Нацуо Кирино - Хроники Богини

Я осторожно шла по дороге, заросшей панданом, глядя по сторонам, — не падает ли где дерево? У пандана много шипов, поэтому попасть под падающий ствол особенно опасно. На том же самом месте, что и вчера, меня ждал промокший насквозь Махито. Он, как и я, был укрыт листьями бананового дерева, но толку от них не было никакого.

— Намима, даже в такую погоду ты носишь еду? Тяжело же тебе приходится! — посочувствовал мне Махито. Я стала торопить:

— Махито, быстрее. Еда промокнет.

От холода меня била дрожь, так что я с трудом могла говорить. Махито, как я ему и велела, принес с собой корзинку, сплетенную из листьев ливистоны, и сверток из листьев альпинии.

— Что это?

— Там внутри песок.

Я передала еду Махито, а вместо нее положила сверток с песком и собралась идти дальше. Тут Махито схватил меня за мокрую руку.

— Подожди, на краю обрыва ветер очень сильный. Давай, я за тебя выброшу.

— Нет, это невозможно. Госпожа Микура в молельне, она может увидеть.

— Да мне все равно. Если ты можешь погибнуть, то мне все равно, сошлют ли меня с острова или казнят.

Услышав его слова — такого мне никто никогда не говорил, — я замерла. Махито отобрал у меня корзинку и пополз к краю обрыва. Дождь с ветром были настолько сильными, что даже для человека такого крепкого телосложения, как у Махито, это было опасно. Махито вернулся, выбросив содержимое корзинки в море.

— Намима, ты такая легкая, тебя бы точно унесло ветром.

Даже если бы это и произошло, то на следующий же день кто-то другой стал бы носить еду. Таким был закон острова. Я же со вчерашнего вечера только и делала, что обманывала госпожу Микура. Я отдала Махито еду, позволила ему выбросить сверток с песком с обрыва. Даже если Камику и не проговорится, разве госпожа Микура не узнает о том, что я натворила? В любом случае наказание было неизбежным. Какое наказание? Когда я начинала задумываться об этом, то цепенела от страха.

— Что случилось? — спросил Махито, когда мы стояли под раскачивающимся от ветра фикусом.

— Боюсь, что нас накажут.

Неожиданно Махито прижал меня к себе и зашептал:

— Если что, я тебя защищу.

При этом сам из-за бившей его дрожи не мог отчетливо говорить. Так мы и простояли некоторое время, обнявшись, мокрые и дрожащие. Ошеломленные содеянным, нам казалось, что только вот так, обнявшись, можно удостовериться, что мы есть друг у друга. Вместе с тем я испытывала восторг от того, что у меня такой сильный соучастник. Я любила Махито всей своей душой.

— Я провожу тебя до дома.

Он взял меня за руку и направился в сторону моего дома, прижимая к себе пустую корзинку. Вокруг нас ветер носил ветки деревьев и мелкие камешки. Дорога шла вдоль берега моря, брызги от волн долетали до нас, так что под конец мы вымокли до нитки, будто искупались в море. Мне все казалось, что это кто-то наказывает нас за то, что мы осмелились нарушить закон острова. И все же мы продолжали идти вперед, сопротивляясь порывам встречного ветра.

— Как мама себя чувствует? — прокричат я в самое ухо Махито. По-другому бы он не смог меня услышать. Вдалеке уже появились очертания моего дома. Мрачным тоном Махито ответил:

— Отказывается есть. Она, похоже, догадывается, как я добыл еду. Беспокоится, что мне грозит наказание, плачет.

— Что будешь делать с сегодняшней едой?

— Попытаюсь уговорить ее. Иначе умрет. Если мать умрет, то отцу и мне с братьями нет никакого смысла жить на острове. Всем нам останется только умереть. Намима, увидимся завтра, — решительно сказал Махито и направился домой.

Я впервые осознала, каким сильным человеком был Махито. На острове все, повязанные законом, жили в страхе, боясь быть оклеветанными.

«Ах, завтра мы опять увидимся с Махито!» — стоило мне подумать об этом, как я почувствовала радость от того, что завтра будет новый день. Нужно было как-то дожить до того момента, когда снова увижу его лицо. Впервые в жизни я испытала это волнующее чувство.

Мы встречались каждый вечер. Отдав содержимое корзинки Махито, я выбрасывала сверток с песком с обрыва, и мы вместе, болтая, возвращались домой по ночной дороге. Конечно, мы боялись попасться кому-нибудь из жителей острова на глаза.

Мать Махито родила восьмого по счету мальчика. Говорят, что он тоже умер сразу после рождения. Жители острова стали поговаривать, что семейство Морской черепахи и впрямь проклято. В тот день и на следующий Махито не появился. Я оба дня ждала его в уговоренном месте, но он так и не пришел. Выкинув остатки еды, я возвращалась домой. Я выбрасывала еду после большого перерыва, и душа у меня болела от такой расточительности. Махито ждал меня на третий вечер после смерти новорожденного брата. В небе висела полная луна, и я отчетливо смогла увидеть, как ужасно исхудало его лицо. Одежда на нем была в беспорядке, всегда перевязанные травинкой длинные волосы на этот раз просто свисали вдоль плеч. Я приблизилась к нему, переполненная сочувствием.

— Махито, где ты был три дня?

— В Амиидо, на похоронах.

— Как жаль, что так получилось! Как мама?

— Подавлена. Казнит себя за то, что не ела. Говорит, в следующий раз ради ребенка и ради того, чтобы мы могли жить на острове, будет есть все, что я принесу.

— В следующий раз?

— Ну да, когда забеременеет следующим ребенком.

Видно было, как Махито тяжело это говорить. Несомненно, многочисленные беременности подрывали здоровье его матери. Я указала на корзинку. В тот день она была тяжелой.

— Что будем делать с едой?

Махито задумался. Разговор наш затягивался, и я потихоньку оглядывалась по сторонам. Надо было быть начеку: в такую лунную ночь звуки слышались далеко. Я чуть не заплакала от страха, только представив, что кто-то может подсматривать за нами. В узких глазах Махито я видела отблески лунного света.

— Намима, чем выбрасывать, лучше давай сами съедим. Нарушим запрет, зато выживем.

Я отшатнулась от него в удивлении. Махито взял у меня из рук корзинку и открыл крышку. В корзинке, как и сказала Камику, будто специально, половина каждого блюда была оставлена нетронутой: половина куска козлятины, половина супа морской черепахи, половина рыбы. Сестра сказала, что хотела бы отдавать еду мне, но, возможно, она знала, что оставляя еду, спасает семью Махито. Я захотела ему об этом рассказать, но не решилась. И причина была в том, что Камику сказала мне о своей мечте родить от него ребенка. Признаюсь, меня мучила ревность.

— Намима, давай поедим.

Махито не обратил внимания на то, что еды осталась ровно половина. Он насильно запихнул мне в рот кусок козлятины, и сам тоже стал есть, беря пищу руками. Во рту распространился удивительный вкус. Содрогаясь от нового преступления, я даже не могла понять, была ли пища вкусной или нет. Наверняка Махито чувствовал то же самое. Мы, глядя друг другу в глаза, моментально разделались с остатками. Затем отнесли сверток с песком к обрыву и выбросили. Теперь, после того, как мы осмелились съесть пищу Камику, нас ждало наказание. А может быть, еще можно избавиться от содержимого желудка? Во рту все еще чувствовался вкус еды. Меня мучило беспокойство. Махито обхватил мои руки своими большими ладонями.