Стивен Кинг - Зеленая Миля

Я взял пистолет и дубинку у Дина и протянул их в сторону Перси.

— Хочешь получить обратно? — спросил я.

Он настороженно посмотрел на меня, потом кивнул.

— Брут, Харри. Поднимите его.

Они наклонились, подцепили его под мышки и подняли. Я приблизился, пока не стал с ним нос к носу, чувствуя острый запах его пота. Наверное, он взмок, пытаясь освободиться от смирительной рубашки и периодически ударяя ногами в дверь, но больше всего, думаю, он потел от обычного страха — боязни того, что мы с ним сделаем, когда вернемся.

Очевидно он надеялся, что все обойдется, ведь мы — не убийцы… а потом, вероятно, вспомнил об Олд Спарки: ведь мы и впрямь были убийцами. Я сам казнил семьдесят семь человек, больше чем любой из тех, на ком я застегивал ремень, больше чем сам сержант Йорк, снискавший славу в первой мировой. Убивать Перси было нелогично, но мы ведь уже поступали нелогично, наверное, об этом он говорил сам себе, сидя с завязанными за спиной рукавами и пытаясь языком освободиться от пленки, запечатавшей ему рот. А кроме того, логика вряд ли присутствует в мыслях человека, сидящего на полу комнаты с мягкими стенками, завернутого так плотно, как паук пеленает муху.

Я хочу сказать, что если сейчас я не поставлю его на место, то не поставлю никогда.

— Я сниму ленту с твоего рта, если ты пообещаешь, что не будешь орать, — сказал я. — Я хочу поговорить с тобой, а не поорать. Так что ты на это скажешь? Будешь вести себя тихо?

Я прочитал в его глазах облегчение, словно он понял, что, если я хочу поговорить, значит, у него есть шанс выбраться с целой шкурой. Перси кивнул.

— Если начнешь шуметь, опять заклеим, — пообещал я, — ты это понимаешь?

Опять кивнул, на этот раз нетерпеливо. Я протянул руку, взялся за конец, который он оторвал, и с силой потянул. Раздался треск. Брут подмигнул. Перси вскрикнул от боли и стал тереть губы. Он попытался заговорить, понял, что не сможет с прижатой, ко рту рукой, и опустил ее.

— Сними с меня эту безумную рубашку, козел, — процедил он.

— Через минуту.

— Сейчас! Сейчас! Сию мину…

Я ударил его по щеке. Я это сделал раньше, чем успел подумать… хотя, конечно же, знал, что до этого может дойти. Уже при первом разговоре о Перси с начальником Мурсом, когда Хэл посоветовал поставить Перси распорядителем на казнь Делакруа, я знал, что до этого может дойти. Человеческая рука, как зверь, прирученный наполовину: он кажется хорошим, но приходит время, зверь вырывается на волю и кусает первого встречного.

Звук пощечины был резкий, как звук сломанной ветки. Дин охнул. Перси глядел на меня в полнейшем шоке, глаза стали квадратными и чуть не вылезли из орбит. Рот открывался и закрывался, как у рыбы в аквариуме.

— Заткнись и слушай меня, — произнес я. — Ты заслужил наказание за то, что сделал Дэлу, и мы воздали тебе по заслугам. Это был единственный способ. Мы все заодно, кроме Дина, но он тоже с нами, потому что иначе ему пришлось бы сильно пожалеть. Ведь так, Дин?

— Да, — прошептал Дин. Он был белый как мел. — Думаю, да.

— А мы сделаем так, что ты пожалеешь, что родился, — продолжал я. — Мы позаботимся, чтобы люди узнали, как ты саботировал казнь Дэла…

— Саботировал?!

— …и как чуть не убил Дина. Мы наговорим столько, что ты не сможешь получить никакой работы, даже с помощью своего дядюшки.

Перси разъяренно тряс головой. Он не верил, просто не мог поверить. Отпечаток моей руки краснел на его бледной щеке, как знак хироманта.

— И в любом случае мы позаботимся, чтобы тебя избили до полусмерти. Мы не станем этого делать сами, найдем людей, ведь мы тоже кое-кого знаем, Перси, неужели ты так глуп, что не понимаешь? Они не в столице штата, но разбираются в некоторых юридических вопросах. У этих людей здесь есть друзья, братья и сестры, отцы. Они будут безумно рады оторвать нос или член у такого дерьма, как ты. И они это сделают только ради того, чтобы тот, кого они любят, получил три лишних часа в прогулочном дворике.

Перси перестал трясти головой. Теперь он только смотрел. В его глазах застыли слезы. Наверное, это были слезы гнева и усталости. А может, мне просто хотелось так думать.

— Ладно, теперь посмотрим с лучшей стороны, Перси. Твои губы, конечно, жжет слегка от этой ленты, я представляю, но, кроме этого, ничего не болит, разве, что твоя гордость… однако об этом не нужно знать никому, только тем, кто здесь сейчас. А мы никому не скажем, правда, ребята?

Они покачали головами.

— Конечно, нет, — сказал Брут. — Дела Зеленой Мили остаются на Миле. Всегда так было.

— Ты переходишь в Бриар Ридж, и мы тебя до ухода больше не трогаем, — добавил я. — Ну что, Перси, оставляем как есть или хочешь опять по-плохому?

Последовало долгое-долгое молчание — он взвешивал доводы за и против, и я почти видел, как вертятся в его голове колеса. Наконец, по-моему, все расчеты перевесила реальность: пленку сняли со рта, а рубашку еще нет, и, может быть, ему придется мочиться, как скаковой лошади.

— Ладно, — согласился он. — Считаем вопрос закрытым. А теперь развяжите меня, у меня плечи уже…

Вперед вышел Брут, отодвинув меня плечом, и взял лицо Перси своей огромной ладонью: пальцы на правой щеке, большой палец глубоко вдавился в левую.

— Через пару секунд, — сказал он. — Во-первых, послушай и меня. Пол здесь начальник, поэтому ему иногда приходится говорить дипломатично.

Я попытался припомнить хоть что-нибудь дипломатичное из своих слов Перси и не смог. Но все равно решил, что лучше промолчать; вид у Перси был здорово испуганный, и мне не хотелось портить эффект.

— Я вот о чем: люди не всегда понимают, что дипломатичность и мягкотелость не одно и то же. Мне плевать на всякую дипломатию. Я скажу тебе прямо: если ты выполнишь свои угрозы, то нас скорее всего трахнут в зад и вышвырнут. Но потом мы тебя найдем, даже если придется идти искать до самой России, мы тебя разыщем, а уж тогда трахнем тебя, и не только в зад, но и во все твои дырки. Мы будем трахать тебя до тех пор, пока ты не пожалеешь, что не умер. А потом потрем уксусом кровоточащие места. Ты меня понял?

Он кивнул. Рука Брута, зарывшаяся в мягкие щеки Перси, делала его лицо жутковатым, как у старого Тут-Тута.

Брут отпустил его и отошел. Я кивнул Харри, тот зашел Перси за спину и стал отвязывать и отстегивать.

— Имей это в виду, Перси, — приговаривал Харри. — Имей это в виду, и забудем прошлое.

Все выглядело довольно устрашающе, и мы, три пугала в синих формах… но в то же время я чувствовал какое-то охватывающее меня отчаяние. Ну помолчит он день, ну неделю, взвешивая за и против, но закончится все тем, что верх возьмут две вещи: его вера в связи и неспособность признать себя проигравшим. Когда это произойдет, он себя покажет. Возможно, мы помогли спасти жизнь Мелли Мурс, привезя к ней Джона, и я бы тут ничего не изменил («ни за весь чай Китая», как мы говорили тогда), но в конце концов нам все-таки придется упасть на ринг, а рефери отсчитает «аут». Исключая убийство, мы не знали способа заставить Перси соблюдать условия сделки, даже если он будет далеко от нас и начнет получать то, чего желал.