтому я никак не мог подключиться к Интернету через какой-то магический эфир.
Тогда адвокат попросил у судьи разрешения принести ноутбук в тюремную комнату для свиданий, чтобы он вместе со мной мог просмотреть имеющиеся электронные улики. Судья Пфельцер опять отказала, добавив: «Мы ни при каких условиях на это не пойдем». Наверное, она считала, что если я просто сяду перед компьютером в присутствии адвоката, то каким-то образом смогу нанести следствию серьезный ущерб. В 1998 году еще не существовало беспроводного Интернета, поэтому я никак не мог подключиться к Интернету через какой-то магический эфир. Однако судья просто недостаточно хорошо разбиралась в том, как работают компьютеры, и, конечно, не понимала, смогу ли я в такой ситуации как-то подключиться к внешним системам. Кроме того, представители стороны обвинения постоянно напоминали ей, что стоит подпустить меня к компьютеру, как я сразу получу доступ к патентованному исходному коду, который принадлежит моим жертвам, или напишу компьютерный вирус, который каким-то образом может проникнуть в Интернет. В итоге мне так и не разрешили ознакомиться с какими-либо уликами, которыми располагала сторона обвинения и которые играли ключевую роль в аргументации прокурора. Когда адвокат попросил у судьи запросить у властей разрешение на распечатку файлов, прокурор ответил, что файлов там огромное количество: их так много, что они заполнят весь зал суда. В этом ходатайстве судья нам также отказала.
Тем временем в обществе распространялась молва о том, как несправедливо меня судят, о моих злоключениях. Эрик Корли собрал группу поддержки, члены которой писали статьи в Интернете, распространяли информацию обо мне в онлайновом сообществе, печатали листовки и повсюду расклеивали яркие черно-желтые стикеры, где писали «Свободу Кевину». Несколько таких наклеек Эрик даже передал мне в тюрьму.
На мой 35-й день рождения, который я провел в Федеральном исправительном центре Лос-Анджелеса, мои сторонники хотели прийти навестить меня, но мне, как заключенному, который находится под предварительным следствием, разрешались свидания только с ближайшими родственниками и адвокатом.
Когда я поговорил с Эриком по телефону, я сказал ему, что приду в юридическую библиотеку, расположенную на третьем этаже исправительного центра, ровно в 13:30. Эрик и другие активисты движения «Свободу Кевину» нашли нужное окно и расположились под ним на другой стороне улицы. Потом, когда охранники отвлеклись, я прижал к стеклу наклейку с надписью «Свободу Кевину». Эрик сфотографировал этот момент. В конце концов его снимок оказался на коробке от видеокассеты с документальным фильмом, который Эрик снял о моем процессе. Фильм называется «Freedom Downtime» [177] .
В другой раз толпа устроила демонстрацию напротив самой тюрьмы, через улицу. Я смотрел на это из камеры другого заключенного: цепочка людей держала большой черно-желтый плакат «Свободу Кевину». Еще у них были знаки пикетчиков с этим же лозунгом. Очевидно, все это нервировало тюремных служащих. Вскоре после этого вся тюрьма была закрыта по соображениям безопасности.
По мере того как возрастало общественное внимание к моему делу, когда уже почти два года минуло с тех пор, как адвокат попросил власти предоставить мне найденные улики, судья Пфельцер все-таки сдалась и разрешила мне воспользоваться ноутбуком, чтобы просмотреть улики вместе с адвокатом. Так и не знаю, почему она изменила мнение. Возможно, другой судья указал, что ее судебное решение могут отменить по апелляции, или кто-то ей разъяснил, что ноутбук без модема и без подключения к телефонной линии в моих руках совершенно неопасен.
Всякий раз, когда я оказывался в суде на очередном слушании, я замечал, что заместители маршалов, если оказывались рядом со мной, всегда поворачивали тыльной стороной свои бейджики. Я и мой адвокат удивлялись, в чем же дело. Позже, когда адвокат посещал меня в арестантской комнате здания суда, он заметил текст, который попытались замазать на бланке для посетителей. Этот бланк адвокат должен был подписать. Подержав бумагу на свету, он смог разобрать текст. Покачал головой и сказал: «Ты не поверишь», и прочитал мне следующее.
