Клайв Баркер - Книги крови III—IV: Исповедь савана
Лабораторные часы на стенке показывали двенадцать пятьдесят три ночи, и даже обезьяны затихли в своих клетках. Карнеги сидел на одной из скамеек и ждал, когда Хендрикс закончит обследование тела. Хирург ознакомился с показаниями термометра, потом стянул перчатки, облегавшие его руки, точно вторая кожа, и отбросил их на простыню, где лежала покойница.
— Это всегда сложно, — сказал врач, — определить время смерти. Она остыла по меньшей мере на три градуса. Я бы сказал, что она мертва около двух часов.
— Полиция прибыла сюда без четверти двенадцать, — сказал Карнеги. — Значит, она умерла примерно за полчаса до этого?
— Примерно так.
— Ее туда затащили? — спросил инспектор, указывая на скамью.
— О, разумеется! Сама она не могла туда спрятаться с такими ранами. Они весьма необычные, как по-твоему?
Карнеги уставился на Хендрикса. Полицейский хирург, вероятно, видел сотни трупов в любом мыслимом состоянии, но сейчас на его заостренном лице явно читался интерес. Карнеги подумал, что эта тайна не менее увлекательна, чем тайна мертвой женщины и ее убийцы: как может человек наслаждаться определением ректальной температуры трупа? Карнеги удивлялся. В глазах хирурга явственно светилось удовольствие.
— А мотив? — спросил инспектор.
— Совершенно ясен. Изнасилование. Множество следов нападения, обширные повреждения влагалища, остатки спермы. Тут есть с чем работать.
— А раны на туловище?
— Рваные. На разрезы не похоже.
— Оружие?
— Не знаю. — Хендрикс опустил уголки губ книзу. — Я хочу сказать, ее ткани совершенно истерзаны. Если бы не было столь очевидных свидетельств изнасилования, я бы сказал, что это сделало животное.
— Ты хочешь сказать, собака?
— Ну, больше похоже на тигра, — ответил Хендрикс.
Карнеги нахмурился.
— Тигр?
— Шутка, — ответил Хендрикс. — Я пошутил, Карнеги. Господи, у тебя есть чувство юмора?
— Не смешно, — произнес Карнеги.
— Да я и не смеялся, — сказал Хендрикс с мрачным видом.
— Тот человек, которого Макбрайд нашел в боксе…
— А что насчет него?
— Он подозреваемый?
— Да ни в коем случае. Мы ищем маньяка, Карнеги. Большого и сильного. Дикого.
— А когда ее ранили? До или после?
Хендрикс нахмурился.
— Не знаю. После вскрытия станет известно больше. Но я бы сказал, что наш парень был в исступлении. Скорее всего, эти раны нанесены одновременно с изнасилованием.
Обычно флегматичные черты лица Карнеги исказились от удивления.
— Одновременно?
Хендрикс пожал, плечами.
— Похоть — забавная штука, — заметил он.
— Чудовищно забавная, — потрясенный, ответил Карнеги.
Карнеги велел водителю высадить его за полмили от дома, чтобы немного пройтись пешком и поразмыслить перед возвращением туда, где его ждут горячий шоколад и дремота Этот ритуал, соблюдался с почти религиозным рвением, даже когда инспектор уставал как собака. Он привык выбрасывать из головы все служебные заботы до того, как переступит порог собственного жилища. Давний опыт показал: если и дома думать о расследовании, это не поможет ни работе, ни семейной жизни. Он понял это слишком поздно, чтобы помешать жене уйти, а детям — отдалиться. Тем не менее своего принципа он придерживался твердо.
Сегодня инспектор шел медленно, чтобы развеялось тяжелое ощущение от этого вечера. Путь лежал мимо маленького кинотеатра; в местной газете написали, что он скоро будет снесен. Карнеги не удивился. Кино явно деградировало с каждым годом. Репертуар на неделю подтверждал это: сплошные фильмы ужасов. Зловещие и примитивные, если судить по рекламным плакатам, с безудержной гиперболизацией и утрированной жестокостью.
«Ты никогда не уснешь!» — гласило одно из названий, а под ним картинка: женщина, вполне бодрствующая, пятилась от надвигающейся на нее тени двухголового мужчины. Этими банальными образами деятели массовой культуры до сих пор пугали бесхитростных зрителей. Блуждающие мертвецы; буйство природы, мстящей цивилизованному миру; вампиры, знамения, пожары, чудовищные бури. Чушь, всегда привлекавшая публику, нелепые страшилки. Ничто из набора опереточных ужасов не могло сравниться с обыденными человеческими преступлениями, с кошмарами (или их последствиями), которые Карнеги видел на работе почти ежедневно. Перед его мысленным взором проплывали картины: мертвецы под вспышками полицейских фотографов, лежащие вниз лицом, точно ненужный хлам; и живые, глядящие на него голодными глазами, где пылает жажда секса, наркотиков, яркой боли. Почему бы киношникам не нарисовать их на своих афишах?
Когда он добрался до дома, в тени за гаражом закричал ребенок. Карнеги вздрогнул и остановился. Крик повторился, и Карнеги понял, что там такое. Не ребенок, нет; это кошка или кошки обменивались любовными призывами в темноте. Он направился туда, чтобы разогнать их. Весь переулок провонял острым животным запахом. Ему не пришлось кричать — шаги распугали животных. Кошки прыснули во все стороны, и не парочка, а полдюжины. Карнеги прервал настоящую оргию. Однако он все равно опоздал — запах вожделения уже пропитал все вокруг.
Инспектор недоуменно разглядывал нагромождение видеомагнитофонов и мониторов в своем офисе.
— Господи помилуй, что это такое? — произнес он.
— Видеозаписи, — ответил Бойл, его помощник. — Из лаборатории. Я думаю, вам нужно посмотреть их, сэр.
Хоть они и работали вместе уже семь месяцев, но Карнеги не слишком жаловал Бойла Под лощеной оболочкой помощника таилось бешеное честолюбие. Будь Бойл вполовину моложе, это казалось бы естественным, но ему давно перевалило за тридцать, а амбиции его оставались маниакальными. Гора оборудования в офисе весьма соответствовала стилю Бойла — показательно сверх меры.
— Для чего столько экранов? — кисло спросил Карнеги. — Мне нужен стереосеанс?
— У них было три камеры, которые снимали одновременно, сэр. Фиксировали эксперимент с нескольких точек.
— Какой эксперимент?
Бойл жестом пригласил начальника сесть. Подобострастен до предела, подумал Карнеги, но как мало от этого толку.
— Все в порядке, — сказал Бойл лаборанту у видеоустройства. — Начинайте.
Карнеги потягивал горячий шоколад, принесенный с собой. Этот напиток был одной из немногих его слабостей. Если машинка, что его готовит, сломается, он станет несчастным человеком. Он поглядел на три экрана. Неожиданно на них появились титры.
«Проект „Слепой мальчик“,— гласила надпись. — Секретно».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});