Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

— Ми имеем очень интерешные шпошобы ушнафать о фещах, о которых ми хотим шнать, — ответил мальчик, довольно похоже имитируя речь Арти Джонсона в роли немецкого солдата.

Билл заметил, что Никки всегда сидит в первом ряду, когда мальчики смотрят передачу «Смейтесь с нами» по понедельникам. Билл не знал точно, что привлекает Никки, юмор или девушки в бикини.

Зазвонил телефон.

— Здравствуйте, мистер Уолтерс, — ответил Билл, узнав голос, и тут же пожалел, что назвал имя собеседника. Никки сразу же насторожился и стал напряженно прислушиваться. Мистер и миссис Уолтерс хотели усыновить ребенка, и Никки провел у них несколько дней на предыдущей неделе.

Уолтерс повторил все то, что до него говорили другие: да, Никки — славный мальчик, но он вряд ли приживется в их семье. Они вообще, возможно, откажутся от идеи усыновления ребенка. Скованный присутствием Никки, ловившего каждое его слово, Билл попытался переубедить Уолтерса, однако в конце концов был вынужден оставить эту затею. Сошлись на том, что Уолтерсы перезвонят после того, как еще немного подумают.

Никки с вымученной улыбкой спросил:

— Джордж и Эллен тоже не хотят брать меня, верно?

— Николас…

— Все в порядке, святой отец. Я вечный отказник, я же вам сказал.

Но Билл заметил, что у мальчика дрожат губы и на глаза навертываются слезы. Билл приходил в отчаяние от того, что это повторялось из раза в раз. Не только с Никки, но и с некоторыми другими мальчиками.

В голосе Никки слышалось рыдание.

— Я… я не нарочно. Так получается.

Билл обнял мальчика за плечи. Это вышло неуклюже, далеко не с той теплотой, как ему хотелось.

— Не беспокойся, малыш, я найду тебе семью.

Никки вырвался из рук Билла, выражение отчаяния на его лице сменилось злостью.

— Да, конечно, найдете! Мы вам безразличны! Единственная ваша забота — это как бы поскорее выбраться отсюда.

Упрек больно ранил Билла. На мгновение он лишился дара речи. Дело не в том, что мальчик вел себя столь неуважительно. Гораздо важнее то, что это был крик души и что сказанное мальчишкой — правда. Билл действительно не отдавался целиком своей работе. Он работал неплохо, но, конечно, не так хорошо, как следовало бы.

Это потому, что мое место не здесь, я создан для чего-то другого.

Верно. Пусть так. Но он мог бы, по крайней мере, делать все, на что способен. Это его долг перед воспитанниками и перед орденом. Постоянные неудачи Никки не давали Биллу покоя.

— Скажи мне, Никки, а сам ты стараешься?

— Конечно, стараюсь.

Билл сомневался в этом. Не потому ли от Никки каждый раз отказываются, что он намеренно срывает смотрины? По существу, отвергает потенциальных родителей прежде, чем они могут отказаться от него?

Неожиданно для самого себя Билл вдруг сказал:

— Обещаю тебе, Никки, что не уйду отсюда, пока не найду тебе приемных родителей.

Мальчик удивленно взглянул на него.

— Вы вовсе не должны этого делать. Я же сказал, не подумав…

— Но я хочу, чтобы ты немного больше старался расположить к себе. Трудно ожидать, что ты кому-то понравишься, если ты ведешь себя, как Клифтон Уэбб в роли мистера Бельведера.

Никки улыбнулся.

— Но мне нравится мистер Бельведер.

Билл это знал. Никки смотрел эту пьесу по меньшей мере раз десять. Он всегда листал «Телепрограмму», чтобы узнать, покажут ли ее на этой неделе. Линн Бельведер — его герой.

— В жизни-то все не так. Никто не хочет жить с десятилетним мальчиком, который знает ответы на все вопросы.

— Но ведь обычно я оказываюсь прав.

— Тем хуже. Знаешь, взрослым тоже иногда хочется быть правыми.

— Ладно, я попробую.

Билл про себя помолил Бога, чтобы никогда не пожалеть об обещании, данном Никки. Но, похоже, он ничем не рисковал. Пока что он никуда не уезжает. Везде, куда он обращался по поводу преподавательской работы, ему отказывали. Видимо, придется пробыть в приюте еще некоторое время.

Зазвонил внутренний телефон. Билл услышал голос сестры Мириам:

— Пришла молодая пара. Они хотели бы посмотреть старые документы об усыновлениях в нашем архиве.

Билл быстро затянул винтик на очках Никки и отослал мальчика из кабинета.

— Я мигом вернусь.

2

Вот здесь, подумал Джим, пока они ждали в прихожей приюта Святого Франциска, здесь начинается моя биография.

Всякий раз, входя в приют, он ощущал комок в горле. Он многим обязан здешним монахиням и священникам. Они подобрали его, когда он оказался не нужен своим настоящим родителям, и нашли семью, в которой он стал желанным ребенком. Джим обычно подозрительно относился к альтруизму, но не мог не признать, что многим обязан приюту, которому ничего не сумел дать взамен. Очевидно, это имели в виду монахини в школе, говоря о «добрых делах».

Прихожая, продуваемая сквозняком, была такой же убогой, как и остальные помещения приюта. Все здание выглядело достаточно неприглядно — гранитные наружные стены потускнели от времени, с деревянных оконных рам и дверей облупилась краска; резные карнизы и рамы красились и перекрашивались столько раз, что резьба превратилась просто в неровности.

Джима била дрожь не столько от февральского холода, от которого его плохо защищал вельветовый пиджак, сколько от ожидания того, что он сможет наконец вернуться назад, к тому дню, когда его оставили здесь. Во время всех его прежних посещений приюта Святого Франциска этот день в январе 1942 года оставался непреодолимым препятствием, упорно не поддававшимся его атакам. Но сегодня он нашел ключ, возможно, он сумеет открыть эту дверь.

— Это постепенно становится для меня реальностью, — сказал он Кэрол.

— Что именно?

— История с Хэнли.

— А для меня — нет. Я все еще не могу в это поверить.

— Нужно, чтобы прошло время, но для меня откроются все двери Я наконец узнаю о своем происхождении, я чувствую это.

Кэрол озабоченно взглянула на него.

— Надеюсь, усилия не окажутся бесплодными.

— Возможно, я смогу думать о будущем, если перестану оглядываться назад и гадать, что было в прошлом.

В ответ Кэрол лишь улыбнулась и сжала его руку.

Может быть, ему будут лучше удаваться романы, если он найдет ответы на все «почему», теснящиеся в его мозгу.

Например, почему отец подбросил его в приют?

Если доктор Родерик Хэнли действительно его отец, это вполне понятно; старик полагал, что признание внебрачного ребенка повредит его репутации.

Прекрасно. Джим готов с этим смириться.