Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не пускал в ход кулаки? — сказал он Фредди.

— Он обругал меня плохим словом, — испуганно пролепетал Фредди дрожащим от страха голосом.

— Он выбил у меня из рук книги! — вскричал Никки.

— Погоди-ка… — прервал его Билл.

— Он обозвал меня скрофулезным!

На секунду Билл онемел, затем повернулся к младшему из соперников.

— Как ты назвал его? — спросил он, кусая губы, чтобы не расхохотаться. Этот парнишка просто бесподобен. — Где ты слышал это слово?

— Прочел однажды в книге, — ответил Никки, вытирая кровь из носа рукавом белой рубашки.

Однажды. Никки никогда ничего не забывал. Ничего.

— Ты хоть имеешь представление, что это значит?

— Конечно, — последовал немедленный ответ. — Это туберкулезное заболевание, которое характеризуется хроническим набуханием желез.

Билл неуверенно кивнул:

— Верно.

Лично он знал только, что это какая-то болезнь, но упаси Бог дать понять Никки, что мальчишка знает больше его, Билла. Ребенок станет невыносим, стоит ему почувствовать это.

Билл поднял красную плетку и легонько постучал ею по левой ладони.

— Хорошо, дети, вы знаете, что вас ждет. Фредерик, созывай всех остальных, пока Николас выяснит, что сталось с его очками.

Перепуганный Фредди бросился к двери в спальню. Никки нагнулся и подобрал свои толстые очки в черной оправе.

— Ой, они опять сломались! — сказал он, показывая на левую заушницу.

Билл протянул руку.

— Дай их мне. Мы потом починим. — Он сунул очки в боковой карман сутаны. — Так, а теперь отправляйся к стене и подожди Фредди.

Взгляд Никки будто вопрошал: «Вы ведь на самом деле не собираетесь наказывать меня, правда?»

Билл негромко сказал:

— Не жди особого к себе отношения, Никки. Ты знаешь порядок, поэтому принимай шишки, как все остальные.

Никки пожал плечами и отвернулся.

Неужели для этого я вступил в орден? — подумал Билл, стоя посреди коридора и делая усилие, чтобы не сорвать злость на детях. Стать нянькой для орды озорников! Не таким представлял он свое будущее.

Совсем не таким.

В орден его привели писания Пьера Тейарда де Шардена. Билл уже чувствовал в себе призвание стать священником, но труды Шардена настолько поразили его необъятным интеллектом их творца, что он решил — он должен вступить в-орден иезуитов, давший миру такой великий ум.

Иезуиты достигли величайших высот как в теологии, так и в светских науках. Они стремились к совершенству во всех своих начинаниях и преуспели в этом.

Он мечтал быть причастным к секте со столь славными традициями, и вот теперь он причастен к ней.

В известном смысле.

Орден менялся так же быстро, как сама Церковь, да и мир вокруг. Но в приюте Билл оказался в стороне от большинства событий.

Ничего, это не будет длиться вечно, снова и снова мысленно повторял он, как заклинание, как молитву, помогающую прожить еще один день в приюте Святого Франциска.

Старший надзиратель — такова его должность.

На самом деле это значило, что он стал нянькой и зачастую заменял отца обитателям одного из последних католических приютов для мальчиков в Нью-Йорке.

Я заменяю отца? Просто смешно!

Билл оглядел выстроившихся перед ним воспитанников — два с половиной десятка мальчиков в возрасте от шести до тринадцати лет. Фредди уже стоял рядом с Никки у окна. Все молчали.

Пора приступать.

Это была та часть обязанностей Билла, которую он меньше всего любил. Порку плеткой. Но такова была традиция в этом приюте. Существовал определенный устав, и он в ответе за его соблюдение. Стоит ему пренебречь своим долгом, и в приюте сразу же воцарится анархия.

И как бы ему ни хотелось попробовать установить здесь демократию, она бы не прижилась. Хотя большинство воспитанников — хорошие дети, некоторые уже успели хлебнуть столько горя, что стали трудновоспитуемыми. Отпусти вожжи, и они превратят приют в малый филиал ада. Отсюда и правила, соблюдение которых требовалось неукоснительно обеспечивать. Каждый из мальчиков знал, где проходит черта, которую нельзя переступать, знал, что, переступив ее, рискует встретиться с плеткой. Что же до драки, то устав гласил: «Кто бы ее ни начал, наказаны будут оба противника».

— Ладно, ребята, — сказал он Фредди и Никки. — Вы знаете, что делать. Спускайте штаны и встаньте, как полагается.

Оба мальчика покраснели и стали расстегивать ремни. С мучительной медлительностью они спустили до конца свои синие форменные штаны, повернулись и, наклонившись, взялись руками за лодыжки.

На трусах Фредди, обтянувших его ягодицы, обозначилось небольшое коричневое пятнышко. Кто-то из воспитанников сказал:

— Глядите-ка, следы отходов.

Остальные засмеялись. Билл строго посмотрел на них.

— Кажется, кто-то хочет присоединиться к тем, кто у стены?

Воцарилась мертвая тишина.

Билл подошел к провинившимся и поднял плетку, думая о том, как нелепо таким образом наказывать за драку.

Не совсем соответствует учению Ганди, верно?

Но и не совсем бесполезно. Будь устав менее строгим, а наказания не такими жестокими, Большой Злой Билл и плетка могли бы сплотить воспитанников, не подавляя их личности. Он помог бы им объединиться, стать членами одного братства, дать им ощущение общности, чувство единства. Это им так нужно — ведь у них нет иной семьи, кроме приюта Святого Франциска.

Билл начал с Фредди. Плетка была пустотелой и сделана из легкого винила. Он хлестнул по заду старшего мальчика. От удара пластиком по человеческому телу раздался громкий звук, который разнесся по всему холлу.

Это больно, но не очень. Билл это знал. Окажись плетка в руках человека с садистскими наклонностями, наказание могло быть очень болезненным. Но смысл его не в том, чтобы причинить физическое страдание. Возможно, стыда, вызванного необходимостью спускать штаны и выставлять зад на виду у товарищей, было бы достаточно, но Билл не мог не прибегнуть к плетке. Она являлась символом власти в приюте и не должна пылиться на стене, когда нарушается устав.

Он ударил Фредди четыре раза и столько же ударов досталось Никки, хотя Билл несколько умерил их силу.

— Ладно, — сказал он, когда отзвучало эхо последнего удара. — Представление окончено. Все — в спальни!

Мальчики побежали в спальни, и вместе с ними Фредди, застегивавший на ходу ремень штанов. Никки, немного приотстав, обернулся к Биллу.

— Вы почините мои очки, святой отец?