Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
«Сейчас в Старой Ладоге трудится бригада в пять человек, – отмечал автор публикации. – Заняты они тем, что исправляют огрехи. Строители XII века, судя по всему, работали без огрехов. Иначе время бы давно уже слизало крепость без остатка. Правда, они, те строители, заботились о прочности крепостных стен из чисто насущной необходимости своей эпохи: под боком были враждебные племена. Нынче никто крепости не грозит. Но разве чувство патриотизма и уважения к своей истории не является для нас необходимостью, такой же насущной?».
Спустя еще два года, в 1968 году, сообщалось о скором открытии в Старой Ладоги трех музеев. В Воротной башне – археологического, в здании церкви Дмитрия Солунского – этнографический. А в здании бывшей птицефермы, отремонтированной для музейных целей, должны была открыться экспозиция, рассказывающая о Старой Ладоге с XVIII века до наших дней.
Реставрация староладожской крепости. Фото около 1970 года
Тем временем археологические раскопки продолжались. В 1971 году на базе краеведческого музея был основан Староладожский историко-архитектурный и археологический музей-заповедник – в 2011 году он отметил свое 40-летие. Под его защиту взяли не только весь комплекс – более 70 ценных памятников архитектуры и археологии, но и культурный слой древнего поселения, старинные урочища, курганы, природный ландшафт.
Как отмечал уже в середине 1980-х годов бессменный начальник Староладожской археологической экспедиции легендарный Анатолий Николаевич Кирпичников, «в процессе археологических раскопок удалось установить, что как город Ладога основана на сто лет раньше первого летописного упоминания о ней, а именно в середине VIII века». Вот отсюда и появилась дата – 753 год, не позже которой была основана Старая Ладога. Именно этим годом ученые датировали самое древнее из проанализированных бревен староладожских построек, найденных археологами. И эта дата никем не оспорена.
«Как бы много ни было сделано специалистами по открытию и сохранению исторических богатств Старой Ладоги, они и теперь, по образному выражению Николая Рериха, словно неотпитая чаша, – отмечает Анатолий Кирпичников. – Еще многие поколения будут восхищаться ее великим культурным наследием, как уже открытым, так и еще неизведанным. Когда я впервые оказался в Старой Ладоге, это было забытое богом место, где главной „культурной достопримечательностью“ служил пивной ларек напротив крепости, где продавали неразбавленное пиво. К счастью, с тех пор многое радикально изменилось».
Было это в начале 1970-х годов: Староладожская археологическая экспедиция начала свою работу в 1972 году. За это время было сделано более 40 тыс. находок.
«Конечно, мы не были первыми – до нас еще были Бранденбург, Репников, другие археологи, – рассказал Анатолий Кирпичников. – Они начали копать и изумились: в Ладоге в „мокром слое“ удивительно хорошо сохранились деревянные конструкции, предметы быта. Вообще, Старая Ладога – очень благодатное место для раскопок. Здесь очень хорошо сохранились слои IX, X, XI веков, дальше – хуже, но встречаются предметы вплоть до XVII века. Конечно, чаще всего мы находим случайные вещи, благодаря которым можем уловить кусочки подлинной жизни того времени.
В Ладоге мы раскапываем фундаментальные ценности отечественной и мировой истории и культуры. Самое главное – удалось раскрыть понятие города Ладога: он стоял на скрещении двух путей – волжского и из варяг в греки. Ладога – международный город, живший торговлей. Археологи встречают здесь предметы как отечественного, так и «импортного» производства, причем многие отечественные вещи сделаны с таким высоким качеством мастерства, что ничуть не уступают своим скандинавским аналогам.
Не надо представлять наших предков в виде неграмотных, диких варваров, обутых в лапти, – кстати, в той же Ладоге была распространена кожаная обувь, это доказали наши раскопки. По нашим данным, ладожане были универсальными людьми – мастерами и купцами одновременно. Это был активный слой энергичных горожан. Мы чувствуем по этим раскопкам, что горожане были сообществом вольных мастеров, а Ладога – своеобразным вольным городом. И сельские жители тоже владели навыками ремесленного мастерства, а вовсе не были угнетенными пахарями – об этом тоже свидетельствуют раскопки».
В 2003 году, когда Петербург отмечал 300-летие, в Старой Ладоге не менее торжественно отпраздновали свое 1250-летие. В 2012 году, когда отмечалось 1150-летие зарождения русской государственности, Старую Ладогу снова поднимали на щит – как первый стольный град Древней Руси. И даже заложили камень на месте будущему памятнику князьям Рюрику и Вещему Олегу…
Незадолго до праздника русской государственности автору этих строк довелось побывать в Старой Ладоге. «Какая огромная радость – иметь возможность каждый день любоваться древней крепостью, которую раньше называли Рюриковой», – подумалось мне, и я задал тогдашнему заместителю директора по науке Староладожского музея-заповедника, доктору исторических наук Адриану Селину наивный вопрос: наверное, местных жителей переполняет гордость, что они живут в Старой Ладоге?
«Когда к ним приезжают гости – гордятся, а в обыденной жизни подобное соседство становится обузой, – остудил мой пыл Адриан Селин. – Ведь „жить на памятнике“ на самом деле очень обременительно. Чтобы проводить коммуникации, требуются специальные разрешения, строиться здесь вообще целая проблема – везде охранная зона».
«Большое видится на расстоянии, – всегда то, что далеко и недосягаемо, кажется прекрасным, а то, что видишь каждый день, становится не таким удивительным, – пояснила руководитель научно-просветительного отдела музея-заповедника Марина Орлова. – А потому становится обыденностью, когда люди, перекапывая свой огород, находят какую-нибудь бусинку или игольничек, которым многие сотни, а то и тысяча лет. Кто-то несет находку в музей, кто-то оставляет себе на память»…
Ныне Старая Ладога имеет статус сельского поселения. Население – около двух тысяч человек. Жители работают, в основном, в бывшем совхозе, есть небольшой цех по переработке молочной продукции. Занятость дают учреждения культуры, досуга, обслуживания, торговли. Активные люди себе работу находят, в том числе в ближайших городах – Новой Ладоге и Волхове. Музей тоже обеспечивает работой местных жителей: из 57 штатных сотрудников подавляющее большинство – ладожане.
«В летнюю пору нам очень трудно своими силами справиться с туристическим потоком, у нас острая нехватка экскурсоводов, – призналась Марина Орлова. – В штате всего один экскурсовод, вся остальная экскурсионная нагрузка ложится на плечи научных сотрудников, а также заведующих отделами. Внештатных экскурсоводов крайне мало – на сегодняшний день это два человека. Работа требует серьезной подготовки и не очень высоко оплачивается. Мы всегда приглашаем поработать в этом качестве студентов, старшеклассников, однако у них предложение энтузиазма не вызывает».
«Почему же Старая Ладога до сих пор остается объектом „местного значения“ и знают ее лишь в пределах Северо-Запада?» – задал я вопрос.
«Конечно, можно говорить о внутрироссийских исторических стереотипах, о том, что даже для культурного европейца Старая Ладога гораздо больше известна, чем среди среднего русского обывателя, – ответил Адриан Селин. – Но суть все-таки в недостатке средств – и для реставрации, и для проведения более широкомасштабных работ, и для организации серьезных мероприятий. Возьмите для примера тот же Новгород, областной центр: музей там имеет федеральное значение. Наше начальство – Комитет по культуре Ленинградской области. В этом смысле региональному подчинению соответствует и пиар. Несмотря на понимание того, что Старая Ладога – уникальное место Ленинградской области и в какой-то степени ее визитная карточка, мы воспринимаемся как одно из многих других учреждений культуры».
«Жизнь привольная, дачи дешевы, продукты тоже»
Скульптурный конвейер
Если в советское время практически ни один районный центр или крупное село не могло обойтись без памятника Ленину, то в дореволюционной России пальму первенства в этом отношении держал, пожалуй, царь-освободитель Александр II. Как известно, освободителем он был не только потому, что освободил, благодаря Русско-турецкой войне, славянские народы на Балканах от турецкого владычества, но и потому, что освободил русских крестьян от крепостной неволи. Недаром день освобождения крестьян 19 февраля до революции воспринимался современниками в одном ряду с крещением Руси, Куликовской битвой и Полтавской победой. Ведь именно с него, как считалось, началась «новая русская жизнь».
Спустя полвека после манифеста Александра II, в 1911 году, в России торжественно праздновался юбилей освобождения крестьян. По всей России выросло множество памятников «царю-освободителю». Немало появилось их и в Петербургской губернии, причем инициатива зачастую исходила от волостных правлений, открывших свою деятельность по воле «царя-освободителя».
