Морган Райс - Первая Арена. Охотники за головами
Раздается ужасный шум металла, скребущего по металлу, и бьющегося стекла. Шум стоит оглушающий, как если бы прямо перед ухом взорвалась бомба. Звук напоминает скрежет, который издают прессовочные машины, сжимающие автомобиль, пока он не станет плоским.
Наша машина резко дергается при столкновении и на мгновение я думаю, что умираю. Отовсюду сыпятся осколки стекла и лучшее, что я могу сделать, это зафиксировать руль ногами, поднеся ладони к глазам. Через секунду все заканчивается. К моему изумлению, мы все еще едем, летя по мосту прямо в Манхэттен.
Я пытаюсь понять, что произошло. Я смотрю на крышу и через плечо и понимаю, что мы успели и проехали под шипами решетки, хотя она опустилась достаточно низко, чтобы изрешетить крышу, нарезав ее на кусочки. Выглядит это так, будто мы попали под хлеборезку. Она коснулась и верха лобового стекла, повредив его настолько, что я едва вижу сквозь него. Я все еще могу вести машину, но это нелегко.
Повсюду лежат осколки разбитого стекла и кусочки вырванного металла. Ледяной ветер влетает в кабину и на мою голову садятся хлопья снега.
Я смотрю на Бена и вижу, что он потрясен, но не ранен. Я видела, как он пригнулся в последнюю минуту, так же как и я, и это, вероятно, спасло его жизнь. Я оборачиваюсь через плечо и вижу, что охранники собираются броситься за нами вдогонку, но железные ворота опущены, а поднять их они, кажется, не в состоянии. Мы едем очень быстро, так что в любом случае намного опередим их. Надеюсь, к тому времени, когда они организуются, мы уже будем далеко отсюда.
Я снова поворачиваюсь к дороге и где-то в полкилометре от нас вижу автомобиль охотников за головами, который несется по Манхэттену. Мы перешли роковую черту. Я с трудом осознаю, что теперь мы на острове Манхэттен, за мостом – наверное, единственным, который все еще работал. Пути назад нет.
До этого момента я все еще представляла, как спасаю Бри и везу ее домой. Но теперь я не уверена. Я все еще полна решимости спасти ее – но я сомневаюсь, что мы выберемся. Я все больше ужасаюсь. Чувство, что эта операция не будет успешна, все нарастает. Это операция-самоубийство. Но главное – Бри. Если мне придется умереть, чтобы ее спасти, я сделаю это.
Я снова вдавливаю газ, разгоняясь до 230. Но охотники тоже поднажимают, все еще пытаясь ускользнуть от нас. У них изначально было неплохое преимущество и, если что-то не пойдет не так, поймать их будет не просто. Я задумалась, куда именно они направляются. Манхэттен большой и они могут ехать куда угодно. Мы похожи на Ханса и Грету, идущих в лес.
Охотники резко поворачивают вправо на широкий бульвар, я гляжу наверх на ржавый знак: «125-я улица». Я следую за ними и понимаю, что они едут на запад через центр города. По мере того, как мы едем, я смотрю по сторонам и думаю о том, что 125-я похожа на апокалиптическую открытку: повсюду валяются брошенные, выженные машины, криво припаркованные прямо посреди дороги. Все ценное скручено и украдено. Здания тоже разворованы, а торговые залы полностью разбиты – от них не осталось ничего, кроме гор стекла на тротуарах. Многие здания пустые, выженные изнутри от сброшенных бомб. Многие разрушены. Ведя машину по дороге, мне то и дело приходится объезжать горы булыжника. Нужно ли говорить о том, что нигде нет и признака жизни.
Охотники резко поворачивают налево, и, последовав за ними, я читаю на перевернутом знаке – «Бульвар Мальком Икс». Это еще одна широкая улица, теперь мы направляемся к центру Гарлема. Южная часть Манхэттена. Интересно, куда же они едут. Мы поворачиваем так быстро, что шины визжат и резина горит, шум слышится громче, чем когда-либо, ведь крыши почти нет. Все еще валит снег, и машина скользит добрых три метра, пока снова не выравнивается. Я вхожу в поворот лучше, чем охотники, и выигрываю несколько секунд.
Бульвар Мальком Икс не лучше 125-ой: полная разруха. И все же здесь есть что-то новое: заброшенные военные танки и транспорт. Я замечаю хаммер, лежащий на боку – всего лишь его каркас – и размышляю, какие здесь проходили битвы. На середине дороги лежит огромная бронзовая статуя. Я объезжаю сначала ее, а затем по обочине танк, с ужасным грохотом зацепив почтовый ящик. Он пролетает над нашей крышей и Бен пригибает голову.
Я выворачиваю снова на дорогу и разгоняюсь. Я все приближаюсь к ним. Теперь они только метрах в ста впереди. Они также виляют, объезжая булыжник, выбоины, остовы машин. Им приходится притормаживать всякий раз, а я всего лишь еду по их следам, поэтому сохраняю скорость. Я догоняю их и уже почти уверена, что смогу их поймать.
– Пробей их колеса! – кричу я Бену сквозь шум мотора. Я достаю запасной пистолет с пояса и пихаю его в ребра Бену, не отводя глаз с дороги.
Бен берет пистолет, изучает его – становится ясно, что он никогда раньше не держал в руках оружие. Я чувствую его тревогу.
– Целься ниже! – говорю я. – И смотри не пробей бензобак!
– Из меня плохой стрелок! – говорит Бен. – Я могу попасть в брата. Или в твою сестру!
– Просто целься ниже! – кричу я. – Нужно попробовать. Мы должны их остановить!
Бен с трудом сглатывает, открывая окно. Адский шум и холодный ветер наполняют кабину, в то время как Бен высовывается в окно и вытаскивает пистолет.
Мы приближаемся к ним и Бен начинает целиться, когда мы вдруг влетаем в огромную выбоину. Мы подпрыгиваем, я больно ударяюсь головой о потолок. Я вижу, как пистолет вылетает из рук Бена, прямо в окно – а потом слышу, как он приземляется на тротуар за нами. Сердце мое падает. Я не могу поверить в то, что он уронил пистолет. Я в ярости.
– Ты потерял свой пистолет! – ору я.
– Прости! – кричит он в ответ. – Ты наехала на кочку! Почему ты не смотришь на дорогу?
– Почему ты не держал его обеими руками? – кричу я ему. – Ты только что потерял наш единственный шанс!
– Мы можем вернуться за ним, – говорит он.
– Нет времени! – бросаю я.
Мое лицо краснеет. Я начинаю думать, что Бен полностью бесполезен, и жалею, что взяла его. Я заставляю себя вспомнить то, как он починил автомобиль, как спас меня весом своего тела на мосту. Но это трудно. Сейчас я зла. И не знаю, могу ли доверить ему что-либо.
Я открываю кобуру, достаю свой пистолет и снова тычу его в бок.
– Это мой, – сказала я. – Уронишь его, и я вышвырну тебя.
Бен крепко берет его обеими руками и снова высовывается в окно. Прицеливается.
Но в этот момент появляется парк и охотники въезжают прямо в него.
Я не могу поверить. Прямо впереди нас Центральный парк, огромное поваленное дерево лежит на входе, преграждая дорогу. Охотники объезжают его и оказываются в парке. В последнюю секунду я тоже туда въезжаю. Бен снова отклоняется на сиденье, его шанс упущен – но, по крайней мере, он все еще держит в руках пистолет.
Центральный парк совсем не такой, каким я его помню. Из снега торчат сорняки в пояс ростом, они бесконтрольно растут уже несколько лет и напоминают лес. Повсюду повалены деревья. Скамейки пустуют. Статуи разбиты или повалены и лежат с обеих сторон от дороги. Видны также и следы войны: выжженные перевернутые танки и хаммеры лежат повсюду. Все это покрыто снегом и выглядит, как сюрреалистичная зимняя страна чудес.
Я стараюсь отвести от этого всего глаза и сосредоточиться на охотниках впереди себя. Они, должно быть, знают, куда направляются, оставаясь на петляющей служебной дороге, которая прорезает парк. Я двигаюсь почти вплотную к ним и повторяю их зигзаги на дороге. Справа от нас, вблизи 110-й улицы, – останки огромного, пустого бассейна. Вскоре после этого мы проезжаем мимо развалов бывшего катка, теперь – лишь пустой раковины, разбитой и разграбленной.
Они резко поворачивают на узкую дорогу, по сути, просто колею. Но я следую за ними, и мы въезжаем в густой лес, покрывающий холмы, в нем кое-где отсутствуют деревья. Я никогда не думала, что Центральный парк может стать таким диким. Неба не видно и можно подумать, что мы где-то в лесу.
Машина скользит в грязи по заснеженной тропе, но мне удается не отставать. Вскоре мы достигаем вершины холма и перед нами простирается парк. Мы слетаем с него, задержавшись на несколько секунд в воздухе, затем с грохотом приземляемся. Они мчат с холма, а я за ними, сокращая дистанцию.
Мы проезжаем через то, что раньше было огромным бейсбольным полем. Одно за другим, мы проносимся прямо по полям. Баз больше нет – или, может быть, их не видно за сугробами, – но я все еще могу заметить останки заржавевшей проволки, огораживающей скамейку запасных. Наш автомобиль скользит по белоснежному полю вслед за первой машиной. Мы определенно приближаемся, до них всего 30 метров. Интересно, их мотор поврежден, или они нарочно притормаживают? Так или иначе, это наш шанс.
– Чего ты ждешь?! – кричу я Бену. – Стреляй!
Бен открывает окно и высовывается, обеими руками наводя пистолет на цель.
Неожиданно охранники дергаются влево, резко поворачивая. А затем я понимаю, правда, поздновато, почему они притормозили: прямо передо мной пруд, почти не замерзший. Их замедление было ловушкой – они надеются, что я въеду прямо в воду.
