Вероника Белоусова - Прекрасная сторона зла

«Моя дорогая доченька!

Если ты читаешь это письмо, значит, тебе пришло время узнать правду. Она тяжела и страшна, но ты не должна ничего бояться. Страх – это тюрьма, в которую мы добровольно сажаем свою душу, лишая ее надежды. Я струсила, отказавшись от борьбы, от веры человеку, которого любила, и проиграла. Мне казалось, что так будет лучше для тебя, но теперь, когда ты родилась, когда жить мне осталось несколько часов, я понимаю, что своими сомнениями обрекла тебя на одиночество. Простишь ли ты меня когда-нибудь? Сможешь ли принять мою жертву? Мне этого уже не узнать.

Пусть для тебя это прозвучит, как последнее напутствие – у тебя всегда есть право выбора. И то, что пугает больше всего, чаще всего бывает самым правильным. Не стоит доверять страхам. Чаще всего они лгут. Я знаю о твоём предназначении и о том, что задумал твой отец, когда похитил меня. Но я также знаю, что многое будет зависеть от тебя. От того, что ты выберешь сердцем. И что-то подсказывает мне, что это будет любовь. Несмотря на все то, через что тебе придётся пройти, ты сохранишь веру в свет. И пока эта вера будет жить в тебе, тьма тебя не коснётся. Не позволяй боли и обидам потушить его. Иначе план Амалика станет неизбежностью. Не дай ему победить нашу семью. Научись прощать и отпускать. Люди причиняют боль от своей слабости, любая жестокость — это их неприятие себя. Прости их и благослови. Однажды действие заклятья закончится, ты проснешься утром и поймешь, что свободна. Но сейчас ты должна бороться. Не верь своему отцу, не верь бабушке, не верь никому. Иди за зовом своего сердца, чтобы, на первый взгляд странное, оно ни вещало. Я всегда буду молиться за тебя и оберегать от зла. С любовью, твоя мама».

Аккуратно складываю его и засовываю в карман джинсов. Мне почему-то жаль, что я не знал Василису, не смог помочь, когда она в этом нуждалась. Странное чувство. Возвращаюсь к Айлин. Она все еще лежит без чувств. Волосы разметались по подушке, правая рука покоится на груди. Бескровное лицо делает ее похожей на молодого вампира. Подношу к ее носу нашатырь. Ее лоб прорезает тонкая морщина, брови хмурятся. Она медленно приходит в себя. Убираю пузырек от ее лица, смотрю, как тяжело поднимаются ее веки, как она обводит комнату затуманенным взглядом, пытаясь приподняться.

– Лежи, не стоит спешить, – возражаю я, кладя руку ей на лоб. Он все такой же горячий.

– Скажи, что все это ложь... – слабым голосом просит она, переплетая свои пальцы с моими. – Пожалуйста. Я не знаю, как можно такое пережить.

– Это тяжело, но ты справишься.

– Я дочь убийцы своей матери, а мой отец тот, кто погубил большую часть моей семьи. Такое даже в кошмарном сне присниться не может. Как принять это? – по щекам Айлин бегут слезы.

– Для этого нужно большое мужество, и оно у тебя есть, – без тени лукавства говорю я. Она все-таки приподнимается и садится на постели, свесив ноги вниз. – Я буду рядом и помогу тебе с этим справиться. – Что ты знаешь о моей маме?

– Амалик высчитал по звездам, когда должна родиться самая сильная из рода Савро, и похитил твою мать… – начинаю говорить я. Айлин жадно слушает, поставив локти на колени и подперев кулачками подбородок. Каждое сказанное мной слово причиняет ей боль. Она старается держаться, но я замечаю, как дрожат ее губы. На секунду замолкаю, понимая, что все, чего я сейчас хочу, это защитить ее ото всего, что причиняет ей страданья.

– Прошу тебя, дальше, – заметив мою заминку, просит Айлин, касаясь рукой запястья. – Не надо пауз.

И я подчиняюсь ее просьбе.

Айлин сидит на кровати. Она молчит уже полчаса, пытаясь осознать все, что я ей поведал. Ее пальцы по-прежнему сжимают мою руку.

– Бабушка всегда говорила мне, что я – единственная из Савро, которая родилась без дара к магии, – прерывая свое молчание, говорит моя подопечная и смотрит на меня, – что я – позор нашего рода.

– Она хотела тебя так защитить.

– Возможно. Но я всю свою сознательную жизнь ощущала себя уродом, человеком, который был недостоин родиться и сделал это по какой-то глупой случайности. А тут выясняется, что все наоборот. Мол, я одна из самых сильных ведьм и мой приход тщательно планировался, – Айлин ошарашена и растеряна.

– Не думай о прошлом. Настоящее гораздо важнее. Тебе угрожает опасность, и нужно решить, что делать, как обезопасить твою жизнь.

– Ты про то, что я должна перейти в твою семью? – Айлин отпускает меня, берет в руки подушку и прижимает ее к груди.

– Да. Ты должна принять решение, нужно ли тебе это, готова ли ты к столь серьёзному шагу.

– Ты удочеришь меня, что ли? – Айлин непонимающе смотрит на меня.

– Что-то вроде того… – рассказываю ей, как будет выглядеть обряд, который нужно будет пройти.

– Учти, папочкой я тебя называть не буду! – в голосе Айлин звучат нотки категоричности.

– Переживу как-нибудь, – заставляю себя улыбнуться.

Снова долгое молчание.

– Но если не Ада… то, кто убил мою бабушку? Ты ведь знаешь это, да? Скажи мне, кто это сделал, - возобновляет разговор Айлин.

– Твоя сестра, Сабина, – спокойно сообщаю я.

– Что? – отказывается верить в услышанное девушка.

– Саб – дочь Рудольфа Вагнера, как и ты.

Айлин со злостью швыряет подушку в стену. Та задевает вазу, которая с грохотом падает на пол, разлетаясь на куски.

– Еще одно предательство… – вскакивая на ноги, отрывисто говорит Айлин, сжимая кулаки. – Как она могла? Бабуля всегда хорошо к ней относилась, как ко второй внучке, баловала ее, покупала платья. Иногда мне даже казалось, что она любит ее больше, чем меня. Как после всего этого она могла приходить ко мне, обнимать, утешать? В глаза мне смотреть! Как?! Почему она так поступила?

– Саб пыталась защитить тебя.

– От кого? От родной бабушки? Что за бред ты несешь?

– Елена наняла отца Сабины, чтобы тот убил тебя. Она знала, что скоро умрет, и не хотела оставлять тебя без присмотра.

– Нет! Этого не может быть… Нет!

Айлин захлестывает отчаянье. Она смахивает со стола статуэтки и шкатулки, потом срывает с постели покрывало, швыряет его на пол. Хватает светильник и, выдернув его из розетки, с силой бросает в стену. Комната тут же погружается во мрак. Подбегает к окну, и пытается открыть раму.

– Дорогая, успокойся, – подходя к ней и обнимая ее за плечи, вкрадчиво говорю я. Она сбрасывает с себя мои руки и оборачивается ко мне. Ее лицо перекошено от злости, дыхание прерывистое, тяжелое. В глазах танцует то самое золотистое пламя, которого я так боюсь.

– Не трогай меня! – повышает голос она. – Ты из такого же теста! Хоть ты и стараешься сделать вид, что все хорошо, но я знаю, что ты предал меня, точно так же, как и все!