Самая страшная книга 2025 - Юлия Саймоназари
В раздевалке никто не ждал. Видимо, все уже собрались в зале. Обычно, как помнил Славка, на утренниках мельтешили фотографы, чьи-то родители говорили по телефону, стараясь не шуметь и прикрывая рот ладонью, будто секретничая. Но сейчас мальчик видел только лавки, шкафчики и небольшой столик в углу, куда раньше ставили вазы с цветами. Ваза была и теперь, но без цветов – из горлышка торчали чудны́е розоватые штуки, похожие на паутинку на ножках. Они еле заметно колыхались и мокро хлюпали.
Мальчик ткнул пальцем в вазу:
– Что это?
– Ничего. Это… Так бывает, скоро все пройдет.
Виталина Аркадьевна распахнула двери в актовый зал, легко подтолкнула Славку в спину.
– Ну, давай. Иди. Ты хороший мальчик, Слава. Жаль, что… – Воспитательница вдруг смахнула слезу. – Но нельзя жалеть, все идет так, как должно. Иди.
– А вы? Вы не пойдете?
– Я не пойду. Мне уже нельзя. Во второй раз нельзя. Ты не бойся, это быстро. Давай-давай!
Славка не успел ничего сообразить, как женщина впихнула его в зал и закрыла за ним створки.
Яркий свет заливал все пространство актового зала, так что сначала мальчик даже прикрыл глаза – лампы слепили. Но через несколько секунд все прошло, и Славка охнул.
Актовый зал давно украсили к Новому году – когда их группа репетировала номер для утренника, Славка уже видел, как все красиво будет смотреться. Но от тех украшений не осталось почти ничего. Исчезли гирлянды, мишура, яркие и блестящие игрушки. Пропали снежинки на больших окнах. Вот елка осталась, но иголок на ней было мало, а корявые ветви некрасиво изгибались, точно пытаясь кого-нибудь поймать. Зеркала на стенах зачем-то завесили тряпками, а за окнами ничего не было видно, кроме черноты и мелких крупинок снега.
В уголке, на лавках, молча и смирно сидели люди. Дети, взрослые. Но Славка никого не узнал, ни одного мальчика или девочки из своей группы! Да и было их слишком мало, хотя на утренниках всегда собирается много народу. И одеты все не нарядно, а кое-как, как сказала бы мама. И почему все такие грустные? Кто-то из детей плакал, остальные исподлобья поглядывали в сторону плешивой елки, понуро опустив голову.
Один из взрослых увидел Славку и поманил его пальцем. Мальчика не тянуло идти к этим унылым и странным людям, но одному было еще страшнее. Хныкая на ходу, он пробрался к лавкам и сел на самый край, подальше от остальных.
Пианино в дальнем углу зала пустовало – Екатерина Андреевна тоже пропала. Без нее инструмент смотрелся сиротливо и неправильно, Славка, пожалуй, не мог припомнить ни одного раза, чтобы видел ее отдельно от пианино или хотя бы не в актовом зале. Но…
Из-за пианино показались руки. Кто-то выползал из пространства между инструментом и стенкой, усиленно подтягиваясь на пальцах. Внутри у Славки все похолодело, а вот кожу озноб бил пуще прежнего. Голова порядком разболелась.
Вслед за руками появились голова и туловище в черном пиджаке. Мальчик испугался, что это Екатерина Андреевна и ей сейчас очень плохо. Но лицо показавшейся тетеньки вообще не походило на человеческое. Слишком худое и серое, с тонкими, похожими на пух, белесыми волосами – не бывает таких у людей! Ее глаза казались черными точками в глубинах провалов, и Славка подумал, что она, должно быть, всегда жила за пианино, поэтому так и выглядит. Но до чего же противно!
Тетенька вылезла достаточно, чтобы усесться на стульчике перед инструментом. Ее ноги, причудливо вытянутые, исчезали в щели у стенки. Откинув крышку, тетенька принялась играть. Точнее – быстро бряцать по клавишам без ритма и цели. Славка не разбирался в музыке и пении, но то, что исполняла тетя с серым лицом, музыку не напоминало никак.
Девочка рядом заплакала еще громче. Славка сам не понимал, почему тоже не ревет, но он так плохо себя чувствовал, что сил ни на что не оставалось.
«Жар пройдет. Я болею, и мне снится кошмар. Я скоро проснусь, а жар пройдет».
Славка цеплялся за эти мысли, но сам в них не верил. Что-то сломалось. Что-то пошло не так. Но что и когда? Еще утром точно все было хорошо: мама собиралась на работу, папа ворчал на бабушку и смотрел телевизор. И днем тоже было хорошо. А вечером, когда за окном стало темнеть, папа сказал, что пора собираться на утренник. Ничего странного не происходило, но потом… А что потом?
Они с папой шли по улице, Славка разглядывал прохожих и думал про теплый троллейбус. Все было прекрасно, не считая колючего свитера и того, что на утренник не тянуло. И… и…
Что было дальше, Славка не мог вспомнить. В мыслях мелькал яркий свет и слышался какой-то грохот…
Вот. Вот когда все сломалось. Когда папа стал странным и без шапки, а все вокруг поменялось. Но как теперь вернуть все обратно?
Тем временем тетенька за пианино перестала бить по клавишам тонкими, как спички, пальцами и открыла беззубый рот.
– Пора не пора, он идет со двора! – визгливо пропищала она и мерзко захохотала. – А вам пора! Давайте позовем его, детки! Дед Помрех приди!
Славка обхватил плечи руками – его трясло. Что еще за Дед Помрех? Деда Мороза он уже не ждал, но это-то кто?
А серая тетка выкрикивала все громче, по слогам:
– Дед По-мрех, Дед По-мрех!
Один из взрослых, тот, кто звал Славку к остальным, подошел и погладил мальчика по голове.
– Крепись, – прошептал он на самое ухо. – Скоро все закончится. Он уже здесь.
Славка услышал тяжелые шаги еще до того, как дальняя дверь в зал, что ближе к пианино, отворилась. Кто-то медленно двигался по коридору снаружи, громко пыхтя и с шуршанием подволакивая тяжелое тело по старым доскам. Обычно на утренниках оттуда появлялись актеры, клоуны и те же Дед Мороз со Снегурочкой. Но того, что пробиралось к залу теперь, Славка видеть не хотел – слишком жуткими были звуки. До носа долетела тошнотворная смесь запахов пыли, старости и гнили.
А когда это вползло в зал, дети на скамейках рядышком заревели во весь голос, взрослые испуганно зашептались. Дяденька, стоявший позади Славки, коснулся его плеч пальцами и легонько сжал.
– А вот и Дед Помрех! – взвизгнула серая и вновь весело забряцала на пианино. Ее длинные костлявые руки резко дергались, словно у куклы в театре.
Славка боялся смотреть. Он зажмурился, но так показалось еще
