Джек Буруджян - Секреты профессионалов трейдинга. Методы, используемые профессионалами для успешной игры на финансовых рынках
Мысль о поисках истины вызывает приятные воспоминания, связанные с курсами теологии и философии, которые я прослушал в университете Лойолы. Иезуиты привили нам знание о том, что есть одна истина, поиски которой никогда не должны прекращаться. Столкнувшись с трейдерами, имевшими сугубо математический склад мышления, я догадался о существовании различных видов истины. Метафизическая истина, поискам которой меня обучали, отличается от математически вычисляемой абсолютной истины.
На рынке много правд. «Рынок будет идти вверх!», «Рынок будет падать!», и так далее. Каждый день раскрывает нам новуюправду, однако не всегда правда является истиной. Мысль об этом должна сопровождать наш поиск истинной информации. Считать, будто место и время получения информации влияет на ее качество и правдивость – наиболее распространенное заблуждение.
Необходимо понять, что историю можно переписать, но нельзя изменить цифры. Зарегистрированная сделка отражается на табло биржевого зала или на экране торговой платформы, она выходит в мир и остается там навечно. Подчас люди относятся к получаемой ими рыночной информации как к искаженным статистическим данным. Иногда они даже отказываются верить в достоверность цифр, но можно с уверенностью утверждать: зарегистрированная история движений цены внесенного в биржевой листинг продукта абсолютно точно отражает реальность. Цены, о которых уже стало известно миру, изменить невозможно. Это истина.
Когда я начал делать утренние обзоры для Блумберг ТВ и Си-Эн-Би-Си, мне часто задавали вопрос: насколько значимы фьючерсные цены для открытия фондовых рынков? Смысл моего ответа всегда был неизменен: рынки отражают мнение трейдеров на конкретный момент времени. Ни репортеры, ни телезрители до конца не понимали реальную природу рынка: рыночное ценообразование отличается крайней степенью динамичности.
Универсальность чисел и технологий
Я осознал, что числа никогда не лгут, после знакомства с молодой женщиной, которая работала гидом на бирже. Она водила группы посетителей по галерее и рассказывала им о работе СМЕ. Кристин Мартино (Kristine Martino) работала с иностранцами, так как владела несколькими языками. Как человек, которого в детстве учили основам армянского, я всегда с восхищением относился к полиглотам. Кристин свободно общалась на нескольких языках, многие посетители утверждали, что она говорит на их родном языке без акцента.
У меня вошло в привычку предварять запись своего интервью беседой с Кристин. Время от времени она просила меня поговорить с посетителями или ответить на их вопросы, смысла которых не понимала. В конце концов, она училась лингвистике, а не трейдингу. Слушая ее перевод, я никогда не был вполне уверен в его адекватности, но когда речь заходила о рыночных ценах, язык становился универсальным. Неважно, на каком языке вы получаете информацию о рынке, – числа не лгут! При переводе неизбежно что-то теряется, но цифры, на которые мы все смотрим, остаются одинаковыми для всех. Однажды у меня была встреча с представителями Центрального банка Армении (Central Bank of Armenia), и я обнаружил, что не понимаю ни слова из сказанного ими. Их восточноармянский акцент был так силен, что я попросил перейти на английский язык. Несмотря на все трудности коммуникации, правда чисел оставалась неизменной.
Технологическая революция изменила способы получения информации. В прошлом трейдеры и инвесторы не могли позволить себе быть отшельниками. Всем, кто рассчитывал преуспеть на финансовых рынках, надо было выстраивать собственную информационную сеть. Человеческие контакты помогали трейдерам выдвигаться на передний край торговли. В наше время уединившийся в комнате и изолировавший себя от всех трейдер вправе надеяться на успех в торговле. Человеческий фактор эволюционировал в технологическую переменную. Если раньше надо было знать, где встретить нужного человека, сегодня надо знать, в какой части киберпространства находится требуемая информация.
Одно остается неизменным: хорошую информацию следует хранить за семью печатями. Поработав с японцами в компании Никко, с французами в компании Кредит Агриколь и с немцами в Коммерцбанке, я понял, что информация – это дорогостоящий товар. Японцы устраивали своим трейдерам командировки в Чикаго, где они наблюдали за нами, набирались опыта и приходили к пониманию принципов работы наших денежных рынков. Они разработали особый трехлетний цикл посещений Чикаго. Каждые три года японские трейдеры возвращались к нам для ознакомления с новыми веяниями во фьючерсной индустрии. Японцы стремились к тому, чтобы как можно большее число их работников получило непосредственные впечатления от работы американских рынков.
Вскоре у компании Никко возникли проблемы с командировками. Многие командированные отказывались от японского гражданства и оставались в США. Дело дошло до того, что руководство компании озаботилось вопросом создания искусственных культурных барьеров между американским персоналом и нашими японскими коллегами. Несмотря на все старания держать нас подальше друг от друга, я делал все возможное для завоевания доверия и симпатий японцев. Соревнуясь с ними в трудоспособности, я работал сверхурочно, выпивал с ними в барах, и самое главное, брал их с собой в гольф-клуб! Все это обеспечивало мне доступ к жизненно важной рыночной информации. Я до сих пор поддерживаю контакты со многими бывшими коллегами, которые вернулись в Японию.
Я работал с разными финансовыми институтами и у всех у них был собственный подход к вопросу сбора информации о рынке. Дотошные японцы старались докопаться до всех подробностей работы рынков капитала. Мои японские друзья имели неприятную привычку спрашивать об одном и том же десятки раз, но каждый раз по-новому формулируя вопрос. Так они старались уяснить все возможные ракурсы интересующего их предмета. Любознательность, в конце концов, приносила плоды, и они узнавали все, что им было нужно. Всем, кто работал с французами, известно: в сфере финансов секретов для них нет. Однажды во время рабочей встречи я предложил им выкинуть все книги, которыми были забиты шкафы в офисе, мол, они и так все знают, никакие книги им больше не нужны. Французское высокомерие стало притчей во языцех, однако они прекрасно осознавали необходимость информации и при необходимости проявляли истинно японскую дотошность. И японцы, и французы умеют перестраиваться и учитывать все изменения финансового ландшафта. Компании Никко и Кредит Агриколь создали подразделения для торговли фьючерсными инструментами, что позволило в течение многих лет поддерживать высокий уровень доходности комиссионных торговцев фьючерсами.
Немцы совершенно другие. Костяк германской системы составляет глубоко укоренившаяся бюрократия среднего уровня, которая всеми силами противится прогрессивным нововведениям. Я пришел к выводу, что эти парни просто не догоняют. Смысл немецкой стратегии в присутствии, а не в экспансии, протекающей в соответствии с разработанным планом. Удивительно, что страна, производящая прекрасные, конкурентоспособные экспортные товары, оказывается несостоятельной, когда речь заходит о понимании природы рынка. Думаю, что здесь дело в культурной традиции. Присущая немцам иерархичность превращает индивидуализм в проблему. В отличие от японцев, которые предпочитают коллективное индивидуальному, немецкая философия управления имеет диктаторский характер. Сегодня многие немецкие банки переживают тяжелые времена, что поможет выдвижению на первый план портфельных менеджеров нового поколения, которые сумеют революционно изменить инвестиционный ландшафт своей страны.
Что касается меня, то я доверяю далеко не всем источникам информации. Принадлежность к поколению 60-70-х годов обусловила мою страсть к телевидению. Может быть, именно поэтому мне не составило особого труда привыкнуть к телекамере. Бизнес-каналы являются для меня главным источником получения информации. Правда, выбор не так уж велик: Блумберг ТВ и Си-Эн-Би-Си. Если меня интересует происходящее за границей, я просто переключаюсь на азиатские или европейские студии Блумберг ТВ и Си-Эн-Би-Си. Кстати, иногда в репортажах об азиатских рынках пускают мою запись, где я рассуждаю о завершившейся незадолго до эфира американской сессии. Тогда я начинаю размышлять о лежащей на мне ответственности, ведь люди формируют мнения касательно рынка на основании услышанного от меня. Должен отметить, что в продолжение последнего десятилетия бизнес-каналы качественно изменились, отойдя от постфактум анализа, который раньше проводился вдогонку уже состоявшихся событий. Сегодня трейдеры рискуют своим капиталом и принимают торговые решения под влиянием комментариев, которые кто-то сделал (или не сделал) по телевизору.
В поисках истины
Существует тонкая грань между развлекательным характером бизнес-телевидения и поисками правды рынка. Не стоит забывать о факте принадлежности бизнес-телевидения к сфере шоу-бизнеса, а не к структуре рынков капитала. Не существует законов, обеспечивающих постоянный поток точной и своевременной телеинформации. Хороший пример – прямое включение Марии Бартиромо (Maria Bartiromo) из медиа-кабины в зале СМЕ. Рассказ Марии о ланче с Беном Бернанке в Нью-Йорке, во время которого председатель ФРС выдал несколько «ястребиных» комментариев об экономике, вызвал немедленное падение рынка. В данном случае телевидение было выше всех остальных средств массовой информации. В эпоху, когда благодаря телекамере каждый имеет право на свои 15 минут славы, предоставленная Марией Бартиромо информация оказалась прибыльной. Все слышавшие ее прямой эфир прекрасно поняли причину обвала цены.
