Дом бьющихся сердец - Оливия Вильденштейн
Каждый мускул под его перламутровой кожей натягивается, когда он наклоняется и целует меня в лопатку.
Мы сделаем тебя моей королевой.
Глава 62
Лоркан Рибио заявляет, что сегодняшний день станет днем моей коронации, и мое сердце сжимается и никак не может забиться вновь. Он по-прежнему лежит на мне, его достоинство смягчается, в отличие от решимости надеть мне на голову корону.
Он спрашивает, где бы я хотела провести церемонию: в «Рыночной таверне» или в оранжерее, поскольку это самые большие помещения в королевстве.
Кажется, язык у меня прирос к нёбу, а мысли – к черепу, поскольку мне не удается ответить, ни вслух, ни мысленно.
Лор неожиданно прерывает свое безумное планирование, перестает разминать мою спину и осыпать плечи поцелуями.
– Разве ты не хочешь стать моей королевой, Биокин?
Я разворачиваюсь, и он выскальзывает из меня. Под действием моего молчания трескается маска уверенности, которую всегда носит Лор. Я поднимаю руку и глажу татуировку пера на его щеке.
– Хочу больше всего на свете, но не сегодня. Мне нужно, чтобы на церемонии присутствовали нонна и мама. А еще Джиа. И чтобы Данте исчез, а Люче принадлежал только нам, Лор. И хотя это может показаться глупым…
– Твои желания никогда не кажутся мне глупыми.
Горло сжимается из-за обуявших меня эмоций. Приходится сглотнуть, прежде чем выдать причины моей немногословности.
– Я хочу сперва вернуть свою магию. Хочу сесть на трон не потому, что Котел сделал меня твоей парой, а потому, что я заслужила это место.
– Ты его уже заслужила. Ты вернула меня к жизни.
Черты его лица твердеют от уверенности, как и очертания его тела, которые уже было начали расплываться. Твердеет и кое-что еще.
– Но я также понимаю, почему ты хочешь подождать, любовь моя.
Он впивается в мои губы поцелуем, затем входит в меня вновь. И поскольку из меня все еще вытекает его семя, а также благодаря подушке у меня под бедрами, он проскальзывает легко. Живот напрягается, когда его орган полностью оказывается внутри меня, и напрягается еще больше, когда он выходит, создавая то сладостное трение, от которого я постепенно становлюсь зависимой.
На этот раз его губы не покидают мои все то время, что мы занимаемся любовью. Он целует нежно, от одного уголка губ до другого. Он не оставляет без внимания ни миллиметра моей кожи, ни на лице, ни на теле. Проводит кончиками пальцев по ребрам, обводя их контуры, прежде чем перейти на другие части моего тела, до которых получается дотянуться.
По мере того как нагревается его кожа, запах усиливается, и маленькие капельки с примесью угля и соли начинают закатываться в наши сплетенные рты. Я пробую на вкус каждый удар его сердца, когда он целует меня, медленно, искусно касаясь языком моего. Сложно решить, что мне нравится больше: этот неспешный ритм или более жесткий? В обоих случаях у пульса срывает тормоза.
Прохладной подушечкой пальца Лор проводит по моим округлым грудям, и его движения становятся более частыми, как и мои вздохи, когда он доходит до розоватой плоти, увенчанной твердыми жемчужинами.
Легкие сжимаются, когда между ног и в груди начинает нарастать давление. Слог его имени зарождается в горле и поднимается на язык, но Лор сметает его своим, не позволяя звукам вырваться.
И хотя оргазм наступает резко, он разматывается, подобно упавшему клубку ниток, и катится, и катится до тех пор, пока мои конечности не становятся ватными. Я по-прежнему кончаю, когда его бедра и губы наконец замирают, и он беззвучно изливается в меня.
Я расплываюсь, опьяненная им, его прекрасными губами, ровным дыханием, чувственными руками и великолепным членом. Подумать только, а вдруг я действительно смогу заниматься этим всю жизнь?
Его губы отрываются от моих так неожиданно, что кажется, будто вместе с ними он оторвал слой моей кожи.
– Никаких «а вдруг», Биокин.
Я запускаю руку ему в волосы, такие же необузданные, как и глаза, которыми он меня сверлит, и притягиваю его к себе, чтобы он не заметил искру страха, вспыхивающую во мне при мысли о будущем.
«Столько всего может пойти не по плану», – думает Фэллон, которую предавали, ломали и пытались убить отравленной стрелой.
Я скучаю по оптимистичной Фэллон, вот только она умерла в тот день, когда вернулся к жизни Лоркан.
Несколько часов спустя мы лежим в темноте, переплетя ноги, пальцы, моя голова покоится в изгибе его плеча. Я наконец спрашиваю, поведал ли Габриэле чего-нибудь новое.
– Данте держал его в неведении. Он даже не в курсе о существовании тоннелей под королевством.
– Думаешь, он считал Габриэле слабым и ненадежным?
Я смотрю на наши переплетенные пальцы, лежащие на его покрытой шрамами груди, и чувствую, как его взгляд ложится на мой лоб.
– А почему еще?
– Ты держал меня в неведении, чтобы защитить.
– Птичка, ты меня задеваешь, сравнивая с этим бесхребетным мерзавцем, которого никто, кроме него, не заботит.
Лор запускает пальцы в мои влажные волосы, которые он пожелал вымыть, пока мы отмокали в ванной. Было божественно – и ванная, и то, как длинные пальцы Лора массировали мне голову. Он меня балует – к такому легко привыкнуть.
– Когда-то они с Габриэле были очень дружны, Лор. А с Таво, похоже, до сих пор не разлей вода.
– Вот увидишь, если огненный фейри посмеет ему воспротивиться, он избавится от него не моргнув глазом. – Лор проводит рукой по лицу без макияжа. – Когда Морриган создала меня и возложила ответственность за королевство, я не только привел с собой друзей, но также держал их рядом, поскольку им с лихвой хватало чести и верности и потому что они без колебаний ставили меня на место, когда мое эго брало верх. Особенно твой отец.
В его голосе проступает нежность.
– Сколько воронов застряло за барьером? – спрашиваю я, проведя пальцем по шраму под его синеватым соском.
– Слишком много.
– Больше половины?
– Гораздо больше. Прежде чем сдаться Марко, чтобы он не убил людей в пещере, я велел своему народу улететь в Шаббе. Остались только самые упрямые. – Кожа у него вновь холодная, как и тон голоса.
– А тоннели… Ты планируешь прорваться внутрь?
– Мы пытались. – Он тяжело сглатывает. – Но не смогли в них войти.
Я поднимаю голову и поворачиваюсь к нему.
– Почему?
– Из-за обсидиановых ворот. Энтони пытался
