Сага Yakuza: подобная дракону. Как преступный мир Японии превратили в видеоигру - Виктор Муазан
1980‐е обернулись десятилетием избыточности и привели к ужесточению законодательства в отношении преступных организаций, когда лопнул так называемый «японский финансовый пузырь». Сам этот «пузырь» и безудержные спекуляции позволили представителям якудза массово проникнуть в легальный бизнес: кланы владели собственностью по всей стране, управляли агентствами недвижимости, креативными бюро, ростовщическими предприятиями, строительными площадками и отлично чувствовали себя в торговле. Все это позволяло им отмывать астрономические суммы денег, которые накапливались быстрее, чем их могли потратить. Именно такую роскошь и декадентство эпохи великолепно демонстрирует приквел Yakuza 0, где во время драк из вражеских карманов вылетают купюры по 10 000 иен, на дискотеках искрятся бутылки шампанского, а игроку позволяют пристраститься к мини-игре по управлению недвижимостью – любимому виду спорта якудза образца 1980‐х годов. «По словам Такадзи Кунимацу, главы отдела национальной полиции по расследованию уголовных преступлений, к концу 1980‐х преступный мир сильно изменился: его главный принцип – „не вмешиваться в жизнь порядочных людей“ – остался таковым лишь на бумаге, – объясняет Филипп Понс. – Напротив, криминал становился центральным звеном подпольной экономики, которая функционировала посредством шантажа, вымогательства и насилия, разъедая весь мир бизнеса» [144]. Якудза вышли из 1980‐х преображенными и, когда «пузырь» окончательно лопнул, на них справедливо указали как на основных выгодополучателей этой катастрофы. Законы 1991–1992 годов о борьбе с отмыванием денег и правда несколько очистили мир легального бизнеса, исключив из него, по статистике, около десяти тысяч якудза, но этих мер все равно было недостаточно. Хуже того, удар по криминальной среде заставил преступников прекратить сотрудничество с полицией. Вдобавок эти организации перенесли свою деятельность за границу и стали действовать еще более скрытно, используя многочисленные фиктивные прослойки и подставные компании.
Следует учитывать, что в 2005 году, когда начинается действие Yakuza, славная эпоха преступности уже позади. В этом отношении сага немного отходит от реальности и позволяет демонстрировать ситуации, редко встречавшиеся в начале XXI века, но они все же соответствуют романтическим представлениям об этом мире. В целом, все, что кажется показным – армии солдат в идеально подогнанных костюмах, значки (которые теперь демонстрируют менее охотно, чем раньше), открытые потасовки и даже юбицумэ, – было больше не актуально. С другой стороны, сага Нагоси точно документирует преобразования своего времени и отражает старые порядки, постепенно теряющие свой лоск.
В 2011 году, между выходом Yakuza 4 и Yakuza 5, против преступных организаций были приняты новые и более эффективные законы. С этого момента члены синдикатов больше не могли заключать контракты с банками и агентствами недвижимости, а они в свою очередь должны были следить за тем, чтобы их клиенты подписывали любые заявления под присягой. В случае доказанного факта намеренной лжи нарушителя полагалось поместить под арест за мошенничество. Другой закон гласил, что отныне запрещено вымогать деньги за протекцию от кланов. Более того, теперь кумитё прямо затрагивают случаи, когда их подчиненные наносят кому- либо ущерб, чего не было раньше.
Политика отчуждения якудза, похоже, принесла свои плоды – по оценкам Национального полицейского агентства Японии, с 2011 года число членов группировок ежегодно сокращается примерно на 10 %. В 2018 году насчитывалось всего 30 500 якудза, что в шесть раз меньше, чем в начале 1960‐х [145]. В результате стольких препятствий «профессия» якудза больше не представляет собой перспективную отрасль, и набор новых кадров постепенно иссякает, пока общественное мнение все меньше и меньше благоволит криминальным семьям. Новая экономическая реальность напрямую учитывается сценаристами Yakuza: пятый и шестой эпизоды знаменуют упадок группировки Тодзё-кай, ряды которой редеют, а влияние ослабевает. В Yakuza: Like a Dragon в свою очередь обсуждается конец японской организованной преступности, сметенной радикальной операцией по «чистке». Однако следует оговориться: несмотря на очевидный по статистике успех полиции и сокращение числа членов группировок, все еще существует множество «подельников», связанных с преступным миром через легальную сферу. Кроме того, приостановленное развитие организованной преступности можно объяснить и ее внутренними метаморфозами, ведь все ее сети и структуры стало гораздо труднее обнаружить. Не будем забывать, что в современную эпоху японские преступники привыкли моделировать свою деятельность на основе экспансии бизнеса и, следуя за экономическим ростом, сумели раствориться в водах капитализма.
Более того, нынешний консервативный идеологический контекст вполне способен привести к мощному возвращению якудза, о чем свидетельствуют повторяющиеся вспышки насилия. 27 августа 2015 года группировку Ямагути-гуми потряс раскол, когда часть высокопоставленных кумитё отделилась и образовала Кобе Ямагути-гуми, что вызвало серию кровавых стычек, убийств и попыток устрашения (вплоть до отмены традиционной вечеринки синдиката в честь Хэллоуина). Рассказывая об этих эпизодах, Джейк Адельштейн утверждает, что из-за отсутствия жертв среди гражданского населения «полиция и общественность склонны наблюдать за этими войнами банд со стороны, как за спортивными соревнованиями» [146].
Но это еще не все: 30 апреля 2017 года другой лидер банды по имени Ёсинори Ода объявил о создании совершенно новой группировки, Нинкё Ямагути-гуми, верной традиционным принципам легендарного патриарха Кадзуо Таоки (напомним, что нинкё – это рыцарский кодекс, на котором основана вся мистическая доблесть якудза). Громкие выступления Оды в защиту своего проекта способствовали продвижению прогрессивных мер среди якудза, таких как запрет на мошенничество, установление горизонтальной иерархии, гарантия социальных отчислений в местные органы власти, запрет на любую преступную деятельность и нелегальную занятость. Короче говоря, Ода (который стал объектом покушения, стоившего жизни его телохранителю) на полном серьезе выступал за модернизацию преступной среды в доброжелательную и гуманистическую организацию – по его словам, такое преобразование стало бы справедливым возвращением к первоначальным ценностям и смыслу существования якудза. «Добрые бандиты» считают себя безрассудными филантропами, точно как Кадзума Кирю – как и приемный отец до него, с момента выхода Yakuza 3 он приютил немало сирот в своем окинавском детском доме. Наиболее консервативные якудза убеждены в своей социальной миссии, что они иногда открыто демонстрируют: например, они помогали жертвам землетрясения в Кобе в 1995 году или в Тохоку в 2011‐м. Иначе говоря, «семья» превращается в ограждающую структуру, защищающую слабых и юных от все более деградирующего мира.
В конечном счете сага Yakuza в целом рассматривает два аспекта. С одной стороны, в серии вырисовывается сложная и богатая событиями история Тодзё-кай, модели вымышленной «большой семьи», объединившей в себе расходящиеся траектории движения ее членов, борьбу за власть и память о традициях прошлого – эти элементы оставались характерными для японской
