Гильермо дель Торо - Штамм. Начало

Чудище отшвырнуло юношу – тот упал на землю рядом с колом и тут же схватил его. Монстр стоял, улыбаясь, готовый отнять оружие. Но Сетракян воткнул кол в зазор между камнями и налег всем телом. Камень подался и вывалился из стены, когда тварь раззявила пасть.

За первым камнем Сетракян успел вывернуть второй, и тут стена рухнула.

Юноша выскочил из-под камнепада. Комната наполнилась грохотом и пылью, съевшей остававшийся свет. Сетракян вслепую полз среди камней, когда чья-то рука схватила его. Сильная рука. Пыль почти рассеялась, и Сетракян увидел, что большой камень застрял в голове монстра, раскроив ее от макушки до челюсти, но чудовище по-прежнему жило. Его черное сердце, каким бы оно ни было, все еще билось. Сетракян пинал крепкую руку, пока пальцы монстра не разжались. Один пинок пришелся по камню в голове чудовища – череп треснул, разваливаясь на две части.

Сетракян схватил монстра за ногу и вытащил его из-под руин – под последние лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев. Солнце уже сменило цвет на оранжевый, но его лучи все равно сделали свое дело. Тварь какие-то мгновения корчилась от невыносимой боли, а потом сдохла.

Юноша вскинул лицо к умирающему солнцу и издал нечеловеческий, звериный вопль. Он поступил неосмотрительно, потому что солдатские патрули выискивали беглецов из восставшего лагеря, но крик рвался из измученной души, пережившей гибель семьи, жуть концентрационного лагеря, новые ужасы, с которыми ему пришлось столкнуться. Авраам обращался к Богу, покинувшему и его, и многих, многих других.

Он дал себе слово, что к следующей встрече с этими тварями будет располагать соответствующим оружием. Чтобы не просто сразиться с ними, но и победить. И он уже знал, знал наверняка, что все грядущие годы будет идти по следу исчезнувшего гроба. Если понадобится, десятилетия. Эта уверенность задала направление, в котором ему следовало двигаться, и обретенный путь оказался длиной во всю оставшуюся жизнь.

Ответный удар

Медицинский центр Джамейки

По своим удостоверениям Эф и Нора прошли пост охраны в приемном отделении, не привлекая к себе внимания. Когда они поднимались по лестнице к инфекционному отделению, Сетракян заметил:

– Это неоправданный риск.

– Мы с Норой и Джимом Кентом больше года работали бок о бок, – сказал Эф. – Мы не можем бросить его.

– Он обращен. Чем вы ему поможете?

Эф остановился. Сетракян, который пыхтел сзади, оперся на трость, радуясь передышке. Гудвезер глянул на Нору, оба кивнули.

– Я могу освободить его, – ответил Эф.

Они вышли в коридор, посмотрели на дверь в изолятор в дальнем конце.

– Полиции нет, – прокомментировала Нора.

Сетракян огляделся. Он не разделял ее уверенности.

– Это Сильвия.

Подруга Джима сидела у двери на складном стуле.

Нора кивнула:

– Ладно, я пошла.

К Сильвии она направилась одна. Женщина встала ей навстречу:

– Нора.

– Как Джим?

– Они мне ничего не говорят. – Сильвия посмотрела через плечо Норы. – Эф не с тобой?

– Он уехал, – покачала головой Нора.

– Это же неправда – то, что они говорят?

– Ну конечно! Ты такая усталая. Тебе нужно что-нибудь съесть.

И пока Нора, отвлекая медсестер, спрашивала, как пройти в кафетерий, Эф и Сетракян проскользнули в изолятор. Эф прошел мимо стойки с перчатками и халатами прямиком в палату Джима.

В пластиковом шатре койка была пуста. Джим исчез.

Эф быстро обежал весь изолятор. Никого.

– Должно быть, они перевели Джима в другое место.

– Его подруга не сидела бы у дверей, если бы знала, что его здесь нет, – покачал головой Сетракян.

– Тогда…

– Они его увезли.

Эф уставился на пустую койку:

– Они?

– Пошли. – Сетракян потянул его к двери. – Это очень опасно. У нас нет времени.

– Подождите.

Гудвезер подошел к прикроватной тумбочке, увидев торчащий из ящика наушник. Он нашел мобильный телефон Джима, убедился, что тот заряжен, затем вытащил собственный мобильник, полностью отдавая себе отчет, что от него надо избавляться. Агенты ФБР могли достаточно точно определить его местонахождение по системе глобального позиционирования.

Он бросил свой телефон в ящик, оставив себе мобильник Джима.

– Доктор… – Сетракян явно терял терпение.

– Пожалуйста… зовите меня Эфом.

Направляясь к выходу из палаты, он сунул мобильный телефон Джима в карман.

– В последние дни что-то не ощущаю я себя доктором.

Вестсайдское скоростное шоссе, Манхэттен

Гус Элисальде сидел в кузове полицейского фургона для перевозки арестантов. Феликса усадили на скамью у другого борта, наискосок от Гуса. Он опустил голову и качался в такт движению, бледнея с каждой минутой. Судя по скорости, они были на Вестсайдском шоссе, нигде больше на Манхэттене так быстро ехать не получилось бы. Компанию им составляли еще двое. Один сидел напротив Гуса, второй – слева от него, напротив Феликса. Оба спали. Глупец, как известно, может проспать все.

Гус чувствовал сигаретный дым, который проникал в лишенный окошек кузов из кабины – через щели в перегородке. В фургон их загрузили, уже когда солнце скатывалось к горизонту и день сменялся сумерками. Гус поглядывал на Феликса, наклонившегося вперед. Он думал о словах старика, владельца ломбарда, и ждал.

Долго ждать не пришлось. Феликс рывком вскинул голову, повернулся к соседу, затем выпрямился и огляделся. Он уставился на Гуса, но по выражению глаз нельзя было сказать, что он узнал друга.

Глазами Феликса на него смотрела тьма. Пустота.

Громкий автомобильный гудок, раздавшийся у самого борта, разбудил соседа Гуса.

– Черт, – пробурчал парень, зазвенев наручниками. – Куда, на хрен, едем?

Гус не ответил. Парень посмотрел на Феликса, который теперь таращился на него. Ткнул ногу Феликса своей:

– Я спросил, куда едем, сосунок?

Феликс еще какое-то мгновение смотрел на него тупым, прямо-таки идиотским взглядом, потом его рот открылся, словно он собрался ответить, и из него выстрелило жало. Оно вонзилось в шею парня, пролетев через проход. Бедолаге ничего не оставалось, как только сучить ногами. Гус принялся колотить ногами в пол и кричать, чтобы разбудить второго парня, который сидел рядом с Феликсом. Тот проснулся, и они закричали вдвоем. Парень, что сидел рядом с Гусом, обмяк, а отросток, оканчивающийся жалом, который торчал изо рта Феликса, окрасился в кровавый цвет.

Сдвинулась заслонка в перегородке между кабиной и кузовом. Полицейский, сидевший на пассажирском сиденье, повернул голову:

– А ну заткнитесь, а не то я…

Он увидел, что Феликс пьет кровь арестанта, увидел разбухший отросток, протянувшийся через проход. Тут же Феликс отлип от жертвы и втянул жало в рот. Кровь стекала по шее бедолаги. Капли с отростка упали на грудь Феликса.