Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев
Я начинаю с анализа денег, хотя мы еще не описали сколько-нибудь подробно, как происходит процесс разделения труда. Но когда я буду описывать процесс разделения труда, я не смогу обойтись без денег. Для меня это все уже продумано и соединено. Если я делаю какие-то утверждения, то они не просто так, а потому, что без них общая картина не сложится.
С учетом всего сказанного давайте приступим.
В воспроизводственном контуре продукты не обмениваются, а распределяются.
Предположим, что у нас есть воспроизводственный контур с попродуктовым разделением труда, то есть каждый участник такого контура специализируется на производстве одного определенного продукта, а все остальное получает от других участников контура.
Мы можем подсчитать пропорции, в которых внутри такого производственного контура происходит «обмен» продуктов. Мы здесь слово «обмен» ставим в кавычки, поскольку в реальности никакого обмена не происходит. Но об этом немного ниже.
Рассчитаем внутренние цены воспроизводственного контура (Р) следующим образом: стоимость (ценность) [45] произведенного участником контура продукта равна стоимости (ценности) потребленного им продукта:
где m – количество производимых и потребляемых продуктов.
Учитывая, что Q и А у нас не произвольные, а связаны уже известным нам соотношением:
нетрудно показать, что решением этой системы уравнений будет:
В качестве константы мы можем взять любое целое положительное число. Если мы возьмем const = А, то P будет равно единице, то есть все внутренние цены будут выражены в первом продукте. На самом деле, мы в качестве константы можем взять любое из А, и тогда в качестве единицы у нас будет выступать любой товар.
В общем, мы получили результат, который получается в любой модели замкнутой экономики, когда рассматривается состояние равновесия. Цены всех товаров могут быть выражены в каком-нибудь одном из товаров, участвующих в обмене, и мы можем выбрать тот из них, который наиболее удобен.
Все замечательно, за исключением одного. Результат, который мы получили, чисто умозрительный. С количественной точки зрения здесь все правильно, а вот с содержательной интерпретацией есть проблемы. Дело в том, что в модели воспроизводственного контура говорить об обмене, о рынке, о деньгах нельзя. В отличие от модели замкнутой экономики, в которой это делать можно, но только с большой осторожностью.
Здесь следует сказать еще об одном важном отличии понятия воспроизводственного контура от замкнутой экономики, которую в качестве исходного объекта исследует ортодоксия. Оно является следствием ранее отмеченных нами особенностей, но я считаю нужным специально акцентировать на них именно сейчас.
О чем идет речь?
Мы об этом говорили еще в первой лекции, а в предыдущей показали пример расчета (уравнение (6)): внутри воспроизводственного контура существует жесткая пропорциональность. То есть если существует контур с определенной системой разделения труда и определенным количеством участников, то мы не можем просто так добавить в этот контур еще несколько человек и считать, что объем производства вырастет пропорционально приросту числа участников.
Пусть у нас есть контур с численностью 100 человек, в котором производится определенное количество продуктов (зерна, ткани, утвари). Если к этому контуру присоединится один человек, то есть численность вырастет на 1%, то вырастет ли производство указанных продуктов на 1 %?
Ортодоксальные экономисты скажут нам, что да.
Неокономика же спешить с ответом не будет. Этот дополнительный человек – он что будет производить? Зерно? Для своего пропитания он его произведет. А все, что он произведет сверх того, будет никому не нужно. Ему не на что будет получившиеся излишки поменять, так как лишней ткани и утвари в контуре нет.
Или он будет сам производить и зерно, и ткань, и утварь для собственного потребления? Но мы-то с вами понимаем, что тогда его производительность будет совсем иной, чем в исходном воспроизводственном контуре, где есть специализация. На самом деле, речь будет идти о двух воспроизводственных контурах: одном, состоящем из 100 человек, и другом, состоящем из одного Робинзона [46].
Нам могут сказать, что пусть этот дополнительный человек производит зерно, зерна будет избыток, цены на него немного снизятся, пропорции, в которых обмениваются продукты внутри контура, немного изменятся, получится новый баланс, и все будет благополучно.
Но нет – структура равновесных цен у нас задана (8), и любое отклонение от нее повлечет несбалансированность системы. Мы не можем рассчитать сбалансированную систему цен, которая бы позволила нам органично включить дополнительного человека в воспроизводственный контур.
К чему я все это говорю? Когда мы говорим о воспроизводственном контуре, то речь идет об очень жесткой структуре, о строго определенном количестве людей, которые строго распределены между видами деятельности. Можно предположить, конечно, что в рамках этой структуры существует рынок, раз между продуктами существуют какие-то пропорции.
Но это очень странный рынок. Есть 100 человек – и рынок работает вполне удовлетворительно, обеспечивая равновесие, справедливое распределение и эффективную аллокацию ресурсов. А добавилось несколько человек – и рынок с этими задачами не справляется. Потом, когда количество людей доросло до 200 человек, то есть мы имеем дело с удвоенным исходным воспроизводственным контуром, рынок опять будет работать. И так далее.
Когда мы говорим о воспроизводственном контуре, то правильнее говорить о распределении и перераспределении, нежели об обмене. Кто, как и почему организует это перераспределение – это отдельный вопрос. В общине это происходит одним образом, в племени – другим, в рабовладельческом или феодальном хозяйстве – третьим. Воспроизводственный контур в нашем понимании является не рыночной, а управленческой единицей.
Подходить к его описанию с точки зрения рыночных понятий нельзя. Именно поэтому я в самом начале поставил слово «обмен» в кавычки. Собственно, поэтому мы не говорим о стоимости или ценности продуктов.
Внутренние цены – это категория не обмена, а распределения.
Возьмем индивидуальный воспроизводственный контур, контур Робинзона. Робинзон распределяет свое рабочее время между видами деятельности. У него есть пропорции, в которых он это делает. Но Робинзон ничем внутри себя не обменивается (обмен веществ, который происходит в его организме, – это из другой науки).
Здесь хотелось бы напомнить о начавшейся в тридцатые годы дискуссии о социализме и планировании, инициированной Оскаром Ланге. В ходе этой дискуссии было показано, что планирование вполне может решать те же задачи, что и рынок. И как представлялось сторонникам планирования, с меньшими общественными издержками.
Р. Коуз, нобелевский
