Пленники Чёрного леса - Геннадий Петрович Авласенко
Это было непривычно, странно, пугающе даже… ибо, вместо стройной и до конца логичной картины мироздания, сейчас в сознании юноши царил невообразимый хаос.
– А наутро жреца нашли убитым в его же собственной постели, – всё тем же ровным бесстрастным голосом продолжал Гэл. – Кинжал моего погибшего брата по самую рукоятку был вогнан в его жирное брюхо. Правда, после этого одному юноше, твоего примерно возраста, пришлось в спешном порядке покинуть родное селение… навсегда покинуть. Но он никогда не жалел об этом своём поступке, да и сейчас не жалеет. Ты, кажется, расстроен? – внезапно переменив тему, спросил вдруг Гэл юношу. – Тебе что, стало жалко жреца?
– Не все жрецы такие! – с досадой возразил Стив. – Возможно, что и среди них могут изредка встречаться… – он хотел сказать «негодяи», но язык не повернулся произнести это слово вслух, и он смягчил выражение: – встречаться служители, не вполне достойные своего сана. Но таких – явное меньшинство! Остальные же… вот, к примеру, наш жрец, он бы никогда…
Внезапно Стив умолк, припомнив вдруг один давний, полузабытый уже эпизод детской своей жизни. Недалеко от дома дяди, как раз напротив, жил угрюмый седой воин со шрамами, наискосок пересекающими его лицо. Жил он в относительном достатке и после смерти первой своей жены взял в жёны красивую и совсем молоденькую ещё девушку из соседнего селения, которую потом жутко ревновал. И вот однажды – Стиву было тогда лет девять или десять – в доме воина поднялся страшный шум и гам, послышались женские вопли. Стив как раз в это время играл с товарищами возле калитки и потому видел, как из соседнего дома выбежала юная красавица в разорванном до пояса платье. Всхлипывая и прикрывая рукой обнажённую грудь, она бросилась к воротам, потом, рыдая уже навзрыд, побежала вдоль улицы по направлению к храму, а из дома вышел, шатаясь, сам воин с обнажённым мечом в руке. Он не погнался за женой, но долго стоял у ворот и всё выкрикивал и выкрикивал вслед ей самые грязные и изощрённые ругательства и оскорбления. Стив по малолетству мало что понял в этом неистовом и бессвязном потоке брани, но там упоминался и их местный жрец, причём, неоднократно. А потом тётя увела Стива домой, и он так и не узнал, чем же всё тогда закончилось.
А на следующий день жрец принародно обвинил воина в скрытом колдовстве и способности превращаться в оборотня. Всё это, якобы, поведало жрецу ночью Высокое Небо, и взбудораженные сельчане казнили дядиного соседа страшной казнью, спалив его живьём. Все окрестные жители обязаны были присутствовать на казни, поэтому Стив тоже был там. Но поразила его тогда не сама казнь, которую седой воин встретил мужественно и достойно. Неприятно поразил мальчика вид жены осужденного, а именно, весёлая и даже чуть глумливая усмешка, не сходящая с полных, ярко накрашенных губ молодой женщины, во все глаза глядевшей на извивающееся в предсмертной агонии тело мужа. Тем же вечером жена казнённого воина была торжественно посвящена в младшие жрицы… к жрецу же (вернее, к храму) перешло и всё имущество покойника…
– Она стала жрицей, чтобы замолить перед Высоким Небом тяжкие грехи мужа, – пояснил Стиву дядя, и тогда, в детстве, этого объяснения Стиву было более чем достаточно.
Теперь же, сейчас…
Впереди раздались вдруг возбуждённые крики, и Стив, с трудом оторвавшись от докучливых, невесёлых воспоминаний, встревожено вскинул голову.
Скучившись, бандиты со всех сторон окружили Варкраба, а тот внимательно слушал какого-то всадника, только что прискакавшего, ибо лошадь его была вся в мыле. Скорее всего, это был дозорный.
Дозорный что-то оживлённо рассказывал, часто размахивая мечом и показывая им куда-то вдаль… потом Варкраб обернулся в сторону приотставших.
– В лес! – зычно проревел он, взмахом руки указывая направление. – Все в лес!
Ещё не совсем понимая, в чём же собственно дело, всадники, тем не менее, дружно повернули коней влево, где неподалёку от дороги возвышался небольшой лес, вернее, довольно большой перелесок, где при желании смог бы укрыться и отряд, вдвое превышающий разношерстную банду Варкраба. Оказавшись под спасительной защитой деревьев, все остановились. Дозорный на взмыленной лошади неожиданно оказался совсем рядом со Стивом.
– Что произошло? – спросил его Стив.
Дозорный покосился на юношу, помолчал немного, потом, вспомнив видимо, что с некоторых пор Стив является полноправным воином их небольшого отряда и ему можно доверять, неохотно процедил сквозь зубы:
– Там, впереди, сыновья Волка! Напали на селение!
– Что?! – Стив повернулся в сторону Гэла. – Ты слышал, что он сказал?
– Слышал. – Гэл равнодушно пожал плечами. – Значит, не повезло беднягам.
– И ты так спокойно об этом говоришь?! – вскипел Стив, пальцы юноши невольно сомкнулись на рукоятке меча. – О том, что им просто не повезло!
– А как мне об этом ещё говорить?
Гэл вновь пожал плечами.
– Сейчас они будут часто нападать на наши селения. Гораздо чаще, чем раньше…
Взгляд однорукого воина скользнул по напряжённой фигуре Стива, чуть задержался на его руке, крепко сжимающей рукоять меча.
– Уж не думаешь ли ты в одиночку атаковать сыновей Волка?
– В одиночку?! – Стив осмотрелся по сторонам. – Но ведь нас много!
– Нас – двое! А они… – Гэл тоже обвёл внимательным взглядом окружавший их вооружённый сброд без роду и племени. – Они не пойдут. Эй! – окликнул он дозорного. – Сколько их там, сыновей Волка?
– Много! – отозвался тот, не оборачиваясь. – В три раза больше, нежели нас. А, может, и в четыре…
– Слыхал?
Гэл смотрел на юношу в упор и под пристальным этим взглядом, Стив невольно опустил голову. Отвечать было нечего, Гэл прав, тысячу раз прав…
И всё же…
– Да, даже если бы силы были равными, даже если бы на нашей стороне был небольшой перевес… – добавил Гэл, понизив голос почти до шёпота. – Пойми, малыш, это же бандиты! Они ведь сами направлялись грабить, вполне возможно – это самое селение. Конечно, они не стали бы убивали жителей без нужды, хотя бы тех из них, кто не оказывал сопротивления, не стали бы жечь хижин… но, тем не менее… Э, малыш, ты слышишь меня?!
Стив слышал и не слышал.
Перед его мысленным взором возникло вдруг полузабытое страшное видение: пылающие жилища, женщины, с пронзительными воплями волочащиеся в пыли за всадниками, перекошенное до неузнаваемости лицо матери, с трудом поднимающей меч, арбалетные стрелы, вдруг одна за другой вонзающиеся в её, живое ещё тело. И убийцы в высоких волчьих шапках, с
