Стивен Кинг - Исход (Том 1)

— Обжег пальцы, Мусор?

— Эй, Мусорщик, разве ты не знаешь, что после игры с огнем мочишься в постель?

Что-то просвистело мимо него, он всхлипнул и поднял руки, роняя бутерброд в пыль и прижимаясь щекой к плечу, но ничего не было, никого не было. Позади шлакоблочной стены «Моем автомобили до блеска» было только скоростное шоссе № 130 штата Индиана, ведущее в Гэри, но сначала оно проходило мимо складов с горючим «Чири ойл компани». Продолжая всхлипывать, он подобрал бутерброд, обмахнул серую пыль с белого хлеба и снова стал жевать.

Были ли они только воображением? Его отца шериф застрелил на улице, рядом с методистской церковью, и с тех пор Дональд вынужден был жить с ними.

— Эй, Мусор, шериф Грили пристрелил твоего папашу, как взбесившуюся собаку, знаешь об этом, чудик, дурачина?

Его отец находился в кабаке, там возник какой-то гнилой базар, у Уэнделла Элберта с собой был пистолет, и он застрелил бармена, вернулся домой и убил двух старших братьев и сестру Мусорщика — о, Уэнделл Элберт был странным телом с ужасным характером, у него и раньше случалось раздвоение личности до этого вечера, любой в Паутанвилле подтвердит это, они еще скажут, что яблоко от яблони недалеко падает — он бы убил и мать Мусорщика, только Салли Элберт успела убежать с пятилетним Дональдом (позднее известным под прозвищем Мусорщик) на руках. Уэнделл Элберт стоял на крыльце и стрелял в них, а они бежали, и пули свистели, и вонзались в дорогу, а при последнем выстреле пистолет, который Уэнделл купил по дешевке у негра в бане на Стейт-стрит в Чикаго, разорвался у него в руках. Осколки шрапнели снесли ему половину лица. Уэнделл Элберт побрел вдоль улицы, кровь застилала ему глаза, он кричал, размахивая чем-то, что осталось от дешевого пистолета — дуло было разорвано, теперь его форма напоминала дешевую гитару, и когда он добрел до методистской церкви, появился шериф Грили на своей машине и приказал ему остановиться и бросить оружие. Уэнделл Элберт направил свой изуродованный пистолет на шерифа, и Грили либо не заметил, что дуло этой игрушки было разорвано, либо сделал вид, что не заметил, в любом случае результат был бы один и тот же. Он буквально изрешетил Уэнделла Элберта.

— Эй, Мусор, а ты уже сжег свой ЧЛЕН?

Он оглянулся вокруг в поисках того, кто крикнул это — похоже было на голос Карли Йатса или одного из тех сорванцов, которые болтались вместе с ним, — только Карли не был больше ребенком, впрочем, как и он сам.

Возможно, теперь он сможет быть просто Доном Элбертом, а не Мусорщиком, точно так же как теперь Карл Йатс был просто Карлом Йатсом, продающим машины, официальным дилером компании «Крайслер-плимут» в их городке. Только вот Карл Йатс ушел, все ушли, и, возможно, теперь для него слишком поздно было быть кем-то еще.

Он уже не сидел у стены с надписью «Моем автомобили до блеска»; он был уже в миле на северо-запад от города, поднимаясь по шоссе № 130, и Паутанвилл простирался внизу, как макет детской настольной игры. Цистерны были теперь в полумиле, в одной руке он нес сумку с инструментами, а в другой сжимал пятигаллонный баллон с газом.

О, это было ужасно, но…

Итак, когда Уэнделл Элберт был предан земле, Салли Элберт нашла работу в кафе Паутанвилла, и именно тогда, в первом или втором классе, ее единственный уцелевший цыпленок Дональд Мервин Элберт стал устраивать поджоги мусорных бачков и убегать после этого, как нашкодивший щенок.

— Оглянитесь, девочки, Мусорщик идет, он сожжет ваши платья!

— Болван! Придурок!

Только когда он учился в третьем классе, взрослые узнали, кто творит все это, и тогда появился человек, ставший его отчимом. По разумению Дона, именно он убил его отца у методистской церкви.

— Эй, Карли, отгадай загадку: как может твой папа убить твоего папу?

— Я не знаю. Пиши, как?

— Я тоже не знаю, но вот Мусорщик знает наверняка:

— Хи-хи! Ха-ха-ха!

Теперь он стоял перед посыпанной гравием подъездной дорожкой, плечи ныли от тяжести сумки с инструментами и баллона с газом. На воротах виднелась надпись: «ЧИРИ ПЕТРОЛЕУМ КОМПАНИ». ВСЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДОЛЖНЫ ОТМЕТИТЬСЯ В КОНТОРЕ! СПАСИБО!»

Несколько машин было припарковано на стоянке. У большинства из них шины были спущены. Мусорщик, пройдя по дорожке, проскользнул в приоткрытые ворота. Взгляд его безумных голубых глаз задержался на винтовой металлической лестнице, огибающей ближайшую цистерну до самого верха. У основания лестницы болталась цепь, преграждающая доступ, к ней была прикреплена еще одна табличка: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН! НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ ЗАКРЫТА!» Он перешагнул через цепь и стал подниматься по ступеням.

Это было неправильно, что его мать вышла замуж за этого шерифа Грили. В тот год, когда Дональд учился в четвертом классе, он стал устраивать поджоги почтовых ящиков, именно в том году он и сжег пенсионный чек старенькой миссис Сэмпл, и его поймали на этом. Салли Элберт-Грили забилась в истерике, когда ее новый муж предложил послать мальчика в то самое заведение в Терре-Хот («Ты считаешь его сумасшедшим! Как десятилетний мальчик может быть сумасшедшим? Я думаю, ты просто хочешь отделаться от него! Ты отделался от его отца и теперь хочешь отделаться от него!»). Единственное, что оставалось делать Грили, это взять мальчика на поруки и присматривать за ним, ведь нельзя же послать десятилетнего мальчугана в исправительную колонию, если не хочешь, чтобы он вышел оттуда отъявленным головорезом, по крайней мере до тех пор, пока не желаешь, чтобы его мать развелась с тобой.

Все вверх и вверх по лестнице. Ботинки его с тихим цоканьем касались железных ступеней. Голоса остались внизу, и никто не мог зашвырнуть камень так высоко; машины на автостоянке превратились в игрушечные. Здесь звучал только голос ветра, он тихонько шептал и насвистывал ему о чем-то, стонал и кружился; только этот голос, да еще щебетанье птиц вдали. Необъятные просторы внизу, деревья и поля, сочно-зеленые, лишь слегка тронутые голубой утренней дымкой. Теперь он счастливо улыбался, поднимаясь все выше и выше, круг за кругом по железной винтовой лестнице.

Когда ему удалось, наконец, добраться до плоской круглой крышки цистерны, казалось, что он находится под самой крышей мира и если поднимется чуточку выше, то сможет соскрести ногтем голубую краску с небес. Он положил баллон с газом и сумку с инструментами у ног и просто смотрел вокруг. Отсюда виден был даже Гэри, потому что дым, который обычно поднимался из фабричных труб и мешал обзору, теперь отсутствовал, и воздух вверху был так же чист, как и внизу. Чикаго был мечтой, подернутой летним туманом, а далеко на севере виднелась голубая блестящая полоса, которая могла быть либо озером Мичиган, либо игрой воображения. Воздух овевал его мягким золотистым ароматом, пробуждая мысли об отличном семейном завтраке в светлой просторной кухне. Очень скоро разгорится день.