Вероника Белоусова - Прекрасная сторона зла

– Моему любимому мужу от Сары, – вслух читаю я. – Это фото сделано в начале пятидесятых.

Дина молча берет снимок в руки и подносит ко лбу. Закрывает глаза и погружается в транс. По ее телу пробегают волны дрожи. Задыхаясь от кашля, она падает на колени, фото Сары отлетает к окну и падет на пол.

– Что с тобой? – подходя к ней и беря за плечи, спрашиваю я.

– Ее утопили… – продолжая дохать, говорит Дина. – Это сделал Амалик… Она назвала его имя, прежде чем уйти под воду. Он забрал ее магию…

Приношу Дине с кухни стакан воды. Та жадно осушает его. Долго смотрит в одну точку. Потом переводит взгляд на меня.

– Что ты об этом думаешь? – спрашивает она.

– Парень хранит карточку погибшей бабушки… – выдвигая ящики стола, наобум говорю я. – Страдает острыми приступами ностальгии по человеку, которого, судя по всему, никогда не знал?

– У жениха должен быть шафер… – поднимаясь, говорит Дина. – Тот, кто утешит невесту и вернет отцу.

– Какие плюшки получает он, подписываясь на участие в этом маскараде?

– Возродить свой род. У каждого, кто в это ввязывается, есть своя выгода, – говорит Дина. – Кроме тех, кого принесут в жертву.

– Что будет с шафером? Его тоже убьют?

– Нет, с ним все будет в порядке.

– Что если, Айлин откажется убивать своих жертв? – вытаскивая из ящика старые билеты на поезд, старую карту, несколько засохших шоколадных конфет, спрашиваю я.

– Амалик умеет убеждать. Благовония, наркотики, ослабленная воля – и она сделает все, что он скажет, – уверенно отвечает Дина. – Даже если будет категорически против подобного насилия. Не она первая, не она последняя, к сожалению. Но участие оборотня во всем этом кажется мне подозрительным.

– Из-за фотографии Сары?

– Да, и это тоже. Но он может быть тем, кого можно превратить в союзника, – с надеждой говорит Дина. – При грамотном подходе, конечно.

Она открывает шкаф с одеждой, проводит рукой по вещам, развешанным на штанге. Закрывает глаза, жадно втягивает в себя воздух.

– Саид очень одинок, он часто сомневается в выбранном пути. Но есть некто… Кто поддерживает его. Не дает отступить. Его вибрации отличаются от тех, кого я раньше могла читать. Он – особенный.

После этих слов Дины вспоминаю Рогожкина и его нелепую смерть. Вся эта история кажется мне странной и неправдоподобной. Что если этот самый особенный некто – профессор?

– Если убить Амалика, Айлин сможет исполнить свое предназначение? – этот вопрос уже давно мучает меня.

– Она станет слабее, но это мало что изменит. К тому же Амалик тут же найдет себе новое тело и может стать ее другом, любовником, кем угодно. Так что это еще опаснее. Сейчас мы хотя бы знаем его в лицо… – задумчиво говорит Дина. – Ты ведь не сдашься, да? Будешь искать варианты до последнего?

– Да. И я считаю это единственным правильным решением, – отвечаю я и вспоминаю Америго, сидящего привалившимся к дереву с Айлин, лежащей на коленях. Он снова вернул мне веру в то, что невозможное возможно и реально. Спасибо, брат. Последнюю тысячу лет мне этого очень не хватало.

– Это не твои слова, – беря меня за запястье, с грустью говорит Дина. – И не твои убеждения. Ты хотел бы, чтобы они были твоими, но это не так. Почему ты солгал мне?

– В чем же?

– Ты остановил сердце Айлин, но промолчал об этом, потому что тебе помешал твой брат… А сейчас ты говоришь о надежде, борьбе… Ты же убил ее, а значит, смирился. Иначе бы ты никогда этого не сделал, кто бы тебя не вынуждал к этому. Зотикус, ты разочаровываешь меня. Этот цинизм, лицемерие, слабость… Откуда это? – заглядывая мне в глаза, спрашивает ведьма. – Что в тебе сломалось?

– То же самое я могу спросить у тебя. С тех пор, к как тебе вернулась магия, ты изменилась. В день, когда я должен был увезти Айлин в лес, ты пила с ней чай, желала ей хорошего дня, шутила. Что это, по-твоему, если не лицемерие?

– Я действовала в интересах рода, – не без важности заявляет Дина.

– А я дал слово духу. Разве можно такие обещания нарушать?

– Виновные всегда найдут оправдания, – вздыхает Дина. – Рано или поздно Айлин узнает правду. И вот тогда мы по-настоящему потеряем ее.

– Ей пора уже узнать правду о себе, о своем происхождении.

– Вот ты, Зотикус, и расскажешь ей обо всем, – направляясь к двери, говорит Дина. – Нам больше здесь нечего делать.

У меня звонит мобильный. Нехотя достаю его. Это Вианор. Мы не разговаривали пару дней, потому что я не мог до него дозвониться. А когда звонил он, не получалось ответить у меня.

– Черт возьми, – по привычке орет в трубку Ви. – Ты там еще не сдох?

– Пока тьма миловала, – отвечаю я. – Какие у тебя новости? Удалось что-нибудь узнать об Америго?

– Нет, ничего. Он словно в воду канул. Никаких следов, – вздыхает Вианор. – Но в кланах царит настоящая паника. Еще двое глав заражены этим гребаным лекарством от бессмертия. Идут повальные аресты и облавы… Допросы не прекращаются даже днем. Много отверженных погибло. Когда ты будешь в Лондоне? Мне не хватает толковых мозгов.

– Вылетаю на будущей неделе. Как Тео?

– Он пришел в себя. За его жизнь активно борются, появились даже кое-какие улучшения.

– Он назвал имя того, кто это сделал? – затаив дыхание, спрашиваю я.

– Да. И честно говоря, это немало удивило меня. Я рассчитывал услышать имя Америго Кальенте, но вместо этого твой отец назвал Монику Фландерс.

– Ее уже задержали? – ошеломленно интересуюсь я. Как так? Что произошло, что Тео вдруг решил скрыть имена своих убийц?

– Она в розыске, – устало отвечает Вианор. – Но это дело нескольких дней. Сейчас все легко сдают друг друга, пишут доносы. Говорю же – царит паника. Ей не скрыться.

Бедная Моника. Мне искреннее жаль ее, потому что я знаю, каково это быть обвиненным в том, чего не делал.

– Что с ней будет?

– Скорее всего, ее казнят. События нестандартные, здесь не может быть прежних решений. А она совершила серьезный проступок. К тому же, Моника уже – вне закона, – говорит Ви. – Как твое состояние?

– Временно улучшилось. Но сколько это продлится – мне неизвестно, – почти говорю правду я. Думаю, если Вианор узнает о том, что я скрываю от него присутствие в Бариново Америго и ничего не делаю для того, чтобы его нейтрализовать, мне придется очень несладко.

– Держись, Зотикус. Ты мне нужен в этой заварушке, – говорит законник и отключается. Несколько секунд стою посредине улицы, сжимая в руках трубку.

Вряд ли бы Тео стал покрывать нас по доброй воле. А это значит, что кто-то навязал ему это решение или же внушил его, пока тот был в беспамятстве. В любом случае, получается, что у нас с братом появился мощный ангел-хранитель. Набираю номер Америго. Он долго не берет трубку. Наконец раздается волшебный щелчок, означающий соединение.