Дмитрий Герасимов - Если небо молчит

– Я так и думала, – с горькой усмешкой кивнула Маргарита.

– Вы приедете сами или за вами выслать наряд? – сухо уточнил голос.

– Я буду через сорок минут. – И она повесила трубку.

В висках плескалась горячая боль. Она, как злая, но преданная собака, откликалась на голос, на поворот головы, даже на движение глаз. Эта жуткая боль мешала думать и чувствовать. Может быть, поэтому Маргарита сейчас тяжело соображала и не так остро ощущала отчаяние.

Она ободряюще улыбнулась притихшему Антошке и босиком отправилась в ванную.

– Что с тобой? – спросила Нонна Карловна, когда Маргарита села за стол и с отрешенным видом принялась помешивать ложечкой в пустой кружке. – Ты здорова?

– Я здорова, мама, – пробормотала та. – Просто… Меня опять вызывают на работу.

– После ночного дежурства? – всплеснула руками мать. – С ума они там все посходили со своим кризисом! – Она хлопнула ладонью по столу. – Где это видано, чтобы людей за копейки заставляли так надрываться?!

– Меня, наверное, посадят в тюрьму, – безжизненным голосом сообщила Маргарита.

– Ты о чем, детка? – нахмурилась Нонна Карловна. – Опять переживаешь по поводу своего умершего пациента?

– Я нанесла увечье человеку, – пробормотала девушка. – Как говорят – тяжкое телесное повреждение.

– Это кому же? – поинтересовалась мать. – Больному?

– Врачу.

Нонна Карловна расхохоталась.

– Да ты даже нагрубить толком не можешь – какое еще повреждение?

– Он хотел меня изнасиловать, а я ударила его ножницами в пах, – призналась Маргарита. – И у него… пошла кровь.

Мать застыла за столом, широко раскрыв глаза.

– Ты?.. Ты оказалась способна отрезать негодяю яйца?.. – Она схватила ее за руку. – Скажи, что не врешь! Дочка, девочка моя родная! Скажи, что не придумала это только что.

Маргарита осторожно высвободила руку.

– К сожалению, это правда… Я чуть не убила человека. Я – преступница.

В комнату вбежал Антошка, размахивая пластмассовым мечом.

– Мама, бабушка! – воскликнул он. – Я – Мститель! Я отрезаю всем головы, руки и ноги во имя добра!

Маргарита словно очнулась. Она отставила кружку и поймала мальчугана за руку.

– Йе-ху! – Тот азартно размахивал над головой своим оружием. – Я наказываю зло!

– Послушай меня, малыш, – она старалась говорить спокойно, – нельзя никому отрезать руки и головы, даже во имя справедливости. – Казалось, она сейчас расплачется. – Запомни, Тошенька: невозможно творить зло во имя добра.

– Ну, Бэтман же может… – растерянно возразил мальчик. – Не плачь, мама… Пожалуйста…

– Я не плачу. – Маргарита попыталась улыбнуться. – А Бэтман или какой-нибудь другой сверхчеловек потом горько пожалеет, что боролся со злом его же оружием.

Антошка нехотя отложил меч и взял со стола пульт телевизора.

– Вот умница. – Она вытерла глаза. – Посмотри мультик. А еще лучше – сходи погуляй во двор.

Нонна Карловна поджала губы.

– Нельзя воспитывать ребенка раз в месяц, – проворчала она. – Сутками торчишь на работе, получая гроши, а дитя бегает беспризорником.

– Мама, – голос Маргариты дрожал, – если меня посадят в тюрьму, я вообще не смогу воспитывать сына.

– Никто тебя никуда не посадит, – махнула рукой женщина. – Справедливость гласит: если потаскун охоч до баб, если дурачит их и даже насильничает – его нужно кастрировать! И между прочим, в Антоне уже говорят твои гены. Мальчик, когда вырастет, наверняка оттяпает кочерыжку какому-нибудь донжуану.

– Что ты говоришь? – возмутилась Маргарита. – Как у тебя язык поворачивается?

– …тело найдено в ста метрах от лесополосы. – На экране телевизора выплыло изображение: проселочная дорога, машины с мигалками, желтые ленты оцепления, люди с носилками. – По мнению сотрудников МВД, данное преступление по своей немотивированной жестокости ничем не отличается от всех предыдущих убийств, совершенных так называемой бандой «псов»…

Маргарита выронила ложку.

На экране возник журналист в галстуке и с микрофоном в руке.

– Непонятно другое, – продолжал он. – Зачем лесным бандитам, жертвами которых до сей поры становились только зажиточные люди и коммерсанты, понадобилось убивать девятнадцатилетнего парня – временно неработающего Юрия Шиша?

– Смотри! – Нонна Карловна ткнула чашкой в сторону экрана, на котором появилась черно-белая фотография молодого человека с испуганным лицом и гладко зачесанными на лоб волосами. – Это же тот хмырь, что приходил к тебе с букетом и бутылкой виски! – Она наклонилась к телевизору. – Точно – он! Ритка, узнаешь? – Женщина сокрушенно покачала головой. – Это его убили, что ли?.. Опять эти «псы»!

Маргарита не мигая уставилась в экран.

– Юрий Шиш предположительно был убит выстрелом в сердце, – продолжал журналист. – Но перед смертью ему зачем-то отрезали пальцы рук. Можно только догадываться, через какие муки прошел несчастный…

– Зверь! – вдруг завизжала Маргарита. – Бородатый подонок, называющий себя Богом! – Она вскочила, опрокинув кружку. – А на самом деле – дьявол!

– О ком ты говоришь? – испуганно заморгала Нонна Карловна. – Кто дьявол?

Но дочь не ответила. Она схватила со стула сумочку и бросилась вон.

В холл отделения терапии набилось столько народу, что было сразу ясно: происходит что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее. В последний раз здесь было так людно, когда в больницу с дружественным визитом приезжал губернатор. Его встречал весь медперсонал – от главврача до нянечки – и потом толпой сопровождал с этажа на этаж, из палаты в палату. Сейчас, кроме сотрудников милиции, сюда пожаловали врачи и ординаторы из разных отделений, медсестры и даже несколько пациентов, среди которых выделялась косматая фигура Антиоха. «Вобла» сидела за столом и что-то записывала под диктовку молодого оперативника, морщась от шума и ежеминутно цыкая на собравшихся. Корж стоял у окна, скрестив руки на груди и с презрением разглядывая взволнованных эскулапов.

Когда Маргарита появилась в дверях, все разом замолчали. Было слышно, как щелкнуло табло электронных часов. Она обвела взглядом притихшую толпу и, увидев сидящую на банкетке Женечку, бросилась к ней:

– Милая моя, добрая, хорошая… – Маргарита попеременно целовала ее щеки, и гладила по волосам. – Это ужасно… Мне так жаль… Я не просто сочувствую тебе – у меня сердце разрывается!

Женечка, казалось, была немного ошарашена таким бурным проявлением чувств. Она растерянно чмокнула ее в ответ и пожала плечами:

– Что с тобой, Марго? В чем ты мне сочувствуешь?

– Как?! – Та даже присела от удивления. – Ты разве еще не знаешь?..