Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Если бы я уволился, не факт, что это произошло бы на хороших условиях, поэтому имело смысл очистить стол и накопившийся хлам за выходные. После того как несколько сотрудников Facebook сменили компанию, их более не пускали на порог FB. Нет нужды в печальной сцене, когда уходящий сотрудник упаковывал свою фирменную кофейную кружку, как реликвию жизни, внезапно ставшей бывшей. Я положил все в два больших пластиковых пакета, не оставив ничего, кроме ноутбука.
Кегератор, ветеран двух случаев, когда мы варили пиво на работе, и бесчисленных купленных бочонков, уходил со мной. Я подогнал к входной двери мой подержанный грузовик Toyota Tacoma, адски избитый, как будто талибы использовали его при штурме Кабула. Я выкатил кегератор, чтобы не травмировать службу безопасности, и поставил его на дно кузова грузовика. Чем дальше, тем лучше.
С наступлением вторника проценты были на моем счету в Schwab. Больше нечего было ждать, поэтому я зашел в штаб-квартиру Facebook («MPK», если использовать корпоративный жаргон для офиса в Менло-Парк) в последний раз.
Однако все еще оставалась проблема гигиены данных ноутбука.
ИТ-политика на Facebook была на удивление слабой. Несмотря на запреты на использование небезопасных приложений, таких как Dropbox, Evernote или даже Google Apps, все ими пользовались, включая высшее руководство. Тем не менее такое использование было официально запрещено. Пришло время для удаления доказательств.
Я начал с каждого личного файла, а затем с некоторых в «Защищенной пустой корзине». Вместо того чтобы просто «отцепить» файл от каталога файлов, он переписывал файлы со случайными данными, что делало воскрешение квазиневозможным.
Почему такая паранойя? На моей машине не было ничего хоть сколько-то компрометирующего. Но, как я уже выяснил, не нужно было быть виноватым, чтобы вам предъявили иск. Из-за этих славных постеров компания смешает меня с дерьмом и попытается уничтожить меня как программную ошибку, если сочтет нужным.
Пока процесс удаления выполнялся, я в последний раз смотрел на панель доходов FBX. Доходная панель. Набор чисел, которые управляли моей жизнью в течение прошедшего года. Я улыбнулся. Мы собирались преодолеть нашу вторую значительную веху в доходах, своевременно.
Не могу сказать, что не принес вам денег!
<Бип!>
Это был Гокул на FB Messenger. Наша встреча один на один была запланирована на 4:00 вечера, а сейчас было ровно 4:02.
«Вы идете на нашу встречу один на один?»
Это было странно. Гокул не только отличался тем, что сам опаздывал на каждую встречу, но, как правило, был безразличен к своим встречам один на один с подчиненными. Я пропустил несколько из них из-за каких-то насущных вопросов, и он никогда не напоминал мне о них.
Я переключился на переписывание диска. 70 %… 80 %…
90 % – сделано!
Я захлопнул ноутбук и направился вниз.
В «Goodfellas/Славных парнях» Мартина Скорсезе есть отличная сцена, в которой Томми, которого играет Джо Пеши, собирается пройти посвящение. «Посвящение» означало продвижение в пантеон бандитов, по сути, неприкосновенных со стороны кого бы то ни было в преступном мире. Это редкая честь, которой удостаивались только чистокровные итальянцы, последовательно прошедшие все ступени бандитской иерархии.
Томми добирается до дома босса и вспоминает прошлое – это такой нервный пульс, который предшествует окончанию университета или церемониям награждения. Томми вступает в церемонию и видит пустую комнату. Как только он понимает, что это ловушка, пуля разрывает голову, и он падает в кровавую кучу на полу. Он совершил слишком много грехов в прошлом, чтобы пройти посвящение, но также знал слишком много, чтобы его отпустить.
Меня никогда в жизни не увольняли, но я всегда подозревал, что в крайних случаях увольнение будет напоминать эту сцену. Я был не слишком далек от истины.
Момент Томми наступил, когда я заметил в комнате горячую цыпочку рядом с Гокулом. Тогда я все понял. Вот дерьмо. Гокул, мерзкий говнюк. Ты даже не позволишь мне уйти.
В Facebook было мало женщин, которых можно назвать условно привлекательными. Из немногих сотрудниц лишь некоторые выглядели на работе женственно, в платье и на каблуках. Полностью наряженный представитель deuxième sexe/второго пола в конференц-зале был ангелом смерти, столь же очевидным, как короткоствольный револьвер калибра.38.
Гокул неловко улыбнулся и запер дверь, как только я сел.
Я посмотрел через стол. Если ее взгляд должен был разоружить меня, нужно было больше раскованности и очарования. Я смотрел, как она читала документ, который держала в руках.
«Мы предлагаем пакет выходных пособий».
Здесь она переключилась на ложный голос, который профессиональные манипуляторы, такие как продавцы или политики, используют как дешевый прием для установления личной близости. «Мы предлагаем это очень немногим сотрудникам».
Она протянула через стол документ, похожий на контракт.
Договор о неразглашении …$30 000 …В течение одного года с даты этого документа вы не будете…
Ха!
Я понял, в чем дело. От этого несло зловонием Гокула, как от сбитого машиной скунса. Зная мою склонность к гиперболической критике и мой талант к привлечению внимания в хорошо сформулированных постах в Facebook, Гокул решил купить мое молчание. Это дополнительное закрытое условие укрепит способность Facebook подать в суд на меня, если он захочет.
Если я параноик, это еще не значит, что они меня не преследуют. Хорошо, что я переписал диск.
Я размышлял, посоветовать ли мисс HR скатать взятку в милую маленькую трубочку и засунуть в задницу. Здравый смысл взял верх. «Я подумаю об этом», – сказал я и вернул бумажную ловушку на ее сторону стола.
Остальное было HR-шаблоном: верните все аппаратные средства Facebook… не ходатайствуйте перед сотрудниками Facebook… присвоение всей интеллектуальной собственности Facebook…
Ага-ага. Идеи, которые я придумал для вас, и инженеры, с которыми я работал. Они ваши. Отныне.
На выходе из конференц-зала представителю отдела кадров и мне посчастливилось столкнуться с сотрудником из компании-партнера FBX. Я указал руководству отдела рекламы Facebook, что мы должны переманить ее, а затем лично убедил ее в блестящих возможностях в Facebook. Она взглянула на меня нервно, а я сказал «привет» и улыбнулся, когда другая девушка-кадровик проводила ее в комнату для интервью.
«Знаете, вы не должны прощаться с сотрудниками Facebook. Это плохая идея», – сказала мисс HR.
«Это сотрудник компании – партнера Facebook, которую мы переманиваем благодаря мне», – резко ответил я.
Не слишком умно с моей стороны: сотрудники FB не ходят с бейджиками посетителей и сопровождением.
Мы дошли до моего стола, который был безупречен на этот раз, положительно сияя от моих усилий в выходные. На нем ничего не было, кроме моего ноутбука.
«Где ваш ноутбук?»
«Прямо там», – сказал я, указывая.
«Где ваш телефон?»
«Я забыл его дома».
«Хм, где ваш бейдж?»
«Я тоже забыл его дома».
Я, конечно, ничего не забыл. Бейдж всегда давал бы мне скидки в магазине Apple. И телефон я еще не уничтожил.
Она нервно поцокала каблуками. Вся сцена у стола длилась, может быть, тридцать секунд. Казалось, что она закончила свою речь и ждала реплики режиссера.
«Может, нам просто пойти?» – предложил я.
Странность ситуации была преодолена, мы направились вниз по лестнице. Думаю, она даже пожала мне руку на выходе.
Я мечтал о быстром побеге, поэтому припарковал свой деревенский аналог Porsche, Ford Mustang GT, в месте для посетителей прямо за дверью, рядом с местами для «будущих мам», которые сделала Шерил
