Альберт Еганян - Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование
Именно потому только властям, обладающим стратегическим видением и решимостью, удается разорвать этот круг. И неважно, экономика в росте или рецессии, развитая или развивающаяся, по большей части подход универсален. Как это ни удивительно, но отечественные власти стоят как раз на позициях, допускающих внешние инвестиции в инфраструктурные проекты, но это пока еще не стало национальной стратегией. Без этого можно наблюдать лишь относительно небольшое количество инфраструктурных инвестиций. Что и происходит сейчас, но все же существенного влияния на общее здоровье экономики страны они оказать не могут и бум инвестиций в инфраструктуру не породят.
Можно ли рассчитать инфраструктурные потребности?
По оценкам одного из крупнейших государственных банков России, при среднегодовом темпе роста реального ВВП в 2,5 % до 2030 г. совокупная потребность нашей страны в инфраструктурных инвестициях составит порядка $1,7 трлн, или около $100 млрд в год. И это при условии, что термин «инфраструктура» толкуется не особо расширительно.
В нашей стране не существует никакой даже относительно достоверной статистики по объемам инвестирования в инфраструктуру. В государственном секторе ни одно министерство или ведомство не сможет точно сказать, в каком состоянии сейчас находятся (даже в интервале одного года) физические объемы проинвестированной инфраструктуры. Не существует никаких единых планов и прогнозов как по потребностям, так и более или менее достоверных прогнозов по планируемым расходам государства на ближайшие периоды. Аналогично нет такой же статистики и по объектам частной собственности. Естественно, отсутствует точная информация и по проектам частно-государственных инвестиций.
Но при этом стоит иметь в виду, что во многих зарубежных странах ситуация аналогичная. В развивающихся она во многом схожа с нашей. В иных государствах BRICS, Европе и США ситуация с инфраструктурно-инвестиционной информацией, конечно же, значительно лучше. Но возникает другая проблема – разница в учете и анализе.
Системы национального учета в разных странах различаются, поэтому иметь в виду абсорбированные мировые показатели можно условно, перепроверяя аналитические данные экспертным путем. Только в таком случае можно говорить о каких-то наднациональных инфраструктурно-инвестиционных показателях мировой экономики.
Всем и без глубокого анализа очевидно, что лидером по инвестициям в инфраструктуру является Китай, который тратит в среднем 8,5 % ВВП, что составляет $550 млрд в год (в ценах 2012 г.)[74]. Россия ежегодно тратит на аналогичные цели около 3,2 % ВВП, что даже в относительных цифрах намного меньше азиатского соседа, а в абсолютных значениях цифры разнятся и вообще на порядок. Утверждения скептиков о том, что это все равно больше, чем тратят США и ЕС, не выдерживают особой критики, поскольку, во-первых, не стоит сравнивать относительные цифры с абсолютными, а во-вторых, эффект низкой базы никто не отменял.
Уже по другим оценкам, нам нужно порядка $1,5 трлн на ближайшие пятнадцать лет только для того, чтобы достигнуть минимально приемлемого «гигиенического» уровня. Иными словами, для того, чтобы стать уже упоминавшейся в книге Португалией. И то при условии, что она остановится в своем развитии и нас подождет.
При этом на настоящий момент вклад России в мировой инфраструктурный рынок составляет несколько единиц процентов, и это при условии, что берем в расчет последние годы (со всеми Олимпиадами, саммитами АТЭС, ВСТО и прочими мегапроектами). За двадцать последних лет вклад России в мировой рынок инфраструктурных проектов составляет около 1 %.
Подчеркиваю, у меня нет необходимости даже пытаться сделать развернутый макроэкономический анализ. Тем более что гуру до сих пор дискутируют по поводу ключевых проблем. Моя задача лишь привести ключевые, наиболее наглядные цифры, которые продемонстрируют безбрежные возможности вложений в отечественную инфраструктуру в контексте ее хронической недоинвестированности и значительного неудовлетворенного спроса.
Оптимальность и эффективность вложений в инфраструктуру
Во всем мире вложения в инфраструктуру считаются одними из наиболее неоптимизированных и неэффективных. Главные проблемы связаны с откровенно слабым планированием, реализацией проектов и системами управления. Считается, что можно относительно успешно довести увеличение производительности до 60 %, а сметы сократить на 40 %, сократив сроки реализации проектов или как минимум привести их к изначальным плановым параметрам. Как это было бы своевременно для отечественных олимпийских, футбольных и тому подобных проектов. Но и сейчас реализуется большое количество проектов, и есть где проверить данное утверждение на практике.
Планирование инфраструктурных проектов никак не связано с социальными и экономическими задачами, первоначальные расходы существенным образом занижаются, а выгоды от проектов завышаются, распределение ресурсов чрезвычайно политизировано. И это все проблемы не только нашей страны, они универсальны для всего как развитого, так и развивающегося мира. Другое дело, что нерациональность системы государственного управления, неготовность проектов, амбициозность властей, недоговороспособность отечественного бизнеса только усугубляют для России проблемы доступа к мировой сети инфраструктурного капитала.
На фоне этого государство еще и старается выбирать наиболее недорогое предложение. Если немного отойти в сторону, то мы практически всегда имеем дело с теорией ухудшающегося выбора. Только в последние лет десять в США и ЕС происходит переход от моделей наиболее дешевого стартового предложения к расчету по системе ОСВР – общей стоимости владения и распоряжения. В таком случае государство выбирает партнера или поставщика, рассчитывая общий перспективный объем вложений, который необходим на весь срок службы объекта.
Входящая сейчас в моду в РФ модель контрактов жизненного цикла как одной из панацей для более точных и эффективных инвестиций в инфраструктуру стала популярной в ЕС лет десять – пятнадцать назад именно после внедрения новой модели учета тотальной, а не постадийной стоимости объектов.
В итоге, если взять любой отчет по проблемам инвестирования в инфраструктуру, то можно спокойно заменить Бразилию, Индонезию, Мексику и иные страны на Россию. С точки зрения постановки проблем и описания текущей ситуации, на мой взгляд, вообще никакой разницы не наблюдается. А вот в чем есть разница, так это в применяемых способах «расшивки» этих ограничений.
В среде государства и бизнеса не прекращаются дискуссии о том, стоит ли государству осуществлять активные инвестиции в инфраструктуру или это удел бизнеса. Мне представляется, что если иметь в виду последовательность развития экономики любого развитого государства, то на определенном этапе инвестиции в инфраструктуру были чрезвычайно активны. В каких-то случаях это делалось для вывода национальной экономики из кризиса, в каких-то – для перелома парадигмы развития экономики. В некоторых – и для того, и для другого одновременно. Италия и Германия накануне войны, Америка во время Великой депрессии, Китай в современные годы, Бразилия последние два десятка лет – лейтмотив или антикризисные действия государства, растянутые на многие годы, либо попытка изменить вектор развития страны. Думаю, мы имеем дело с обеими проблемами одновременно.
Китайская неэффективность
Вместе с тем не стоит забывать, что потратить деньги на инфраструктуру совсем не то же самое, что эффективно потратить деньги на инфраструктуру. Считается, что в результате государственного стимулирования экономики, включая катализацию вложений в строительство инфраструктуры, объем неэффективных вложений составил свыше $6,8 трлн в период с 2009 по 2014 г. И это официальные оценки специалистов Национальной комиссии развития и реформ Китая.
КПК в последнее время уделяет значительно больше внимания оценкам эффективности расходования средств, в том числе на инфраструктурные проекты, поскольку считается, что потери на неэффективных вложениях приблизились к 5 % национального ВВП.
Правда, если проводить сравнение с нашей страной, то эксперты утверждают, что «утряска и усушка» составляет порядка 30 % от общего объема инвестиций. Кроме того, отечественные официальные лица периодически подтверждают эти данные. Например, если провести сквозной анализ заключений Счетной палаты, то цифры примерно сходятся с оценками экспертов.
Вместе с тем СПР утверждает, что значительная часть подобных «потерь» – нерациональное использование бюджетных инвестиций. Именно нерациональное, что, конечно, не карается законом, но точно идет во вред национальной экономике.
Значительная часть неэффективных инвестиций в Китае осуществлена на субнациональном уровне местными властями. В 2009–2010 гг. национальные власти плавно сняли с местных властей ограничения на инициирование и софинансирование проектов по своему усмотрению. Местные власти стали рассматривать и одобрять проекты без должного анализа его деталей и сравнения их с показателями других доступных проектов.
