Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Неважно, какие цифры я использовал для указания доходов, стоимости или судебных издержек, – самолет AdGrok никак не удержался бы в воздухе[40]. Даже если бы над нами не висел суд, дело все равно было бы рискованным – но, по крайней мере, у нас была бы взлетная полоса подлиннее. Я каждый день анализировал данные в таблице, глядя, с какой скоростью мы тратим деньги, – мы назвали эту таблицу «Часы смерти». Я не видел реалистичного способа, которым мы могли бы защитить себя в процессе, собрав всего $400 000, максимум $500 000. Мы будем едва справляться с тем, чтобы тратить на процесс по $20 000 в месяц, к чему надо добавить еще и выплату зарплат, и прочие расходы. Через девять месяцев, в лучшем случае год, мы окажемся в тупике.
Я не демонстрировал эти прогнозируемые показатели ребятам – это бы только погрузило их в контрпродуктивную депрессию. С инвесторами тоже не делился. Если бы эта информация вышла на всеобщее обозрение, AdGrok погиб бы при рождении.
Так что я врал.
Я сократил расходы на судопроизводство до уровня гораздо ниже прогнозированного «Владельцем похоронного бюро». В то же время передвинул дату запуска проекта на следующий месяц, чтобы немедленно начать генерировать прибыль, – это было нереально с учетом того, какие изменения ребята вносили в продукт. Потом я завысил скорость развития до неумеренно большого значения. Это было откровенное крючкотворство, черная бухгалтерия в худшем виде. Но выбор стоял между тем, чтобы врать, и тем, чтобы сдаться прямо сейчас, – а о поражении и мысли быть не могло.
До сих поверить не могу, что инвесторы не усомнились в моих цифрах – но они не усомнились.
Росса эти прогнозы смягчили особенно, а ведь он предложил стать лидером раунда и поэтому был, несомненно, ключевой фигурой для нашего спасения. Похоже, он умышленно закрыл на все глаза – а может, я просто взял его измором, звоня раз за разом. К моему немому изумлению, он продолжал изъявлять желание вести раунд, но с пределом оценки в $2 миллиона, а не в $4 миллиона, как мы обсуждали у него за завтраком. Он не собирался вкладывать деньги в труп, поэтому поставил условие: он с нами только в том случае, если мы найдем еще $200 000 дополнительных инвестиций, чтобы между ним и остальными присутствовал резервный запас примерно в $500 000.
Встречное предложение Росса стало лучом надежды. Удвоив свою эффективную оценку, мы сможем привлечь достаточно средств, чтобы, по крайней мере, заплатить самим себе, и машина продолжала движение. Мы продадим значительно бо́льшую часть компании на посевном раунде, чем принято (около 22 %), и это вызовет удивление, когда настанет время для раунда А. Инвесторам не нравится, когда крупную часть компании скупили на предыдущем раунде. Это означает, что либо им придется стать обладателями меньшей части компании на своем раунде, либо основателям придется отказаться от значительной части своей доли в пользу новых инвесторов, тем самым ослабив свою мотивацию выдавать хорошие результаты. Также инвесторы любят ощущать, что вы их мальчик или девочка на побегушках, когда они пересылают деньги, а если вас взяла за горло целая стая толстосумов, ощущение собственника притупляется.
На тот момент драму раунда А можно было безопасно отнести к категории «проблемы, которые мы хотели бы иметь». Разберемся, когда и если там окажемся. Иначе это все равно, что волноваться об уровне холестерина, когда умираешь от рака. Так что наши проблемы были пока сведены к тому, чтобы найти дополнительные $200 000, плюс выяснить, сможем ли мы как-то уменьшить наши судебные издержки – либо договоримся с Fenwick, либо разобьем Мурти.
В денежном плане у нас бы все получилось, если бы мы убедили Сакку увеличить его объем инвестиций со $100 000 до $200 000. Или если бы мы притянули других инвесторов. Принимая во внимание все, что было сказано и сделано, плюс искусственно созданная большая срочность и принцип «разделяй и властвуй» среди инвесторов, у нас получилось и то, и другое. Сакка выписал чек на бо́льшую сумму, чем планировал вначале, и одновременно у нас появилось еще несколько прихлебателей.
Небольшое отступление в психологию, чтобы дать вам понять безумие технологической сферы.
Помните Бена Нарасина, в топсайдерах без носков? Он довел нас до встречи партнеров TriplePoint и получил одобрение. Как часто случается на посевном раунде, венчурный капиталист, ставший инициатором сделки, лично вкладывал в нее свои деньги, в дополнение к инвестициям из фонда. TriplePoint собирались перевести нам деньги позднее, а Бен хотел вручить чек прямо сейчас. Возможно, под впечатлением от параллельной карьеры Бена как автора, пишущего о еде и вине, я предложил встретиться в Lolo – заведении с экспериментальной кухней в стиле фьюжн, в котором явственно ощущался привкус брака представителей двух разных культур. Турецко-мексиканские закуски и разноцветный интерьер, который точнее всего было бы описать как калейдоскопический китч, стали декорациями для получения нашего единственного бумажного чека. Но, как и всегда у Нарасина, просто так ничего не получалось. После получаса обмена остротами в манере стаккато он вспомнил, что не взял с собой чековую книжку.
– Ой, нет, подождите… Мне кажется, у меня должен быть с собой отдельный чек…
Он выдернул из кармана своих брюк хаки потертый кожаный бумажник и принялся рыться в нем. Выудил выцветший, смятый, потрепанный бланк – тот чек на экстренный случай, который клином вбивают во внутренности бумажника, если кончатся наличные.
– Кого указать как получателя?
Чек был со счета Sсhwab – без сомнения, сумма, выделенная для взяток. Для решения ежедневных банковских вопросов они так же удобны, как старые добрые общественные акции.
– Electron Mine Inc., – ответил я, используя наше первоначальное зарегистрированное название (в маркетинговых целях наше название менялось с полдюжины раз).
Поразмышляйте над тем классом людей, что как нечего делать выписывают смятые чеки на $50 000.
Когда я наконец зажал деньги в своей горячей ладошке, Нарасин отвлекся на демонстрацию фото своих детей, которые носил в бумажнике и выложил на стол, пока искал чек.
– Посмотри… вот на кого вы работаете.
ЗНАЧИМОСТЬ ПАРТНЕРОВ СТАНЕТ ЯСНА ПО МЕРЕ РАЗВИТИЯ БИЗНЕСА.
И начался монолог гордого отца. Я посмотрел на МРМ, который тоже пришел, в надежде, что он не скажет ничего бестактного.
Разделавшись со всем, мы вышли к зловонию и солнечному свету Мишен Дистрикт.
– А что насчет моих детей, для которых мы работаем, а? – спросил МРМ.
Конечно, МРМ должен был это сказать. Как и многие беспощадные инженеры, этот человек не умел ни врать, ни считывать социальные ситуации. Я рад, что он сумел придержать язык на целые тридцать секунд.
Еще больше дровишек в костер AdGrok.
Очередной пласт перемен пришел от более загадочного, если не сказать курьезного, источника. Я заметил его, пока бродил туда-сюда приблизительно в районе Демо-дня Y Combinator. Стройное телосложение, хорошо подогнанная рубашка европейского стиля и дорогая стрижка выделяли его из той портновской катастрофы, что нас окружала. Мое предположение оказалось верным: Крис Кайл был швейцарцем и представлял Ace & Company, вышедшую из «Звуков музыки». Все, что мне когда-либо удалось узнать у него насчет происхождения денег, было предположение о привлечении средств египетской мобильно-телекоммуникационной сферы. Такова была легенда, по
