Гильермо дель Торо - Штамм. Начало

Сдвинулась заслонка в перегородке между кабиной и кузовом. Полицейский, сидевший на пассажирском сиденье, повернул голову:

– А ну заткнитесь, а не то я…

Он увидел, что Феликс пьет кровь арестанта, увидел разбухший отросток, протянувшийся через проход. Тут же Феликс отлип от жертвы и втянул жало в рот. Кровь стекала по шее бедолаги. Капли с отростка упали на грудь Феликса.

Полицейский с пассажирского сиденья закричал и отвернулся.

– Что там такое? – спросил водитель и попытался заглянуть в кузов.

Жало Феликса, выстрелив в дыру в перегородке, вонзилось в шею водителя. Раздался дикий крик, и фургон потерял управление. Гус едва успел схватиться за трубу, через которую была перекинута цепь наручников, иначе ему переломало бы запястья. Фургон бросило вправо, потом влево, и он завалился на борт.

Какое-то время фургон по инерции тащило по асфальту, потом он врезался в ограждение трассы, отскочил от него, завертелся на месте и замер. Гус лежал на боку, его сосед, со сломанными руками, орал от боли и страха. Защелка трубы, через которую были перекинуты наручники Феликса, открылась. Торчащий из его рта отросток извивался, как оживший электрический кабель, с конца капала человеческая кровь.

Мертвые глаза Феликса поднялись и остановились на Гусе.

Гус обнаружил, что его труба с одной стороны, у заднего борта, оторвалась от кронштейна. Он быстро придвинулся к свободному концу, скинул цепь наручников. Гус молотил ногами по искореженной дверце, пока она не открылась. Парень вывалился на обочину, в ушах у него шумело, будто рядом взорвалась бомба.

Руки по-прежнему были скованы за спиной. Проезжающие автомобили сбавляли ход, водители хотели посмотреть на аварию. Гус быстро откатился в сторону, просунул руки под ногами, перекидывая вперед. Он посмотрел на заднюю дверцу фургона, ожидая, что Феликс последует за ним.

Послышался крик. Гус огляделся в поисках какого-нибудь оружия и нашел только измятый колпак от колеса. Подняв его, он направился к задней дверце лежавшего на боку фургона и увидел Феликса, который пил кровь второго арестанта, все еще прицепленного наручниками к трубе. Тот сидел, широко раскрыв глаза.

Гус выругался, от увиденного его чуть не стошнило. Феликс вырвал жало из шеи арестанта и тут же выстрелил в шею Гуса. Гус поднял колпак, отразив удар, и тут же отскочил за фургон, прячась от Феликса.

И опять Феликс не пошел за ним. Гус постоял, приходя в себя и гадая, в чем тут дело, и тут заметил солнце. Оно смотрело на него меж двух зданий на другой стороне Гудзона, кроваво-красное, быстро катящееся за горизонт.

Феликс прятался в фургоне, дожидаясь захода солнца. Еще несколько минут, и он вылезет на дорогу.

Гус огляделся: осколки ветрового стекла ничем не могли ему помочь. По задней раме и колесу он забрался на борт фургона, добрался до кабины, пнул по шарниру бокового зеркала, тот треснул, и Гусу осталось только вырвать проводки, когда из кабины на него закричал полицейский:

– Стой!

Гус посмотрел на копа. Водитель, у которого из шеи текла кровь, одной рукой держался за ручку над окошком, а второй поднимал пистолет. Гус оторвал зеркало и спрыгнул на асфальт.

Солнце уходило. Гусу пришлось ловить последние лучи, высоко подняв зеркало над головой. Он увидел солнечный зайчик, мерцающий на асфальте, слишком слабый, чтобы быть полезным. Костяшками пальцев Гус ударил по плоскому стеклу, разбил его, но не дал осколкам ссыпаться. Отраженный свет стал ярче.

– Я сказал, стой!

Полицейский вылез из кабины с пистолетом в руке. Другую руку он не отрывал от шеи – от того места, куда Феликс его ужалил. Из ушей полицейского текла кровь. Он обошел фургон, заглянул в кузов. Феликс сидел внутри, наручники висели на одной руке. Вторую кисть срезало кольцом наручника, когда фургон перевернулся. Отсутствие кисти Феликса совершенно не беспокоило. Как и белая жидкость, которая лилась из раны.

Феликс улыбнулся, и полицейский открыл огонь. Пули пробивали Феликсу грудь, ноги, кусочки мышц и костей летели во все стороны. Семь выстрелов, восемь, и Феликс повалился на спину. Полицейский всадил в тело еще две пули, потом опустил пистолет. Феликс рывком сел. Он как ни в чем не бывало улыбался – по-прежнему жаждавший, теперь уже всегда жаждавший крови.

Гус оттолкнул полицейского в сторону и поднял зеркало. Над горизонтом оставалась лишь крупинка солнца. Гус в последний раз назвал друга по имени, словно имя волшебным образом могло переменить Феликса, вернуть в прежнее состояние…

Но Феликс более не был Феликсом. Он стал долбаным вампиром. Гус напомнил себе об этом, направляя оранжевый отблеск в кузов фургона.

Мертвые глаза Феликса округлились в ужасе, когда в него ударили отраженные солнечные лучи. Словно лучи лазера, они прожигали дыры в теле Феликса, воспламеняли плоть. Звериный вой вырвался из груди, он кричал, как человек, которого распыляли на атомы.

Вой этот бился в голове Гуса, но его руки крепко держали зеркало, пока солнечный свет не превратил Феликса в кучку дымящегося пепла.

Солнце зашло, Гус опустил руки и посмотрел на другой берег реки.

Ночь.

Гусу хотелось плакать, так много боли скопилось в сердце, но боль уже превратилась в ярость. Из пробитого бака на асфальт выливался бензин. Гус подошел к полицейскому, который, будто окаменев, сидел на обочине. Похлопал его по карманам, нашел зажигалку «Зиппо». Он откинул крышку, крутанул колесико, тут же вспыхнул язычок пламени.

– Крайне сожалею, дружище.

Гус поднес огонек к луже, и перевернутый фургон охватило пламя. Гус и полицейский отпрянули.

– Феликс… он ужалил тебя, – сказал Гус полицейскому, который по-прежнему держался за шею. – Ты становишься одним из них.

Гус поднял пистолет и направил на полицейского. Издалека послышался вой сирен, он нарастал с каждой секундой.

Полицейский посмотрел на Гуса, а в следующий миг его голова разлетелась, как брошенный на землю арбуз. Гус держал копа на мушке, пока не перебрался через ограждение, потом отбросил пистолет и подумал о ключах от наручников. Но с этим он опоздал. Мигалки стремительно приближались. Гус повернулся и побежал в надвигающуюся ночь.

Келтон-стрит, Вудсайд, Куинс

Келли еще не сняла учительский наряд: темную блузку, жилетку из мягкой ткани, длинную прямую юбку. Зак был наверху, вроде бы делал домашнюю работу, и Мэтт вернулся домой: на вторую половину дня в магазине, где он работал, была намечена инвентаризация.

Новости об Эфе ужаснули Келли. А теперь она не могла связаться с ним по мобильнику.

– Наконец-то ему удалось.

Мэтт сидел в кресле, выпустив из брюк фирменную рубашку сотрудника магазина «Сирс».