Дэн Симмонс - Террор
– Прошу прощения за прямоту, капитан, – сказал доктор Гудсир, – но главный вопрос заключается в том, можем ли мы позволить себе ждать до лета, прежде чем решить, следует ли нам покинуть корабли?
– А как по-вашему, доктор? – спросил Крозье.
– Мне так не кажется, – сказал врач. – У нас испортилось больше консервированных продуктов, чем мы думали. Все прочие продовольственные припасы подходят к концу. В настоящее время пищевой рацион уже значительно ниже нормы, необходимой для людей, ежедневно занятых физическим трудом на корабле или на льду. Все неуклонно теряют в весе и слабеют. Добавьте к этому резкое увеличение количества случаев цинги и… в общем, джентльмены, я просто считаю, что мало у кого на «Эребусе» или на «Терроре» – если сами корабли продержатся такой срок – останутся силы, чтобы совершить любой санный поход, если мы станем ждать таяния льдов до июня или июля.
В кают-компании снова воцарилось молчание.
В наступившей тишине Гудсир добавил:
– Вернее, у немногих из нас вполне могут остаться силы, чтобы тащить по льду сани и лодки в надежде спастись или добраться до цивилизованного мира, но им придется бросить умирать голодной смертью подавляющее большинство остальных.
– Здоровые и выносливые могли бы отправиться за подмогой и привести спасательные отряды к кораблям, – сказал лейтенант Левеконт.
Теперь подал голос ледовый лоцман Томас Блэнки:
– Любой, кто двинется в южном направлении – чтобы, скажем, дотащить по льду шлюпки до устья реки Рыбная, а потом пройти вверх по ней еще восемьсот пятьдесят миль на юг, до Большого Невольничьего озера, где находится фактория, – доберется дотуда в лучшем случае только к концу осени или к началу зимы и не сможет вернуться обратно с сухопутным спасательным отрядом раньше августа сорок девятого года. К тому времени все оставшиеся на кораблях умрут от цинги и голода.
– Мы можем нагрузить сани и все вместе двинуться на восток, к Баффинову заливу, – сказал старший помощник Дево. – Там могут оказаться китобойные суда. Или даже спасательные корабли и санные отряды, уже ищущие нас.
– Так точно, – сказал Блэнки. – Это вариант. Но нам придется тащить сани сотни миль по открытому замерзшему морю, со всеми торосными грядами и, возможно, разводьями. Или же двигаться вдоль берега – а это путь в тысячу двести миль с лишним. А затем нам придется пересечь полуостров Бутия, со всеми горами и прочими препятствиями, чтобы достичь восточного побережья, где могут оказаться китобойцы. Одно я знаю наверное: если лед не вскроется здесь, он не вскроется и на нашем пути на северо-восток, к Баффинову заливу.
– Груз будет значительно легче, если мы возьмем только сани с провизией и палатками, отправляясь на северо-восток, к Бутии, – сказал лейтенант Ходжсон. – Одна шлюпка весит самое малое шестьсот фунтов.
– Более восьмисот фунтов, – тихо заметил Крозье. – Без поклажи.
– Прибавьте к этому шестьсот с лишним фунтов на сани, способные выдержать тяжесть шлюпки, – сказал Томас Блэнки, – и получится, что каждой упряжной команде придется тащить груз весом от четырнадцати до пятнадцати сотен фунтов, – и это только вес шлюпки и саней, не считая продовольствия, палаток, оружия, одежды и прочих вещей, которые нам придется взять с собой. Никто никогда не преодолевал с таким грузом расстояние свыше тысячи миль – причем по открытому морскому льду, коли мы направимся к Баффинову заливу.
– Но тащить сани по льду – особенно если мы тронемся в путь в марте или апреле, пока лед не станет рыхлым и вязким, – все же легче, чем по слякоти, – сказал лейтенант Левеконт.
– Я предлагаю оставить шлюпки и отправиться к Баффинову заливу налегке, взяв только сани и самые необходимые припасы, – сказал Чарльз Дево, сидевший рядом с Левеконтом. – Если мы достигнем восточного побережья острова Сомерсет до окончания китобойного сезона, нас непременно подберет какое-нибудь судно. И я готов побиться об заклад, что там окажутся спасательные корабли и поисковые санные отряды.
– Если мы оставим шлюпки, – сказал ледовый лоцман Блэнки, – первая же протяженная полоса чистой воды станет для нас непреодолимым препятствием. Мы все умрем там на льду.
– А почему, собственно говоря, спасатели должны оказаться у восточного побережья острова Сомерсет и полуострова Бутия? – спросил лейтенант Литтл. – Если они ищут нас, разве они не проследуют нашим курсом, через пролив Ланкастер к островам Девон, Бичи и Корнуоллис? Всем известно, какие приказы получил сэр Джон касательно пути следования. Они предположат, что мы прошли через пролив Ланкастер, поскольку он почти всегда свободен от льда летом. У нас нет шансов преодолеть такое огромное расстояние, двигаясь на север.
– Возможно, в этом году ледовая обстановка в проливе Ланкастер такая же скверная, как здесь, – сказал ледовый лоцман Рейд. – Тогда поисковые экспедиции задержатся южнее, у восточных берегов Сомерсета и Бутии.
– Может, они найдут послания, оставленные нами в пирамидах на Бичи, коли доберутся дотуда, – сказал сержант Тозер. – И пошлют санные отряды вслед за нами.
Наступило гробовое молчание.
– Мы не оставили никаких посланий на Бичи, – наконец сказал капитан Фицджеймс.
В тишине, последовавшей за этими словами, Френсис Родон Мойра Крозье ощутил жжение странного, жаркого, чистого пламени в своей груди. Ощущения примерно такие, какие он испытал бы от первого глотка виски после многодневного воздержания, но одновременно совершенно другие.
Крозье хотел жить. Вот и все. Он был исполнен решимости жить дальше. Он собирался пережить эту черную полосу вопреки всем враждебным обстоятельствам и богам, говорящим, что он не в силах сделать этого и не сделает. Этот огонь горел у него в груди даже в мучительные, тошнотворные часы и дни, последовавшие за лихорадочной схваткой со смертью в начале января. Этот огонь разгорался все сильнее с каждым днем.
Возможно, лучше любого другого человека, сегодня сидевшего за длинным столом в кают-компании, Френсис Крозье понимал неосуществимость обсуждаемых планов. Было безумием направляться на юг, к реке Большая Рыбная. Было безумием направляться к острову Сомерсет, надеясь преодолеть тысячу двести миль прибрежного льда с торосными грядами и открытыми каналами и пересечь неисследованный полуостров. Было безумием рассчитывать, что лед вскроется летом и позволит «Террору» – с двумя командами на борту и без продовольственных припасов – вырваться из западни, в которую завел их сэр Джон.
И тем не менее Френсис Крозье был исполнен решимости выжить. Огонь горел у него в груди, точно крепкий ирландский виски.
– Так мы отказались от мысли выплыть отсюда? – спросил Роберт Синклер.
Джеймс Рейд, ледовый лоцман «Эребуса», ответил:
– Нам пришлось бы проплыть почти триста миль на север, к безымянному проливу и проливу, открытому сэром Джоном, потом пройти через проливы Барроу и Ланкастер, а потом повернуть на юг и пересечь Баффинов залив, прежде чем лед снова сомкнется вокруг нас. В свое время при движении на юг мы пробивались через льды с помощью парового двигателя и брони. Даже если сейчас лед растает до такого состояния, в каком находился летом два года назад, мы не сможем преодолеть столь значительное расстояние под одними только парусами. И с ослабленным корпусом, лишенным металлической защиты.
– Возможно, в этом году лед растает гораздо сильнее, чем в сорок шестом, – сказал Синклер.
– Возможно, у меня из задницы выскочит стая мартышек, – сказал Томас Блэнки.
Никто из офицеров не сделал замечания ледовому лоцману, принимая во внимание его тяжелое увечье.
– Есть еще один вариант… как выплыть отсюда, я имею в виду, – сказал лейтенант Эдвард Литтл.
Взоры всех присутствующих обратились к нему. Многие мужчины сумели приберечь по несколько порций табака, добавляя к оному самые немыслимые примеси, и сейчас с полдюжины курили трубки. От дыма в темной кают-компании, слабо освещенной неверным огнем масляных ламп, стало еще темнее.
– Прошлым летом лейтенант Гор говорил, что вроде бы заметил землю к югу от Кинг-Уильяма, – продолжал Литтл. – Если он не ошибся, это должен быть полуостров Аделаида – исследованная территория, – где часто остается полоса чистой воды между припайным льдом и паковым. Если летом откроется достаточно разводий, чтобы «Террор» получил возможность пройти на юг – вероятно, всего лишь сотню с небольшим миль вместо трехсот, которые придется преодолеть, если возвращаться обратно через пролив Ланкастер, – мы смогли бы пройти по открытым каналам вдоль побережья на запад и достичь Берингова пролива. А за ним начинается исследованная территория.
– Северо-Западный морской проход, – сказал третий лейтенант Джон Ирвинг. Таким тоном, словно произнес магическую формулу.
– Но останутся ли у нас к концу лета здоровые люди, способные управлять кораблем? – спросил доктор Гудсир очень тихим голосом. – К маю цинга может поразить всех нас. И чем мы будем питаться в течение недель или месяцев нашего пути на запад?
