Как мыслит человек. От самого сердца. Восемь столпов процветания - Джеймс Аллен
Всесторонность – это способность к анализу и синтезу. Вместительный и хорошо упорядоченный ум, хранящий в своих безмолвных глубинах целую армию подробностей в правильном расположении и надлежащем рабочем порядке, близок к гениальности, даже если она еще не проявилась.
Не каждый может стать гением – не всем это нужно, – но каждый может постепенно развивать свои умственные способности, уделяя пристальное внимание системе в мыслях и делах, и по мере развития и расширения интеллекта его способности будут возрастать, а процветание – упрочиваться.
Таковы четыре краеугольных столпа Храма Процветания, и самих по себе их вполне достаточно, чтобы постоянно его поддерживать. Человек, совершенствующий себя в таких областях, как Энергия, Экономия, Порядочность и Системный подход, достигнет устойчивого успеха в деле своей жизни независимо от того, что это за дело. Невозможно потерпеть неудачу тому, кто полон энергии, кто тщательно экономит время и деньги и добродетельно использует свою жизненную силу, кто практикует непоколебимую честность и систематизирует работу, предварительно систематизировав свой ум.
Усилия такого человека будут направлены в нужное русло, причем сконцентрированно, что сделает их действенными и плодотворными. Кроме того, он обретет мужество и достоинство, которые будут вызывать невольное уважение и способствовать успеху, и он будет укреплять слабых людей самим своим присутствием среди них. «Видел ли ты человека проворного в своем деле? Он будет стоять перед царями, он не будет стоять перед простыми»[17], – говорит Священное Писание о таком человеке. Он не будет ни просить, ни хныкать, ни жаловаться, ни цинично обвинять других, но будет сильным, чистым и честным. И так, возвышаясь в благородстве и чистоте своего характера, он займет высокое место в мире и в глазах людей. Успех его будет несомненным, а процветание – устойчивым. «Он устоит и не падет в жизненной битве».
Глава 6
Столп пятый – Сочувствие
Оставшиеся столпы – это четыре центральные опоры Храма Процветания. Они делают его прочнее и устойчивее, а также красивее и практичнее. Они в значительной степени способствуют его привлекательности, ибо принадлежат к высшей нравственной сфере, а значит, говорят о великой красоте и благородстве характера. Они поистине делают человека великим и включают его в число тех немногих, чьи умы сияют неповторимой чистотой и точностью.
Сочувствие не следует путать с сентиментальными и поверхностными чувствами, которые, подобно красивому цветку без корня, вскоре погибают, не оставляя ни семян, ни плодов. Впадать в истерику при виде страданий того, кто находится далеко, – это не сочувствие, так же как и вспышки яростного негодования по поводу жестокости и несправедливости. Если человек проявляет жестокость у себя дома – изводит жену или бьет детей, плохо обращается со слугами или осыпает соседей уколами горького сарказма, – то сколько же лицемерия в его словах о любви к страдающим людям, которые находятся вне зоны его непосредственного влияния! Какими мелкими чувствами наполнены его вспышки против несправедливости и жестокосердия в окружающем мире!
Эмерсон говорит о таких людях: «Полюби свое дитя, люби своего лесоруба, будь добродушен и скромен, пусть у тебя будет эта добродетель, и никогда не прикрывай свое холодное честолюбие неправдоподобной нежностью к чернокожим, что живут за тысячу миль от тебя. За любовью к дальнему прячется злоба к ближнему». Человека можно судить по его делам, а не по чувствам; и если в этих делах постоянно присутствуют себялюбие и горечь, если дома с ужасом слышат его приближающиеся шаги и испытывают радостное облегчение, когда он уходит, то насколько же пусты его слова сочувствия к страждущим и униженным, насколько бесполезно его участие во всяких благотворительных обществах!
Источник слез может брать свое начало в колодце сочувствия, но чаще всего он вытекает из темного омута себялюбия; когда себялюбию мешают, оно выливается в слезы. Сочувствие – это глубокая, тихая, невыразимая чуткость, которая проявляется в постоянном самозабвении и кротости.
Способные к сочувствию люди не вспыльчивы и не порывисты, они всегда сдержанны, тверды, спокойны, непритязательны и милосердны. Их невозмутимую манеру при виде страданий других людей неглубокие умы нередко принимают за равнодушие, но сочувствующий и проницательный глаз распознает в их спокойной силе и стремительности, с которой они приходят на помощь, пока другие мечутся и заламывают руки, глубочайшее, искреннее сочувствие.
Отсутствие сочувствия проявляется в цинизме, злобном сарказме, едких насмешках, колкостях и издевках, гневе и осуждении, а также в отвратительной фальшивой сентиментальности, которая выдается за сочувствие, но в реальности им не является.
Источник безразличия – себялюбие; источник сочувствия – любовь. Самовлюбленность порождается невежеством; любовь сопутствует знанию. Людям свойственно считать себя отделенными от своих собратьев, с отдельными целями и интересами; они уверены, что правы, а другие ошибаются. Сочувствие поднимает человека над такой обособленной и сосредоточенной на себе жизнью и позволяет ему читать в сердцах других, думать и чувствовать вместе с ними. Он ставит себя на их место и как бы становится ими. Как выразился Уитмен[18]: «Я не спрашиваю раненого». Задавать вопросы страдающему существу неуместно. Ему нужна помощь и забота, а не любопытство; и тот, кто сочувствует, – помогает.
Сочувствующий человек не может хвастаться, и там, где появляется самовосхваление, сочувствие исчезает. Если кто-то говорит о своих многочисленных добрых делах и жалуется, что в ответ с ним плохо обошлись, значит он не совершал добрых дел и еще не достиг той самозабвенной скромности, в которой заключается сладость сочувствия.
Сочувствие в его подлинном и глубоком смысле – это единство с другими в их стремлениях и страданиях; человек, способный сочувствовать, как бы состоит из многих людей, он смотрит на все с разных сторон, а не только со своей.
Он видит глазами других, слышит их ушами, думает их умом и чувствует их сердцами. Таким образом, он способен понять людей, сильно отличающихся от него; ему открывается смысл их жизни, и он объединяется с ними в духе доброй воли. Бальзак сказал: «Бедные зачаровывают меня; их голод – мой голод; я нахожусь с ними в их домах; я терплю их лишения; я чувствую лохмотья нищего на моей спине; на время я становлюсь бедным и презираемым человеком». Это напоминает нам высказывание одного учителя, превосходящего величием Бальзака: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне»[19].
Сочувствие открывает сердца всех людей, так
