Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

— Некто грядет.

— Кто грядет?

— Тот.

Эмме сразу стало не по себе. Неужели Иона опять начинает свои безумные речи? Он странный человек, ее Иона. Даже после всех этих лет вместе Эмма до конца не понимала его, но не переставала любить.

— О чем ты говоришь?

— Я почувствовал это больше недели назад, но как-то странно неясно. Я не был уверен, а теперь знаю точно.

За долгие годы Эмма научилась верить предчувствиям Ионы. Он обладал каким-то сверхчутьем, иногда просто невероятным. Порой казалось, что он даже видит своим отсутствующим левым глазом. Самым поразительным был случай в 1942 году, когда он почувствовал, что ребенок, которого им предстоит усыновить, уже находится в приюте Святого Франциска для сирот.

Воспоминание об этом дне вернулось к ней как озарение. Ветреное январское утро всего через месяц после нападения японцев на Пёрл-Харбор; ослепительно яркое солнце, солнечные блики на мокрых от тающего снега тротуарах. Иона не находил себе места от волнения: предыдущей ночью у него снова было видение. То самое, которого он ждал с тех пор, как они переехали в Нью-Йорк.

Куинс! Ему было знамение, куда они должны направиться в Куинсе. И непременно оказаться там рано утром.

Иона верил этим видениям. Он руководствовался ими в своей жизни, в жизни их обоих. За годы до того он получил знак переехать вместе с ней из Миссури в Нью-Йорк и начать там новую жизнь, объявив себя католиками. Эмма не поняла тогда, зачем все это; она вообще редко понимала мотивы поступков Ионы, но, как всегда, не перечила ему. Он был ее мужем, она — его женой. Если он хочет, чтобы она отказалась от баптизма, пусть будет так. Она все равно не была примерной баптисткой.

Но зачем переходить в католичество?

С того дня, как она с ним познакомилась, Иона никогда не выказывал интереса к религии, но теперь он настаивал, чтобы они зарегистрировались в католическом приходе, каждое воскресенье ходили в церковь и сделали все, чтобы их запомнил священник.

Зачем все это было нужно, Эмма узнала в то январское утро 1942 года. Когда они подъехали к приюту Святого Франциска для мальчиков, Иона сказал, что ребенок, которого они хотели, уже находится там, а войдя в приют, чтобы подать заявление об усыновлении младенца, они сообщили, что всю жизнь исповедовали католическую веру.

Никто не мог доказать обратного.

Ребенок, о котором мечтал Иона, попал в приют накануне. Иона внимательно осмотрел ребенка, в особенности его ручки. Эмме показалось, что муж убедился — ребенок тот, которого он ждал.

Они прошли через мучения бесконечных проверок, в том числе их родословной, бытовых условий, и прочую ерунду, но все это окупилось. В конце концов они стали счастливыми родителями мальчика, которому дали имя Джеймс. Мальчик — величайшее счастье в жизни Эммы Стивенс, большее даже, чем Иона, хотя она преданно любила мужа.

И теперь она верила видениям Ионы так же безоглядно, как он сам. Потому что без них она никогда не имела бы Джима.

— Значит, знаменитый доктор Хэнли — его отец, — сказал Иона, главным образом обращаясь к себе. — Интересно. — Потом он повернулся к Эмме. — Это знамение. Вот оно, начало. Близится наше время. Тот начинает обретать власть и богатство. Это знак, Эмма, добрый знак.

Эмме хотелось обнять его, но она удержалась из-за покрывавшей его одежду крови. Добрый знак — так он сказал. Хорошо, если он добрый для Джимми. Волна противоречивых чувств захлестнула ее, она расплакалась.

— В чем дело? — спросил Иона.

Эмма покачала головой.

— Не знаю. После всех этих долгих поисков… в конце концов дать ему возможность узнать, кто его настоящие родители… — Она снова зарыдала. — Я не хочу его терять.

Иона снял перчатку и ласково положил руку ей на плечо.

— Я понимаю твои чувства, но теперь осталось ждать недолго. Мы скоро будем вознаграждены за все.

Вот снова он ходит вокруг да около.

Она схватила его руку обеими руками и стала молить Бога, чтобы никто не отнял у нее Джимми.

Глава 2

1

— Отец Билл! Отец Билл!

Отец Уильям Райан, член ордена иезуитов, узнал голос взывавшего к нему. Это был Кивин Флаэрти, шестилетний местный ябеда и разносчик новостей. Райан поднял глаза от текста своей ежедневной проповеди и увидел мчавшегося к нему через холл рыжего мальчишку.

— Они опять дерутся, отец Билл!

— Кто?

— Никки и Фредди! И Фредди сказал, что обязательно убьет Никки!

— Передай им, чтобы они немедленно перестали драться, иначе обоих ждет плетка.

— Они до крови подрались, святой отец!

Билл вздохнул и захлопнул требник. Придется самому разбираться. Фредди был на два года старше Никки и примерно на сорок фунтов превосходил его в весе. К тому же стоило его разозлить, и он бросался на обидчика, как разъяренный бык. Похоже, язык Никки снова доставил ему кучу неприятностей.

Выходя из кабинета, Билл прихватил висевшую в углу у дверей плетку, которой так боялись его воспитанники. Кивин бежал впереди. Билл поспешно следовал за ним, делая вид, однако, что вовсе не торопится.

Он нашел их в коридоре возле спальни в окружении остальных мальчишек, оравших и подзадоривавших драчунов. Один из зрителей, заметив его приближение, закричал:

— Большой Злой Билл идет! Сматываемся!

Болельщики испарились, оставив соперников на полу. Фредди, навалившись на Никки, занес кулак для очередного удара по окровавленному лицу поверженного врага. Увидев отца Билла, они сразу забыли о своих разногласиях и кинулись бежать вслед за остальными. На полу остались только очки Никки.

— Николас! Фредерик! — крикнул Билл.

Они замерли на месте и обернулись.

— Да, святой отец? — сказали они хором.

Он ткнул пальцем перед собой.

— Подойдите сюда немедленно! Немедленно!

Мальчики подошли и остановились перед ним, глядя на носки своих ботинок. Билл взял Никки за подбородок и поднял его голову. Лицо десятилетнего Никки, деформированное от рождения, покрывали царапины и синяки. Левая щека и подбородок были в крови, алая струйка все еще бежала из одной ноздри.

Билл почувствовал, как в нем закипает гнев, который усилился, когда священник, подняв за подбородок голову Фредди, не обнаружил на его круглом веснушчатом лице с голубыми глазами ни малейших следов драки. Биллу нестерпимо захотелось дать Фредди отведать того же, чем тот угостил своего соперника, но он сдержался и заставил себя спокойно заговорить сквозь стиснутые зубы.

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не пускал в ход кулаки? — сказал он Фредди.