Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Пани Моравцева говорила что-то про замену. Что я хочу ее заменить. И… – Илья напряг память. – Про Одноглазого Бога.
– Она не контролировала себя, – мягко сказала Моравцева. – Ее мозг затуманился. Забудьте, Илья. Идите домой.
– Я не закончил работу.
– Я заполню «уделаки» за вас. – Моравцева погладила Илью по плечу. – Завтра посмеемся над этой историей, вот увидите.
Илья подумал, что здесь не принято смеяться, но вслух ничего не сказал. А вечером пан Вейгел, домовладелец, сообщил ему о смерти старухи. Правда, совсем другой старухи: пани Леффмановой со второго этажа.
16
– В смысле – как тебе быть? – поразилась Леся. – Увольняться к чертовой матери!
– Не знаю… – вздохнул Илья, подавая на стол тарелку с сыром, ветчиной и орехами, благодарный подруге, что та приехала, как только он позвонил. Сегодня одиночество казалось непосильной ношей.
– Обязательно узнай, – парировала Леся. – Давай сначала. У вас потолок порос плесенью, а это явная антисанитария и провокатор онкологических заболеваний. Ты постоянно голодный, и у тебя уже галлюцинации от усталости. На тебя напала старуха!
Илья потрогал нос, морщась от неприятных воспоминаний.
– Чего ты ждешь, Саюнов? Чтоб тебе снова сломали ребро?
– Это жестоко.
– Да. Извини. Просто обычно люди более восприимчивы к сигналам об угрозе.
– Я не могу жить за мамин счет.
– Да в Праге полно работы! Скоро Рождество, супермаркетам нужны сотрудники. В конце концов, ты можешь устроиться в другое отделение почты. Сохранишь нос. Ты слышал про SBS?
– Про что?
– А еще архитектор! SBS, Sick Building Syndrome. Синдром больного здания.
– Ты выдумываешь.
– «Гугл» в помощь. SBS – это когда люди, живущие или работающие в здании, от этого здания заражаются. В результате некачественной уборки или… вот, читаю: «в послевоенных постройках в стиле брутализма с неправильно спланированной аэродинамикой или дефектами в строительных материалах». Чем дольше находишься в «больном здании», тем тебе хуже. Узнаешь?
– Так дело не в привидениях.
– Может, и в привидениях. А может, в плохом воздухе, нарушенной вентиляции, промышленных химикатах. В той же плесени! Да ты вообще можешь в суд на них подать и получить кругленькую сумму.
– Я уволюсь, – сказал Илья. – Без суда и следствия.
– Слава яйцам!
– Получу зарплату и уволюсь.
– Хозяин – барин. – Леся глотнула диетическую колу. – А покрепче чего не завалялось?
– Ром?
– Тащи.
Илья встал из-за стола. Он думал о ярости, питавшей силами хрупкое тело пани Веселы, о безумии в ее черных глазах и обо всех тех странностях, с которыми столкнулся за время работы на почте. Рассеянный взгляд упал в коридор. До отворенных дверей спальни было несколько метров, свет фонарей, горящих на улице, вычерчивал окно и фигуру, застывшую на фоне окна: человеческий силуэт, вырезанный из непроглядной тьмы. Душная жуть зародилась в солнечном сплетении Ильи, отдалась в нижнюю челюсть и скулы. Он моргнул. Силуэт никуда не делся. В квартире присутствовал кто-то третий.
Потому что у почтальонов есть отмычки ко всем замкам.
– Иди на улицу, – сказал Илья хрипло.
– Что? – Леся оторвалась от сырной тарелки. – Ты чего?
– Там кто-то есть. – Илья сорвал с крючка над разделочным столом молоток для мяса. Когда он вновь посмотрел в спальню, фигура сдвинулась с места и плавно, не скрипнув паркетом, покинула прямоугольник дверного проема. Незваный гость ушел к кровати Ильи.
– Ты же прикалываешься? – спросила Леся, вставая со стула.
Илья шагнул в коридор. Сердце неистово колотилось. Закружилась голова, пол ушел из-под ног, колени подогнулись. Как тогда, после удара отморозков, верх и низ поменялись местами, сначала молоток грохнулся о паркет, а потом Илья упал пластом… и пол с чавкающим звуком проглотил его.
Илья увидел здание почтамта. Облака быстро плыли над плоской крышей. Отблески закатного солнца отражались в узких окнах. В каждом окне стояла черная фигурка. Темно-красная с синим оттенком венозная кровь струилась по трубам, опоясывающим фасад. Илья закричал…
И распахнул глаза.
Он находился в лифте почтамта. Набитая до краев тележка подсказала, что он выдвигается на прогулку. Илья потер лицо.
«Что со мной происходит? Это из-за наркотиков? Или я схожу с ума?»
Кабина чуть подрагивала, спускаясь. Зажглась кнопка «přízemí», нулевой этаж, ваш выход, пан почтальон. Кабина не остановилась. Илья ткнул пальцем в кружок с буквой «Р».
«Куда подевался вечер? Мы с Лесей ели сыр на кухне. Я увидел кого-то в комнате. Что было дальше?»
Илья схватился за голову, словно удерживал агонизирующий мозг в черепе. Зажглась кнопка «-1». Кабина замерла, легонько встряхнув пассажира. Железные створки разъехались. За ними был длинный, плохо освещенный коридор.
Илья попятился вглубь лифта и прижался спиной к зеркалу. Вдоль бежевых стен подвала тянулись металлические перила, слева громоздились парты. Торчащие вверх ножки отбрасывали косые лучи теней. Тусклая лампа отражалась в коричневом линолеуме. Подвесной потолок вздулся, лишился половины пластиковых секций, в дырах змеились провода. В двадцати метрах от лифта коридор делал разворот.
Илья облизнул пересохшие губы. Левой рукой нащупал не глядя панель управления и вдавил кнопку нулевого этажа.
Ничего не произошло.
Илья попробовал с первым, вторым, третьим этажами.
Лифт не работал.
Илья вытер предплечьем испарину со лба. Взялся за ручку тележки и вышел из кабины. В подвале, где, по идее, располагался главный склад почтамта, было мертвецки тихо. Петли проводов свисали из ям в потолке. По панелям растеклась знакомая плесень. Запах испорченной еды окутал Илью. Он ускорил шаг, лишь бы не пропитаться этой вонью, поскорее выйти на улицу, лестница где-то рядом.
Ильи обернулся на бесполезный лифт. Когда он снова посмотрел в устье коридора, лампа припадочно замигала.
«Я не в подвале, – осенило Илью. – Я упал в обморок, это все не по-настоящему».
Осознание утешило на секунду. Но от резкой трели Илья шарахнулся к стене. Кишка коридора искажала звуки, Илья не сразу понял, что пиликает в его куртке. Он сунул руку в карман и извлек наружу брелок, похожий на тамагочи, который первоклассник Илья выпросил у мамы, только с кнопкой SOS вместо экрана.
– Алло, – сказал Илья, поднося «пипак» к уху. Из динамиков оглушительно заскрежетало. Одновременно где-то в недрах здания раздался рокот. Он становился все громче, пол завибрировал под подошвами Ильи, лампа то гасла, то вспыхивала.
Кто-то, прячущийся за углом, высунул коричневую, как дерево, руку – деформированная тень локтя упала на стену, длинные пальцы прошлись по штукатурке, длинные ногти сцарапывали строительный раствор. Лишь сейчас Илья заметил, что стены подвала испещрены глубокими рытвинами.
– Илья! – Сквозь скрежет из динамиков пробился далекий голос Леси. – Очнись, пожалуйста.
Илья повернулся, врезался в тележку – она упала, изрыгнув
