С. Браун - Живые зомби

Он и раньше пропускал собрания. Как и каждый из нас. Только сегодня Хэллоуин, поэтому нам слегка не по себе. Мы и так выглядим отвратительными тварями, которыми дети пугают друг друга в самый зловещий день в году, а тут еще все эти истории о том, как в Хэллоуин люди теряют рассудок и гоняются за одинокими зомби, чтобы расчленить их или вставить петарды во все отверстия…

И все-таки это не основание, чтобы не соблюсти традиции. Надень костюм, притворись тем, кем ты на самом деле не являешься, — и терапевтический эффект тебе обеспечен, а заодно можно и самооценку повысить. Вдобавок чем не отличный камуфляж? Кому придет в голову, что под хэллоуинским костюмом скрывается настоящий зомби?

Хелен оделась доброй феей с крыльями и тиарой в голубых волосах. На доске за ее спиной под словами «СЧАСТЛИВОГО ХЭЛЛОУИНА!» и парочкой летучих мышей надпись: «НАДЕЖДА — НЕ БРАННОЕ СЛОВО».

Хелен управляет групповой медитацией:

— Продолжаем глубоко дышать. С каждым выдохом мы освобождаемся от страхов и проблем.

На стуле рядом со мной спит Джерри. Красные треники, красная футболка с длинными рукавами, красная менингитка да рожки на резинке — вот и весь его костюм. Лицо он размалевал красным цветом; трудно сказать, где кончается краска и начинаются последствия дорожных гонок.

— Выкиньте из головы все мысли. — Понизив голос до мягкого, сводящего с ума шепота, Хелен обходит комнату. — Перед глазами нет ничего, лишь черный экран… или чистый холст.

Во время медитации мы закрываем глаза — это якобы помогает сосредоточиться. Однако я то и дело жульничаю: посматриваю, чем заняты остальные. Я, конечно, ценю старания Хелен, но меня отвлекают барабанящий по крыше культурного центра дождь и храп Джерри.

Рита сидит напротив. На ней черный закрытый купальник и кроличьи ушки, на губах остатки помады тона «красный атлас», белый ошейник и кожаные манжеты прикрывают швы — ни дать ни взять официантка клуба «Плейбой».

Медитация окончена, и Хелен звонит в колокольчик. Я толкаю локтем Джерри.

— Никто не желает поделиться своими чувствами по поводу происшествия с Уолтером? — предлагает Хелен.

— Гады, — откликается Джерри. — Надо собраться да надрать какую-нибудь университетскую задницу.

— Вот именно, — решительно кивает Наоми. Она в костюме пирата — бандана на голове, черно-белая полосатая рубаха, на пустой глазнице повязка.

— Вы серьезно? — спрашивает Том.

У Тома лавровый венок, на лице белый грим, одет он в тогу — когда сидит или стоит без движения, от римской статуи не отличить.

— Конечно, нет, — спешит ответить Хелен. — Как только вас вычислят, немедленно позвонят шерифу, ну а дальше известное дело — прямиком в приют для животных.

— Или к доктору Франкенштейну, — завершает Рита.

Вполне к месту — ведь я нарядился чудовищем Франкенштейна. Костюм мама прикупила в благотворительном магазине и даже помогла мне с гримом. Выгляжу я довольно убедительно, и это меня не сказать что радует, — в книге чудовище поджигает разъяренная толпа.

Полчаса кряду мы пытаемся ободрить друг друга, рассуждая о том, что можно сделать и как помочь другим справиться с потерей товарища. Впрочем, нам не впервой. В нашу группу на занятия ходил молодой парень по имени Спенсер, который как-то раз, будучи еще живым, напился и решил повеселиться: попробовать себя в роли пиротехника с зажигалкой в одной руке и баллоном жидкости от комаров — в другой. Лицо у него сгорело почти полностью. Вот уже пару месяцев он не показывается на собраниях, и никто не знает, что с ним. Разумеется, все подозревают худшее.

В принципе зомби умереть не могут, но, вопреки расхожим городским мифам, мы не бессмертны.

Погибнуть от потери крови нам не дано — естественно, ведь сердце больше не перекачивает кровь по артериям, — однако мы постепенно разлагаемся, и в результате от тела остается лишь скелет. Вот тогда-то бытие и подходит к концу. Приятным этот процесс не назовешь.

Если вас не привязывали к столбу где-нибудь на краю света и не оставляли гнить для изучения процесса разложения тканей, то скорее всего вы не поймете.

Итак, теоретически убить нас можно, хотя термин этот весьма приблизительный — мы и так уже мертвые. Тут больше подойдет слово «уничтожить». Хелен предпочитает использовать выражения «отправить на тот свет», «прикончить» или «умертвить безвозвратно», потому что обожает эвфемизмы.

Уничтожить зомби не так-то просто. Пули, яды и клинки тут не действуют. Нас не удушишь, не потопишь и не забьешь. Эвисцерацией, или расчленением, можно лишь выпотрошить тело или превратить зомби в воскресшего квадроплегика. Пожалуй, справиться с задачей поможет отсечение головы. Ну, или сожжение. Только обязательно используйте бензин или хорошую заправку для зажигалок — без приличного горючего тело зомби будет тлеть часами, как сырое полено.

— Знаю, все мы опечалены гибелью Уолтера, — говорит Хелен, — и у каждого полно собственных нерешенных проблем, но вокруг много наших собратьев, и некоторым из них куда хуже, чем нам. Им необходима помощь. Поэтому я хочу, чтобы за три недели каждый из вас нашел по выжившему и привел его на нашу пятничную встречу.

— Типа домашнее задание? — интересуется Джерри.

— По-видимому, да.

— Только этого не хватало, — ворчит Джерри. — Не перевариваю эти долбаные задания.

— Что ж, — продолжает Хелен, — возможно, кто-нибудь еще хочет поделиться, что он лично сделал в связи с нападением на Уолтера?

Все переглядываются. Я бы поднял руку, но мои попытки держать речь на собраниях всякий раз давались мне нелегко и, как правило, оборачивались утомительной игрой в шарады. Рассказ о неудавшемся протесте я решаю оставить при себе. Мало того, что меня уделал пудель, так еще и отец, вернувшись с работы, достал шланг, включил на полную мощность воду и поливал меня до тех пор, пока я не убрался в дом. Не знаю, я ли был причиной его раздражения или ему просто приспичило оросить газон.

Хоть ванну принимать не пришлось, и то ладно.

Так до конца собрания и рассусоливаем. Никто особо не хочет делиться мыслями по поводу случившегося с Уолтером, и каждый пытается не падать духом. Зато в упражнении по налаживанию эмоционального контакта мне удалось попасть в пару с Ритой, а значит, вечер не прошел даром.

Раньше мне никогда не случалось быть в паре с Ритой, и теперь, если бы слезные протоки у меня работали, от ощущения ее близости, от того, насколько тесной оказалась связь, я бы расплакался. До сегодняшнего дня я и не осознавал, как мне не хватает теплых женских объятий.

Да, я не забыл жену и до сих пор люблю ее, но — живой или воскресший — я все-таки гетеросексуал, и мне гораздо приятней на десять минут оказаться в объятиях привлекательной двадцатитрехлетней зомби в костюме кролика из «Плейбоя», чем обниматься с кем-нибудь вроде Джерри или Тома. Приятней всего в Рите то, что от нее не так жутко разит смертью. Добиться этого нелегко: даже самые резкие духи и дезинфицирующие средства не могут полностью заглушить запах разлагающегося тела.