Вина и грехи - Мара Вульф
– Нет. Вовсе нет. Ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе. И так было всегда.
– И когда же ты пришел к этому осознанию? – с сарказмом поинтересовалась я. – В постели с Селестой?
И сразу же пожалела об этой фразе. Это не мое дело.
– Я не был с ней в постели, – нехотя возразил он.
– Не будь таким мелочным, – огрызнулась я. – Она предпочитает, чтобы ты имел ее у стены?
Очевидно, мой рот как-то пропустил мысль о том, что это не мое дело. На кончиках пальцев заплясали искры. Стригой прислонился к противоположной стене. Нас разделял всего один шаг. В его глазах полыхал огонь.
– Я знал это еще в Аквинкуме.
Он скрестил руки на груди, словно пытаясь не дать себе придушить меня за то, что я ничего не осознавала. Все время после моего возвращения мы кружили рядом друг с другом, иногда сердито, иногда с пониманием. Но вчерашний день и эта ночь разрушили не только мою броню. Его броня тоже пошла трещинами. Никогда раньше я не видела его таким несдержанным. Ярость Николая пульсировала вокруг меня и бросала вызов моей магии в попытке окружить меня защитным плащом.
– Не доводи меня до предела, – предупредил он меня.
– А почему бы и нет? – прошипела я. – Тогда мы наконец-то окажемся в одном положении. Мой предел давно уже пройден. Просто отвратительно, как она пожирает тебя глазами и прикасается при каждой возможности. – Моя усталость улетучивалась по мере того, как нарастал гнев. – Почему ты ничего не делаешь?
– Потому что эту битву нужно вести не силой, а разумом. Мог ли я напасть на нее? Да! Но мне ни за что ее не победить, хотя два года назад я даже не знал, с кем на самом деле сражаюсь. Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Мне плевать, что обо мне думают все остальные. Продаю ли я свою душу и, возможно, рано или поздно тело? Да, черт возьми. Но ни то, ни другое я не продам Селесте, я продам их Ардялу. Эта страна заслуживает большего, нежели королеву, которая выжимает ее досуха, и принцессу, которая сбегает, как только становится трудно.
Этот упрек ударил меня как пощечина. Я сбежала. Дважды. В детстве и после возвращения Селесты. Но Ардял отнял у меня все. Я чувствовала себя одинокой и преданной, не могла контролировать собственную магию и боялась, что Селеста использует меня. А вместо этого она теперь использовала его. Страх стал главной причиной моего побега, и сейчас мне за это стыдно. Тогда это казалось логичным.
– Я остановлю ее и убью, чего бы мне это ни стоило. – Его голос смягчился. – Даже если для этого мне придется разделить с ней постель, но у стены я буду иметь только тебя, Валеа. Однажды, когда мы уничтожим ее.
Она до сих пор не затащила его в свою постель.
– Мечтай, – откликнулась я ослабевшим от облегчения голосом. Как это возможно? Она хотела его, вне всяких сомнений. Я этого не допущу. – Николай…
Одним шагом он преодолел разделявшее нас расстояние, схватил меня за запястье и прижал к стене. Прежде чем я успела запротестовать, стригой отпустил меня и взял мое лицо в свои ладони. Их прохлада коснулась моих разгоряченных щек, и он прислонился своим лбом к моему. Время замедлилось. Николай погладил мои губы большим пальцем, осторожно и с опаской, словно ждал, что я остановлю его. Искры на моих пальцах погасли. Темнота снова окутала нас. Я закрыла глаза и не шевелилась. Чувствовала его неспешные прикосновения, которые отдавались до кончиков пальцев ног. По коже прокатилось тепло, разливаясь по всему телу. Прохладное дыхание Николая щекотало мне щеку, когда я почувствовал его губы на своей шее, прямо на яростно пульсирующей вене. Там, где его зубы оцарапали мою кожу в нашу первую ночь. Едва ощутимо, как будто он хотел поставить на мне метку. И, вероятно, так оно и было. У него вырвался гортанный звук, как будто он тоже это вспомнил. По телу Николая пробежала дрожь, когда я положила руки на его упругий, мускулистый живот, зарылась пальцами в ткань рубашки и притянула его ближе к себе. От него волнами исходило напряжение. Казалось, достаточно лишь крошечной искры, и он взорвется. Он снова погладил мои губы, и я приоткрыла рот. Его рука напряглась.
– Валеа, – прошептал Николай.
Вместо ответа я лизнула кончик его большого пальца. Он сдавленно ахнул. Тепло сжалось у меня в животе, как огненный шар. В этой темноте, окутавшей нас, мне не нужно было признаваться себе, что это ошибка. Каждое прикосновение, каждый взгляд могли знаменовать его гибель. Возможно, Селеста и желала его, но я нужна ей, чтобы найти источники магии. Если она когда-нибудь узнает о том, что мы делаем, то навредит Николаю или даже убьет его.
Несмотря на темноту, мне казалось, будто я чувствую его взгляд на своих губах.
– Нам нужно идти, – прошептала я, потратив последние крохи разума, но не отпустила его. Он снова прислонил свой лоб к моему.
– Еще минуту, – пробормотал он и издал низкий рокочущий звук.
Он поднялся откуда-то из глубины его горла, как предвестник бури, а затем его губы накрыли мои, и он поцеловал меня со свирепостью, от которой весь мир объяло пламя. Сопротивление внутри меня разбилось вдребезги. Пульс участился, я зарылась руками в его волосы, притянула его ближе к себе, еще и еще. Но этого было недостаточно. Его язык ласкал мой, и мне казалось, что мы сливаемся воедино. Голова кружилась, пока его руки блуждали и заново знакомились с моим телом. Почувствует ли он изменения, когда я буду обнажена? Одна только мысль об этом заставила меня выгнуть бедра навстречу ему, словно они зажили собственной жизнью. Николай приподнял меня, я обхватила его ногами за талию, и он набросился на меня. Все мысли об опасности, в которой мы находились, стерлись начисто. Этот день довел нас обоих до предела, и все, в чем я нуждалась, – это он.
Наши поцелуи становились все более жадными. Я задрала его рубашку и заскулила от удовольствия, когда он оторвался от моих губ, провел своими губами по моему подбородку и стал покусывать шею. Внутри меня все сжалось от вожделения.
Вдруг совсем рядом кто-то прочистил горло, и Николай замер, продолжая при этом меня обнимать.
– Элени, – произнес он очень тихо, а его губы по-прежнему находились очень близко к моей коже. – Чем я могу тебе помочь?
– Меня прислала Бредика, – ответила девушка почти беззвучно. Вокруг нее суетились два тусклых
