С. Браун - Живые зомби

— Эй! — слышен чей-то голос.

Обернувшись, мы видим, как к нам через поле на другой стороне шоссе направляется мужская фигура. За ней идут еще двое.

Гром и молнии над нашими головами — как спецэффекты в малобюджетном фильме ужасов.

— Пора сматываться, — говорит Джерри.

— Неплохая идея, — отвечает Рита и, подхватив меня под руку, тянет обратно в сторону городка.

— Постойте! — кричит человек.

Домов поблизости нет. Ни баров, ни ресторанов, ни каких бы то ни было учреждений. Однако и будь они здесь, сомнительно, что мы могли бы там укрыться.

Мы на полпути к кладбищу, рядом только поле, виноградник и брошенное зернохранилище.

Мужчина переходит на бег и уже приближается к дороге, его приятели тоже не отстают. Он снова кричит, но очередной раскат грома заглушает слова.

Джерри бежит впереди, приговаривая: «Скорее, скорее, скорее», — а то мы не знаем, что за нами погоня. Рита постоянно оглядывается и старается вести меня хоть чуточку быстрее, хотя я и так тороплюсь изо всех сил.

Преследователь уже на шоссе, футах в пятидесяти от нас. На нем ковбойские сапоги, джинсы и коричневая кожаная куртка. По ту сторону поля вспыхивает свет фар, и с обратной трассы, еле вписавшись в поворот, вылетает машина.

Звук приближающегося автомобиля заставляет мужчину обернуться, и, поскользнувшись на мокром асфальте, он падает. Времени встать на ноги и убраться с дороги у него нет; от столкновения с машиной он, размахивая руками и ногами, подлетает в воздух, переворачивается и падает на спину в каких-то десяти футах от нас.

Разбитая «шеви-нова», по самую крышу утрамбованная пьяными подростками, даже не тормозит. Несколько мгновений спустя за поворотом исчезает единственный красный габаритный фонарь. Слышен лишь стук дождя по асфальту да чьи-то шаги.

Мы пятимся от лежащего на обочине безжизненного тела, а в это время две другие фигуры переходят дорогу и идут к нам. Откуда-то сзади неожиданно возникает Джерри, отчего мы с Ритой, вскрикнув, подпрыгиваем на месте и хватаемся друг за друга.

— Умер? — интересуется Джерри, взглянув на труп.

Труп приподнимается на локтях и трясет головой, как собака после купания.

— Нет. И не собираюсь. Может, уберемся отсюда к чертовой матери, пока не нагрянул кто-нибудь из живых?

Так мы познакомились с Реем Купером.

Глава 9

Зернохранилище на Олд-Сан-Хосе-роуд — каменное здание высотой этажа в три — стоит бесхозным уже более тридцати лет. От крыши почти ничего не осталось, как не осталось и признаков фермерского хозяйства, которое существовало здесь, пока раскинувшаяся через дорогу земля не отошла винодельне и пшеничное поле не было засажено виноградником. Округлые стены хранилища изрисованы выцветшим граффити, а вокруг — густые заросли сорной травы и диких цветов.

Рей живет тут с сентября, с того самого времени, когда его выставила жена, не в силах терпеть зловоние. Наверное, у нее слишком чувствительное обоняние, потому что Рей — единственный встретившийся мне зомби, не считая Риты, которого не выдает неизменный стойкий запах убитого на дороге животного.

— Милости прошу в мою скромную обитель. — В гнусавом голосе Рея звучит что-то деревенское, напоминающее о доярках и коровьих лепешках.

Он ведет нас через заднюю дверь. Сначала входит Джерри, потом Рита и я. Завершают шествие два зомби, что шли за Реем по полю — взрослые близнецы Зак и Люк, скончавшиеся от черепно-мозговых травм и переломов шеи. Летом, когда глубина в реке Сан-Лоренцо была не больше двух футов, братцы, взяв друг друга на «слабо», сиганули в нее с железнодорожного моста головами вниз.

Их историю рассказал нам Рей. Зак и Люк лишь скалились, кивали, да пару раз промычали «привет». По-моему, они слегка тронутые. Хотя кто я такой, чтобы судить?

Рей включает пропановый фонарь, и каменные стены освещаются мерцающим пламенем. Между внутренними и скругленными наружными стенами расстояние в четыре фута — место, куда ссыпали обмолоченную пшеницу. Примерно на уровне плеча на каждой из стен есть по квадратному раздвижному люку, к ним можно подняться по закрепленным на стенах металлическим лестницам.

Напротив одностворчатой задней двери — заколоченные изнутри передние ворота, через которые вполне проедет грузовик. В зернохранилище пусто. Здесь только мы, пара обгорелых поленьев да забытая кем-то давным-давно грязная теннисная туфля.

У меня за спиной Люк что-то шепчет брату; тот давится смехом.

Дождь кончился, и это кстати — крыши тут считай что нет. Закрытым сверху осталось только место для хранения зерна, в котором Рей устроил себе опочивальню и кладовую, оборудованную полками с батареями консервов, банок с домашними заготовками и бутылок «Будвайзера».

Хоть мы и относимся к нежити, это не означает, что нам чужд комфорт.

Помимо прочего, Рей разжился еще и дровами, спичками и старыми номерами «Плейбоя». Он берет несколько поленьев, щепу для растопки и журнал, который протягивает Джерри.

— Рви только статьи, рекламу и прочую писанину. Картинки оставляй.

Пока Джерри сортирует содержимое «Плейбоя» и вырывает страницы, чтобы Рей разжег огонь, я бросаю взгляд на Риту — а вдруг ей неловко. Она листает номер с Шарлиз Терон на обложке.

Через несколько минут дрова начинают потрескивать, дым поднимается вверх и выходит через открытую крышу.

— Кто-нибудь хочет есть? — спрашивает Рей.

Руки близнецов тотчас резко взмывают — ни дать ни взять, молодчики из «гитлерюгенд». Рита тоже дает утвердительный ответ. Мычу и я.

— А ты, Джерри? — интересуется Рей.

Джерри сидит на полу возле костра, поджав под себя ноги, с «Плейбоем» на коленях. Рядом — целая стопка журналов.

— Мне и так хорошо, — отвечает он, не поворачивая головы.

Рей приносит из кладовки пару банок, две вилки, что-то в вакуумном пластиковом пакете и пять бутылок пива. Одну из банок он вручает Рите, а вторую — Люку, который с жадностью хватает ее, как ребенок шоколадку. Раздается шипение — парень откручивает герметичную крышку; секунду спустя они с Заком по очереди вытаскивают из банки куски мяса и запихивают себе в рот.

Я сижу рядом с Ритой, которая в свете костра пытается разглядеть содержимое своей банки.

— Что там? — спрашивает она.

— Оленина. — Рей вскрывает пакет и достает ломтик вяленого мяса. — Я ходил на оленя. Не сказать, что всегда законно, но стрелял метко, так что добычу приходилось консервировать. Конечно, немного с душком, — говорит он, откусывая мясо, — но есть можно.

Рита вскрывает банку и, поковырявшись, выуживает вилкой большой кусок, обнюхивает его и только потом отправляет в рот.