Саймон Кларк - Вампиррова победа

За лобовым стеклом возникло перевернутое лицо ребенка. И лицо расплылось в огромной ухмылке. Взгляд твари обжег ему глаза.

Потом она принялась биться лбом о стекло.

Звук был тяжелым и почему-то влажным. Будто кто-то шлепал по стеклу крупной рыбиной.

Клокотал смех, ребенок бился о лобовое стекло. На лбу начали появляться синяки, расплываясь от центра к вискам, заполняя лицо будто сизые тени.

Дэвид вытер рот тыльной стороной ладони.

Голова билась все сильнее.

Разорвалась кожа.

Теперь на стекле возникли плевки жидкости — какие-то прозрачные с белым пузыри. Тварь истекала кровью, но ее это ничуть не беспокоило. Напротив, она по-прежнему похихикивала и хищно ухмылялась.

Дэвид прибавил газу, потом резко вдавил в пол педаль тормоза.

Ребенок-вампир съехал с крыши машины. Подпрыгнул на капоте, потом соскользнул на землю. Взметнулась на ветру простыня.

Чувствуя, что его вот-вот стошнит, Дэвид помедлил, держа ногу на педали газа.

Двинуть ли мне вперед? Переехать тварь? Раздавить ее колесами?

Он глубоко вдохнул, вцепившись в рулевое колесо, потом подал назад.

Он просто не может. Он не может переехать тварь.

Он отчаянно подал машину еще назад, взревел мотор, завертелись шины, и «вольво» задним ходом описал широкий круг по двору. Потом Дэвид резко включил первую передачу.

Мгновение спустя он уже гнал машину в сторону больницы.

3

Дэвид ехал по пустым улицам. Ветер раскачивал ветви деревьев, заставляя их беспокойно метаться из стороны в сторону. Ощущение нервного беспокойства передалось всему вокруг.

Сам воздух, казалось, не находил себе места. Деревья передергивало. Призрачные плоты неслись по ночному небу.

По пути в больницу он ничего не видел. Иными словами, не видел ни одной мерзкой твари.

Время только-только приближалось к девяти, в домах горел свет. Временами Дэвид видел на окнах отблеск экранов телевизоров. Для большинства жителей Леппингтона это был самый обычный воскресный вечер в начале весны. Они были вполне довольны тем, расположились на диванах или креслах. Почесывают под подбородком кошку, греют в микроволновке поп-корн, открывают бутылку вина, закуривают очередную сигарету или проделывают еще какое-нибудь из сотен тысяч мелких дел, какими обычно занимаются вечером в субботу перед телевизором.

Инфицирование только началось, подумал он. Вероятно, заражены не более дюжины из полутора тысяч населения. Если действовать достаточно быстро, возможно, ему удастся отрезать вампиров, как вырезают из раны отмершие ткани.

В его мозгу промелькнула было мысль обратиться в полицию. Но он понимал, что это тупиковый вариант; он единственный, кто теперь может это остановить.

Въехав на стоянку при больнице, он заглушил мотор. Часы посещений давно миновали, однако ему сказали, что он может навещать дядю, когда пожелает.

Вот это уже дурной знак, сказал он самому себе, выбираясь из «вольво» и захлопывая за собой дверь. Кроме того, старика положили в отдельную палату неподалеку от общей, что также говорит о том, что прогнозы врачей на выздоровление Джорджа Леппингтона довольно пессимистичны.

Дэвид быстро прошел коридорами, покрашенными скучной светло-зеленой краской, этой униформой муниципальных зданий.

Войдя в палату дяди, он обнаружил, что старик лежит на спине, одна рука безжизненно покоится поверх натянутого до груди одеяла. На столике у кровати стояла чашка, полная того, что на первый взгляд могло показаться розовыми леденцами на палочке. Но вместо карамельки на каждой палочке был маленький кубик розовой губки: сестры смачивают такие губки холодной водой, чтобы затем выжать в рот лежащему без сознания пациенту. Если позволить рту пересохнуть, велика вероятность развития инфекции вроде грибка. И вскоре дыхание пребывающего в коме пациента станет спертым, от него пойдет запах, как от переполненной и забытой в середине лета мусорной урны.

Джордж дышал глубоко, его грудь вздымалась равномерно и спокойно.

Если бы не повязка на голове, любой бы решил, что старик просто спит.

То, что случилось в следующее мгновение, было так внезапно, как если бы включили вдруг телевизор.

Глаза старика открылись, как будто кто-то наклонился и оттянул ему веки. Эти глаза были широко раскрытыми и смотрели прямо перед собой — они вполне могли принадлежать тому, кто умер от ужаса.

— Дэвид. Теперь ты мне веришь, не так ли? — Голос старика был не громче скребущего шепота.

— Да, верю. — Дэвид присел на стул у кровати. — Я видел этих тварей. Я даже говорил с ними.

Старик, все так же распластанный на кровати, кивнул с удовлетворением человека, чье предсказание сбылось. Глаза, не мигая, смотрели в потолок. И снова Дэвида пронзила мысль, что он говорит не столько с лежащим на больничной койке дядей, сколько с чем-то, что говорит через него.

Все мы ни с того ни с сего вдруг превратились в марионеток, с гневом подумал он. И здесь действуют две силы. Через вампиров — зло. Зло говорит их устами. Но что говорит устами старика? Голос божества?

Встряхнув головой, Дэвид поглядел на дядю. Он просто ничего уже больше не понимает. Все, что ему известно, это что этот маленький городок стал ареной столкновения двух сил. Двух титанических сил, бесконечно могущественных и вечно живых. И люди этого городка превратились в марионеток, воплощающих их волю. Ну же! Дерните за ниточку. ДЕРНИТЕ ЗА НИТОЧКУ!

Внезапный приступ ярости заставил Дэвида сжать зубы и стиснуть кулаки.

— Дэвид, — проскрежетал дядя, — ты знаешь, что должен делать?

Дэвиду пришлось сделать глубокий вздох, чтобы подавить клокочущую в нем ярость, прежде чем он смог заставить себя заговорить:

— Я знаю, чего от меня ждут. Но не можешь же ты надеяться, что я действительно возглавлю эту вампирскую армию и поведу ее против всего остального мира?

— Ты рожден был для этого. Я готовил тебя. Теперь ты вспомнил? Все мои рассказы? Когда я говорил с тобой?

— Я вспомнил. Но я не смогу сделать этого. — Он снова сжал кулаки. — Я не стану делать этого.

— Почему?

— Потому что ты ожидаешь, что я поведу армию вампиров и... и что? Свергну правительства? Создам новую империю, где все станут поклоняться мертвым богам?

— Мертвым богам? Нет, богам, которые лишь ожидают своего возвращения, ожидают времени, когда одержат верх.

У Дэвида пересохло во рту. Голова у него кружилась, перед глазами все плыло.

— Ты сгоряча бросил меня выпутываться, как сумею, а, дядя? Ты взорвал стальную решетку, чтобы их выпустить, да?

— Существовала опасность, что, будь у тебя выбор, ты откажешься следовать своей судьбе.