Эта жизнь возврату и обмену не подлежит. Как построить будущее, о котором не придется сожалеть - Маршалл Голдсмит
К счастью, я откликнулся на программу моей матери с непоколебимой верой в свой интеллект. К сожалению, у меня также развилась непростительная самоуверенность в том, что мне не нужно стараться в школе. Я узнал, что могу двигаться по инерции и по-прежнему получать достойные оценки. Эта полоса везения продолжалась во время учебы в колледже в Технологическом институте Роуз-Халман и на программе MBA в Университете Индианы – и придала мне смелости (несмотря на годы неоптимальных усилий в академической учебе) получить степень доктора философии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Я не мог четко сформулировать, зачем мне нужна докторская степень по организационному поведению и что я буду с ней делать. Но рассудил: если движение по инерции уже завело меня так далеко, почему бы не посмотреть, куда еще оно может меня завести? В Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе мне повезло с одногруппниками, которые не только превосходили меня по уровню интеллекта, но и не стеснялись унижать меня за мое тщеславие и лицемерие. Это стало необходимым возмездием. Мне было двадцать шесть лет, и я наконец-то понял, что учился в Калифорнийском университете, чтобы заслужить докторскую степень, а не просто получить ее. Мне понадобилось много лет, чтобы преодолеть непредвиденные последствия программирования моей матери.
Все мы каким-то образом запрограммированы нашими родителями.
Мама и папа ничего не могут с этим поделать (и обычно это делается из лучших побуждений). Они формируют наши убеждения, наши социальные ценности, то, как мы относимся к другим людям, как мы ведем себя в отношениях, даже за какие спортивные команды болеем. Больше, чем что-либо другое, они программируют наш образ самих себя. С первых дней пребывания в кроватке – до того, как мы научимся ползать, ходить или говорить, – они внимательно изучают наше поведение в поисках подсказок о талантах и потенциале. Это наиболее очевидно, когда речь идет о братьях и сестрах. Со временем, при наличии достаточного количества «доказательств», родители разделяют нас на отдельные личности: умные, симпатичные, сильные, хорошие, ответственные – в зависимости от того, какое из множества описаний кажется подходящим в данный момент. Как будто они невольно пытаются превратить нас в архетип человеческого существа, стирая все нюансы. Если мы не будем осторожны, то не только примем программу, но и приспособим к ней свое поведение. Умный полагается на ум, а не на опыт, красивая полагается на внешность, сильный предпочитает грубую силу, хорошая слишком быстро соглашается на все предложения, ответственный слишком многим жертвует во имя долга.
Чью жизнь мы проживаем, если решающие ее части, запечатленные любимыми людьми в годы нашего становления, уже созданы для нас?
Хорошая новость заключается в том, что мы имеем право перепрограммировать себя, когда захотим. Наше программирование становится проблемой только тогда, когда оно становится препятствием для жизни. Мы рассматриваем возможность попробовать что-то новое – поворот в карьере, новую стрижку, – а затем отвергаем это с такими оправданиями, как «Я никогда не был хорош в ________» или «Это мне несвойственно __________». До тех пор, пока мы (или кто-то другой) не ставим под сомнение обоснованность оправданий («Кто это сказал?»), мы не можем представить, как навязываем свою волю убеждениям, которые привыкли принимать как Евангелие. Самое большое влияние нашего программирования заключается в том, насколько умело оно закрывает нам глаза на потребность отвергнуть его.
3. Мы освобождены от обязательств
Возможно, вы знакомы со сценой в фильме Рона Ховарда «Родители» 1989 года: в конце фильма, после того как мы узнаем, что у их старшего ребенка, Кевина, психологические проблемы и что Гил только что уволился с работы, которую он ненавидит, Карен сообщает Гилу, что она беременна их четвертым ребенком. В середине напряженного разговора об их новой ситуации Гил собирается выйти из дома, чтобы вывести команду младшей лиги своего сына «на последнее место». На что Карен его внезапно спрашивает: «Тебе действительно нужно идти?» На полпути к двери Гил оборачивается к ней с безумным видом и резко произносит: «Вся моя жизнь – это одно сплошное “должен”».
Прелесть обязательства в том, что оно предписывает выполнять обещания, данные другим, – подразумеваемые или явные. Негативная сторона обязательств заключается в том, как часто эти обещания вступают в противоречие с теми, которые мы дали самим себе. В такие моменты мы склонны переусердствовать, выбирая между крайностями бескорыстия и эгоизма, – и в конечном итоге мы разочаровываем либо самих себя, либо тех, кто от нас зависит. Обязательства заставляют нас расставлять приоритеты в наших обязанностях. Это серая зона, где мало норм, которые могли бы вывести нас за рамки Золотого правила[8] и «поступать правильно».
По моему опыту, нет никаких правил для того, чтобы иметь дело с обязательствами, – каждая ситуация индивидуальна.
Иногда правильно и благородно быть бескорыстным. Мы присоединяемся к семейному бизнесу, вместо того чтобы заниматься более интересной карьерой. Мы остаемся на скучной или ненавистной работе за зарплату, которая покрывает семейные счета. Мы отказываемся от перспективной должности в другом городе, потому что не хотим разрушать семью. В выполнении обязательств перед нашими близкими есть некое удовлетворение.
Тем не менее иногда это нормально – ставить себя на первое место, несмотря на то что думают другие. Такие жертвы и компромиссы могут быть утомительными и дорогостоящими. Их нелегко принять, но они также почитаемы и необходимы. Как сказал великий журналист Герберт Байярд Своуп (лауреат первой Пулитцеровской премии за репортаж в 1917 году): «Я не могу дать вам безошибочную формулу успеха. Но я могу дать вам формулу неудачи: старайтесь все время всем угождать».
4. Мы страдаем от недостатка воображения
Выбор между двумя или тремя обоснованными идеями о жизни, которую вы хотите вести, является законным источником путаницы для многих людей. С другой стороны, некоторые люди не могут представить себе ни одного пути, не говоря уже о двух или трех вариантах.
Раньше я думал, что креативность – это когда берешь две слегка
