Глен Кук - Покоритесь воле Ночи
Один из телохранителей принес стул. Катрин взмахнула рукой, повелевая Хекту сесть, и начала обсуждать дела империи и священный поход. Казалось, ее внимание что-то отвлекает.
Подали первую перемену – какое-то местное блюдо. Хект такого не пробовал, и еда ему не понравилась: комок из теста, а внутри мясной фарш и странные овощи, сдобренные неведомыми приправами.
– Тут не роскошествовали, – заметила императрица. – Особенно в том, что касается еды.
Почувствовав вдруг аромат кофе, Хект распрямился и оглянулся на дверь, за которой как раз исчез прислуживавший им гвардеец.
– Кое с чем расставаться не хочется, – вымученно улыбнулась Катрин, – хотя я и не против спартанских условий.
Подали кофе, а вместе с ним главную (и последнюю) перемену – зажаренный кусок какой-то неизвестной зверюги, который тут же был разделен, исходя скорее из статуса трапезничающих, а не их физических данных.
Хект, медленно жуя, обсуждал с императрицей военные планы и надеялся, что внезапное исчезновение охранников и придворных дам не предвещает очередную неловкую ситуацию.
Катрин перешла на личные вопросы и одновременно сделалась гораздо более приятным собеседником. Немного вина и еды сотворили чудо с ее настроением.
Она расспрашивала Пайпера о прошлом, о планах на будущее, об Анне Мозилле, о детях, поинтересовалась, как он относится к Элспет и что чувствует к ней. Катрин знала о Пайпере Хекте довольно много, и от этого ему стало не по себе. Как обычно, в конце концов императрица перешла к теме, которая, по всей видимости, немало ее волновала: успели ли Предводитель с Элспет «заняться делом»?
– Ваша светлость, это непростой вопрос. Нет, отвечу я, этого не было и никогда не будет. Хотя, если принцесса проявит настойчивость, мне трудно будет помнить о своем положении.
Возможно, когда-нибудь потом удастся скормить ей одну опасную ложь.
– Элспет настойчивости не проявит. Она послушно выполняет обязательства перед империей. Но если подтолкнуть в удачный момент, сестрица полетит кувырком.
Катрин мучила его, пыталась спровоцировать, ревновала к Элспет. Снова и снова.
– Ваша светлость, мне неловко все это обсуждать. Моя задача – помочь вам освободить Святые Земли.
– Наше императорское величество может толковать ваши обязанности так, как мы того пожелаем, Предводитель Войска Праведных.
Этим императорским «мы» она воспользовалась впервые на памяти Хекта. Голос у Катрин дрожал.
Теперь Пайпер испугался. Он понимал, куда она клонит, никакого желания клониться в эту сторону не испытывал, но иного выхода не видел.
– Предводитель, вы слышали сплетни о моих приближенных? – спросила Катрин с еще большей дрожью в голосе.
Отпираться было бессмысленно.
– Слышал, ваша светлость. Несомненно, эти грязные лживые слухи распускают ваши недруги. Таков удел всех владык.
– Но вы опасаетесь, что в слухах этих есть и доля истины?
– Это не моего ума дело. Моя задача…
– Предводитель, в этих слухах, возможно, есть доля истины. Меня зачаровывает зрелище соития. Я приказывала некоторым придворным дамам совокупляться с любовниками у меня на глазах. Кое-кому это нравится.
Хекту подумалось, что почти для всех участников это было скорее унизительно. Именно их унижением Катрин и подпитывала тьму у себя внутри.
– Вы дурно обо мне думаете из-за всего этого. Я и сама дурно о себе думаю. На самом деле я больше не наблюдаю за теми, кто этого не желает. Мне просто хотелось удовлетворить любопытство.
Эти слова Пайпера озадачили. Он не особенно поверил Катрин.
– Разумеется, я ведь не девственница. Почему же тогда любопытство? Да потому, что знала я лишь Джейма. Джейм никогда не был таким возлюбленным, о которых с хихиканьем шепчутся мои дамы, когда думают, что я не слышу. Джейм вел себя как животное: впрыскивал свое семя и не делал при этом ничего, чтобы было приятно мне. Мои шпионы разыскали других женщин, с которыми он развлекался в Альтен-Вайнберге. По-скотски он обращался не только с ненавидимой супругой.
– Ваша светлость, умоляю, мне не пристало это выслушивать.
– Но вы выслушаете. Джейм Касторигский играет, вернее, сыграл решающую роль в жизни вашей императрицы. Именно Джейм Касторигский создал ту женщину, которую вы видите перед собой, – женщину недужную душой и телом, женщину, которая не может выполнить свой самый главный долг перед империей. Я не могу родить наследника.
Хект попытался ее разуверить, но безуспешно.
– Предводитель, я знаю, что дипломаты пытаются улестить его, заставить вернуться. Ради меня. Ради престолонаследия. Ради своих собственных амбиций. Все это не важно. Он не вернется. Противоречие между тем Джеймом, которого я себе выдумала, и тем Джеймом, который существует на самом деле, будет определять весь остаток моей жизни. А сейчас я испытываю ужас, оттого что остаток этот весьма невелик, это моя главная беда.
И снова Хекту сделалось не по себе, но уже по другой причине.
Быть может, он все неправильно понял? И Катрин лишь хочет облегчить душу, поведав ему о своих тайных мучениях? Ведь никому другому рассказать она не может: любой другой тут же воспользуется ее откровениями в политических интересах.
– Предводитель, я умираю. Медленно, но неотвратимо.
– Э-э-э…
– Дело не только в яде, хотя от того покушения я никогда не оправлюсь до конца.
– Но…
– Во время второй беременности со мной что-то произошло. Временами я чувствую себя смертельно больной, лекари и братья-целители не могут понять, в чем дело, не могут ничего поделать. Я мочусь кровью, синею. Иногда меня настигают приступы безумия. Я их не осознаю, но потом мне о них рассказывают. Зачастую бывает уже поздно исправлять причиненное зло.
Несмотря на всю неловкость ситуации, Хекту стало чуть спокойнее: значит, Катрин действительно решила просто-напросто поведать о том аде, который творится у нее внутри.
– Я никоим образом не хотел бы вас оскорбить, но не думали ли целители прибегнуть к обряду экзорцизма?
– Уверена, такую возможность они обсуждали, но им не хватило смелости предложить. Следует ли мне первой заговорить об этом?
– Быть может, так они избавятся от некоторых страхов.
– Тогда я сделаю это по возвращении в Альтен-Вайнберг. А пока у меня для вас новое поручение.
С этими словами Катрин встала с кресла, отошла в темный угол комнаты и принялась возиться с гобеленом на стене. Руки у нее тряслись.
– Помогите, пожалуйста.
– Конечно же.
Отодвинув свой стул, Хект встал и подошел к ней.
Одеяние Катрин упало на пол. Под ним она была совершенно голой – бледная исхудавшая женщина. Императрица шагнула вперед, разложила свой наряд на полу, опустилась на него на четвереньки и склонила голову на сложенные руки.
– Ваша светлость!
– Вы знаете, что делать.
– Я не могу! Это не…
– Тогда назавтра я найду себе нового Предводителя Войска Праведных.
Ее тон не оставлял сомнений: она именно так и поступит.
Но, даже понимая это, Хект долго уговаривал себя, прежде чем неохотно расстегнул ремень.
Ничего хорошего из этого не выйдет. Совершенно точно. Возможно, эта ночь обойдется ему весьма дорого и последствия навсегда все изменят. Но он не может отказаться и тем самым потерять титул Предводителя Войска Праведных.
Хотя его сознательное решение мало что будет значить, если плоть откажется повиноваться.
– Ваша светлость, это не лучший способ.
– Это тот способ, который мне известен. Так научил меня Джейм. Другие способы он не признавал. Иногда попадал не в то отверстие. Но его это мало заботило.
Несмотря ни на что, Катрин все еще была одержима своим мужем.
Хект не видел иного выхода – оставалось подчиниться или подать в отставку.
Тело согласилось гораздо охотнее, чем разум. Слишком долго Пайпер провел вдали от Анны.
Хект выполнил приказ императрицы и, к собственному удивлению, обнаружил, что она вполне готова. Что еще удивительнее: поняв, что он не будет вести себя жестоко, Катрин отвечала ему.
Внутри она была устроена иначе, чем Анна. У Хекта было слишком мало опыта с женщинами, и потому он не понял, в чем тут дело. И имеет ли это вообще какое-нибудь значение.
Во время соития он испытывал презрение к самому себе, ужас при мысли о возможных последствиях и даже волнение – а не разочарует ли он императрицу. Из-за всего этого продержался Хект гораздо дольше, чем ему когда-либо удавалось с Анной.
Когда все завершилось, Катрин охватил глубокий стыд. Хекту подумалось, что стыд этот скорее вызван тем, как она сама вела себя во время соития. Он не находил слов, разве что предусмотрительно заметил:
– Что будет, если вы понесете?
– Это, Предводитель, еще один подарок от моего мужа. Я уже говорила вам: после второй беременности я осталась бесплодной.
– Я не знал.
Ничего себе новости!
– Никто не должен об этом знать. Мне и вам не следовало рассказывать. Эти сведения могут навредить империи – как внутри, так и за ее пределами. Никому не говорите. Особенно тем недоумкам, которые вечно плетут заговоры «ради» моей сестренки.
